Александр Дюма - Графиня де Монсоро

• Название: Графиня де Монсоро
• Автор: Александр Дюма
• Издательство: Арт-Бизнес-Центр
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1992
• ISBN: 5-7287-0014-4

---

— Но поскольку перед монастырем накануне ночью случится нечто непредвиденное…

— Непредвиденное?

— Да. Лопнет сточная труба.

— И что?

— Алтарь нельзя будет поставить снаружи — под портиком, и его поместят внутри — во дворе.

— Ну и?

— Не спешите, ваше высочество. Король войдет, с ним вместе войдут четверо или пятеро из свиты. Но за королем и этими четырьмя или пятью двери закроются.

— И тогда?

— И тогда… — ответил Монсоро. — Вы, ваше высочество, уже знакомы с монахами, которые будут принимать его величество в аббатстве.

— Это будут те же самые?

— Вот именно. Те же самые, которые были там при миропомазании вашего высочества.

— И они осмелятся поднять руки на помазанника Божьего?

— О! Только для того, чтобы постричь его, вот и все. Вы же знаете это четверостишие:

Из трех корон ты сдуру
Лишился уже одной.
Час близок — лишишься второй,
Вместо третьей получишь тонзуру.

— И они посмеют это сделать? — вскричал герцог с алчно горящим взором. — Они прикоснутся к голове короля?

— О! К тому времени он уже не будет королем.

— Каким образом?

— Вам не приходилось слышать о некоем брате из монастыря святой Женевьевы, святом человеке, который произносит речи в ожидании той поры, когда он начнет творить чудеса?

— О брате Горанфло?

— О нем самом.

— Это тот, который хотел проповедовать Лигу с аркебузой на плече?

— Тот самый.

— Ну и вот, короля отведут в его келью. Наш монах обещал, что, как только король окажется там, он заставит его подписать отречение. После того как король отречется, войдет госпожа де Монпансье с ножницами в руках. Ножницы уже куплены, и госпожа де Монпансье носит их на поясе. Это прелестные ножницы из чистого золота, с восхитительной резьбой: кесарю — кесарево.

Франсуа молчал. Зрачки его лживых глаз расширились, как у кошки, которая подстерегает в темноте свою добычу.

— Дальнейшее вам понятно, ваше высочество, — продолжал граф. — Народу объявят, что король, испытав святое раскаяние в своих заблуждениях, дал обет навсегда остаться в монастыре. На случай, если кто-нибудь усомнится в том, что король действительно дал такой обет, у герцога де Гиза есть армия, у господина кардинала — церковь, а у герцога Майенского — горожане; располагая этими тремя могущественными силами, можно заставить народ поверить почти во все что угодно.

— Но меня обвинят в насилии, — сказал герцог после недолгого молчания.

— Вам незачем там находиться.

— Меня будут считать узурпатором.

— Ваше высочество забывает про отречение.

— Король не согласится подписать его.

— Кажется, брат Горанфло не только весьма красноречив, но еще и очень силен.

— Значит, план готов?

— Окончательно.

— И они не опасаются, что я их выдам?

— Нет, ваше высочество, потому что у них есть другой, не менее верный план — против вас, на случай вашей измены.

— А! — произнес принц.

— Да, ваше высочество, но я с ним незнаком. Им хорошо известно, что я ваш друг, и они мне не доверяют. Я знаю только о существовании плана, и это все.

— В таком случае я сдаюсь, граф. Что надо делать?

— Одобрить.

— Что ж, я одобряю.

— Да. Но недостаточно одобрить на словах.

— Как же еще могу я дать свое одобрение?

— В письменном виде.

— Безумие думать, что я соглашусь на это.

— Почему же?

— А если заговор не удастся?

— Как раз на тот случай, если он не удастся, у вашего высочества и просят подпись.

— Значит, они хотят укрыться за моим именем?

— Разумеется.

— Тогда я наотрез отказываюсь.

— Вы уже не можете.

— Я уже не могу отказаться?

— Нет.

— Вы что, с ума сошли?

— Отказаться — значит изменить.

— Почему?

— Потому что я с удовольствием бы смолчал, но ваше высочество сами приказали мне говорить.

— Ну что ж, пусть господа де Гизы смотрят на это так, как им вздумается. По крайней мере, я сам выберу из двух зол.

— Ваше высочество, не ошибитесь в выборе!

— Я рискну, — сказал Франсуа, немного взволнованный, но пытающийся тем не менее держаться твердо.

— Не советую, ваше высочество, — сказал граф, — в ваших интересах.

— Но, подписываясь, я себя компрометирую.

— Отказываясь подписаться, вы делаете нечто гораздо худшее: вы себя убиваете.

Франсуа содрогнулся.

— И они осмелятся? — сказал он.

— Они осмелятся на все! Они слишком далеко зашли. Им надо добиться успеха любой ценой.

Вполне понятно, что герцог заколебался.

— Я подпишу, — сказал он.

— Когда?

— Завтра.

— Нет, ваше высочество, подписать надо не завтра, а немедленно, если вы решились.

— Но ведь господа де Гизы должны еще составить обязательство, которое я беру по отношению к ним.

— Обязательство уже составлено, разумеется, оно со мной.

Монсоро вынул из кармана бумагу: это было полное и безоговорочное одобрение известного нам плана. Герцог прочел его целиком, от первой до последней строчки, и граф видел, что, по мере того как он читал, лицо его покрывалось бледностью. Когда он закончил чтение, ноги его подкосились и он сел, вернее, повалился в кресло перед столом.

— Возьмите, ваше высочество, — сказал граф, подавая ему перо.

— Значит, я должен это подписать? — спросил принц, подпирая лоб рукою — у него кружилась голова.

— Должны — если вы хотите! Никто вас к этому не вынуждает.

— Нет, вынуждают, если вы угрожаете мне убийством.

— Я вам не угрожаю, ваше высочество, Боже меня упаси. Я вас предупреждаю, а это большая разница.

— Давайте, — сказал герцог.

И, словно сделав над собой усилие, он взял или, скорее, выхватил перо из рук графа и подписал.

Монсоро следил за ним, трепеща от ненависти и — надежды… Когда он увидел, что перо прикоснулось к бумаге, он принужден был опереться о стол; зрачки его, казалось, расширялись все больше и больше по мере того, как рука герцога выводила буквы подписи.

— Уф! — вздохнул Монсоро, когда все было закончено.

И, схватив бумагу таким же порывистым движением, каким герцог схватил перо, он сложил ее и спрятал между рубашкой и куском шелковой ткани, заменявшим в то время жилет, застегнул камзол и поверх него запахнул плащ.

Герцог с удивлением следил за ним, не в силах понять выражения этого бледного лица, по которому молнией промелькнула свирепая радость.

— А теперь, ваше высочество, — сказал Монсоро, — будьте осторожны.

— То есть? — спросил герцог.

— Не ходите по улицам в ночное время вместе с Орильи, как вы делали только что.

— Что это значит?

— Это значит, ваше высочество, что сегодня ночью вы отправились добиваться любви женщины, которую ее муж боготворит и ревнует так, что способен… да, клянусь честью, способен убить всякого, кто приблизится к ней без его разрешения.

— Не о себе ли, часом, и не о своей ли жене вы говорите?

— Да, ваше высочество. Раз уж вы угадали точнехонько с первого раза, я даже не стану пытаться отрицать этого! Я женился на Диане де Меридор, она принадлежит мне, и никому другому, даже самому принцу, принадлежать не будет, во всяком случае, пока я жив. И дабы вы твердо это знали, ваше высочество, глядите: я клянусь в этом моим именем на своем кинжале.

И он почти коснулся клинком груди принца, который попятился назад.

— Сударь, вы мне угрожаете? — воскликнул Франсуа, бледный от гнева и ярости.

— Нет, мой господин, я только предупреждаю вас.

— О чем?

— О том, что моя жена не будет принадлежать другому!

— А я, господин глупец, — вскричал вне себя герцог Анжуйский, — я отвечаю вам, что вы предупреждаете меня слишком поздно: она уже принадлежит кое-кому.

Монсоро страшно вскрикнул и вцепился руками себе в волосы.

— Не вам ли? — прохрипел он. — Не вам ли, ваше высочество?

Ему стоило только протянуть руку, все еще сжимавшую кинжал, и клинок вонзился бы в грудь принца.

Франсуа отступил.

— Вы лишились рассудка, граф, — сказал он, готовясь позвонить в колокольчик.

— Нет, я вижу ясно, говорю разумно и понимаю правильно. Вы сказали, что моя жена принадлежит кому-то другому, вы так сказали.

— И повторяю.

— Назовите этого человека и приведите доказательства.

— Кто прятался сегодня ночью в двадцати шагах от ваших дверей с мушкетом в руках?

— Я.

— Очень хорошо, граф, а в это время…

— В это время?..

— … у вас в доме, вернее, у вашей жены был мужчина.

— Вы видели, как он вошел?

— Я видел, как он вышел.

— Из дверей?