Борис Порфирьев - Чемпионы

• Название: Чемпионы
• Автор: Борис Порфирьев
• Издательство: ВОЛГО‑ВЯТСКОЕ КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО ‑ КИРОВСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ
• Жанр: Спорт
• Год: 1989

---

Предстоящая игра с сильнейшей командой вовсе не способствовала веселью. Та сосредоточенность, которая охватывает обычно спортсмена перед ответственным соревнованием, могла сказаться на настроении, ибо чужой предновогодний город, как никогда, заставлял тосковать по дому. И потому бьющее ключом веселье Ванюшки было лучшей разрядкой для его товарищей. Слушая его, ребята начинали улыбаться. А он, почувствовав их поддержку, изощрялся в выдумках.

— Сижу это я сегодня в ресторане, братцы; есть хочется — ужас. Подлетает официант: «Эне, бене, марсель, Монтевидео, рио–гранде–дель–норте». Я делаю вид, что мне его тарабарский язык нипочём, и тычу пальчиком в меню. «Сильвупле», — говорю. Он поклонился мне и уходит, а кушанья не подносит. Я снова этак изящно пальчиком: это, мол, блюдо тащи. Он опять мне: «Эне, бене, асунсион». И опять ничего не несёт. Стоит в умильной позе подле оркестра и слушает. И я слушаю, чего же ещё делать? Этак раз десять я его подзывал. Потом он мне вежливенько подвигает другое меню. Читаю. «Консоме, — говорю. — Принесите консоме». Смотрю, приносит… бульончик в голубой чашечке!.. Тут приходит Михей Якушин. Вот, говорю, не кормят меня французы. Десять блюд называл, а подали один бульончик. А он: «Ха–ха–ха! Ты, — говорит, — музыку заказывал». Похолодел это я и думаю: «Ну, брат, пропал!» Достаю портмоне. «Прощайся, — думаю, — с последними франками, как утомлённое солнце с морем прощалось». А гарсон стоит над душой и спрашивает: «Арманьяк? Шартрез?» Какой уж тут шартрез, когда у меня только на минералку осталось! «Никакого вина, — говорю. — Давай, — говорю, — бутылку Виши» (это вроде наших «Ессентуков»), А Михей снова: «У них, — говорит, — минералка дороже вина». А сам наслаждается, ест чёрт–те знает что: и ростбиф с картофелем во фритюре, и омара по–американски, и даже суфле с ванилью…

— Ну и Теремок! — смеялись ребята и просили: — Расскажи, как ты через перила перелез, когда подземного перехода под улицей не нашёл.

— О, это распрекрасный сюжет! Шагаю это я намедни…

И снова в номере раздаётся смех.

И вечером, когда Ванюшку включили в состав сборной Москвы, у него шевельнулась мысль, что это сделано не только из–за того, что он блестяще провёл весь футбольный сезон и что инсайд, которого прочили на это место, затемпературил, но и потому, что он, Ванюшка, казался самым неунывающим.

Вряд ли в этот вечер были более счастливые футболисты среди двух команд, чем он и Анатолий Акимов, которому тоже, несмотря на молодость, доверили защищать ворота сборной.

Ванюшке хотелось суеты, музыки, разговоров. А ему — вместо этого — предлагали спать. Какой к чёрту сон! Всё равно он не смежит веки всю ночь. И он, в поисках собеседника, начал слоняться по коридорам отеля «Кавур». Но коридоры были пусты. Почти пустым оказался и ресторан, куда Ванюшка спустился, рискуя быть изгнанным из сборной за нарушение режима. Он хотел уже ретироваться, но из–за крайнего столика его окликнул пожилой человек:

— Вы из России? Футболист? Составьте нам компанию.

Он даже поднялся навстречу Ванюшке и подвинул ему стул. А его партнёр сразу же протянул ему бокал пива. Но Ванюшка отказался, объяснив, что завтра игра.

— Жаль, — сказал пожилой человек. — А мне так хотелось выпить с соотечественником… Но уговаривать не могу, ибо угощаю не я, а этот мсье.

Ванюшка смущённо поклонился и не решился вдаваться в подробности.

А тот спросил со вздохом: «Неужели это правда, что в России нет безработицы?»

Ух ты! Вот загнул… Ванюшка даже рассмеялся:

— Ха–ха–ха! Мне легче было уйти из футбольной команды в своём родном городе, где меня считали незаменимым, чем с завода. Вы бы почитали последние страницы наших газет! Кто только не требуется!

— Магнитка? Днепрострой? Кузнецк?

— Да куда угодно! Ведь у нас везде стройки!

— Как это странно… — печально проговорил пожилой. — А я вынужден унижаться. Вот и сегодня сижу с этим человеком в ожидании, что он даст мне работу. Самую плохонькую, но работу… Вы не бойтесь, он не понимает по–русски.

Ванюшка покосился на его собеседника, у которого был преуспевающий вид, и ему захотелось обидеть его, а этого утешить, сделать ему приятное. Видно было, что ему хочется излить душу перед соотечественником, но Ванюшка не посмел расспрашивать его, а только сказал с искренним сожалением, что у него нет пропуска на завтрашний матч, но он постарается достать.

— Большое спасибо, — произнёс тот с грустной улыбкой. — Я не спускаю глаз с вашего значка. Этот кудрявый мальчик — маленький Ленин?

— Да! Возьмите на память! — обрадовался Ванюшка и стал поспешно отвинчивать значок. Тот прижал стеклянный кружочек к небритой щеке и проговорил с тоской в голосе:

— Только на вас надежда всего мира. Все французы говорят, что спасение от надвигающейся войны лишь в франко–советском договоре. Ведь в Германии восстановлена воинская повинность. А Гитлер — друг Муссолини. А Муссолини — друг нашего Лаваля…

Дремавший партнёр встрепенулся при упоминании имени президента и воскликнул:

— О! Лаваль! О–ля–ля!

Русский посмотрел на Ванюшку и пробормотал:

— Есть ещё такие, которых Лаваль устраивает. Вы увидите их, когда они соберутся сюда к встрече Нового года… Но, к счастью, их мало.

Ванюшка хотел сказать, что ему тоже так показалось, когда футболисты разговаривали с французскими рабочими, но в это время те, кто сидел в зале, торопливо поднялись и запели «Интернационал». Он проследил за их взглядами и увидел Андрея Старостина. Знаменитый футболист, которого узнали по портретам, стоял в стойке «смирно», прижав руки по швам, и пел вместе со всеми. А когда «Интернационал» смолк, раскланялся и быстрым шагом подошёл к Ванюшке. Увидев, что перед его воспитанником стоит бокал, нахмурился.

Ванюшка приподнял ладони и поспешил его успокоить:

— Ни–ни, Андрей Петрович, ни одной капли.

Извинившись перед его собеседником, Старостин сказал:

— Ты здесь не был, и я тебя не видел.

— Но, Андрей Петрович! — взмолился Ванюшка. — Они даже выучили «Интернационал» в нашу честь.

Ведя его под руку к выходу, Старостин произнёс с усмешкой:

— Ты даже не знаешь, что он написан французами!

— Как же так? — изумился Ванюшка. — Это же наш гимн?

— Ну, брат… Вижу, что тебе надо было поступать не в техникум физкультуры, а в школу второй ступени. А сейчас — спать! И — ни гугу.

Лёжа в постели, Ванюшка подумал о том, чем рисковал, и испугался.

На другой день, 1 января 1936 года, когда сборная Москвы вышла на стадион «Парк де Пренс», товарищи не могли узнать своего Теремка, так он был молчалив и сосредоточен. А он, поглядывая на Старостина, думал, не кается ли тот, что не только отстаивал его кандидатуру, но и скрыл от начальства его вчерашнее поведение. Круг почёта, которым бы Ванюшка насладился на родине, здесь не доставил ему радости. А «Интернационал», взметнувшийся над трибунами, напомнил о его легкомыслии. Только игрой он сможет оправдать доверие Старостина! Самоотверженной и вдохновенной игрой! И, приняв по свистку судьи мяч от Якушина и увлекая за собой всё нападение, Ванюшка стремительно ринулся на ворота «Ресинга». Это был невиданный натиск, удививший французов и чуть не закончившийся голом…

Первые же минуты игры показали, что русские не только могут на равных сражаться с прославленной командой, но даже и переигрывать её. Острые моменты у французских ворот следовали один за другим. Вратарь Ру взял два труднейших мяча. В третий раз мяч отскочил от его ладоней за лицевую линию. И когда Ильин подал головой, Ванюшка с ходу послал великолепного «шюта». «Гол!» — скользнула молниеносная надежда. Но мяч попал в штангу. Вот он уже у французов, Куар остаётся один на один с Акимовым; Ванюшка в ужасе закрыл руками лицо, но сквозь растопыренные пальцы увидел, в каком акробатическом прыжке Толя Акимов снял мяч с ноги бомбардира… На трибунах творилось что–то невероятное.

Снова Акимов взял «мёртвый» мяч, и Корчебоков отбил его Ильину, тот резко передал Ванюшке; Якушин свободен, подача! Гол! Нет, мяч отскочил от чьей–то ноги. Свалка у французских ворот, и когда Ру, играя мячом о землю, примеривался, кому бы его подать, Ильин прокричал Якушину:

— Переигрываем их, Михей?

— Можем! — ответил тот.

Но в это время левый край Мате подал мяч Куару, и тот так сумасшедше пробил его в угол ворот, что Акимов не успел опомниться.

Когда трибуны перестали неистовствовать, а мяч медленно катился к центру, Александр Старостин похлопал в ладоши и крикнул:

— Не падать духом! Отыграемся! Мажете по воротам! Бейте точнее!

Последние слова Ванюшка принял на свой счёт и подумал: «Пожалуй, не надо самому бить по воротам», — но через минуту не удержался и пробил. Однако вратарь дотянулся до мяча и сразу же вслед за этим снова спас свои ворота от пушечного удара Ильина. «Отыграться! Отыграться! — лихорадочно думал Ванюшка. — Ведь можем же, можем!»