Елена Ткач - Перстень старой колдуньи

• Название: Перстень старой колдуньи
• Автор: Елена Ткач
• Жанр: Ужасы и Мистика

Повесть Елены Ткач «Перстень старой колдуньи» полна ужасных тайн и удивительных превращений.

---

Ткач Елена ПЕРСТЕНЬ СТАРОЙ КОЛДУНЬИ

«Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ее». — «Постой,
Отвечает ветер буйный,
Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора:
В ней глубокая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места;
В том гробу твоя невеста».

А. С. Пушкин «Сказка о мертвой царевне и семи богатырях»

Глава 1 ПУСТАЯ КВАРТИРА

Никита не сразу решился вставить ключ в замочную скважину. Перед ним была дверь. Там, за нею — пустая квартира. Родители вчера купили её. И понимая, как важно ему почувствовать себя взрослым, разрешили прийти сюда одному. Прийти поздно вечером и переночевать. И вот он здесь и отчего-то робеет…

— Ладно, кончай дергаться! — буркнул он, вертя ключ в руке. — Тоже мне, Индиана Джонс на пороге храма Судьбы!

Он повернул ключ в замке, тот щелкнул, дверь словно нехотя отворилась и он оказался внутри.

Пусто. Темно… Он достал из сумки заранее припасенную свечку и спички, зажег её и прошел в комнату, заслоняя ладонью заметавшийся огонек. Приладил свечку на подоконник, уселся рядом и глянул в окно. Прямо напротив на крыше высокого здания пылали красные буквы: МОСГАЗ. Никита вздохнул и буквы мигнули ему — теперь они были синими. Он долго сидел в темноте, глядя как тени движутся по стенам, озаренным неровным светом. А потом скинул шапку и куртку, снял свечу с подоконника и обошел всю квартиру. Он касался стен пальцами, гладил их, словно квартира была живым существом, — он знакомился с ней.

Сделка по купле-продаже заняла вчера целый день. Какое противное слово «сделка», — подумал Никита. Разве оно означает то, что происходит на самом деле: люди как будто отплывают от знакомого берега и оказываются на другом, совсем незнакомом…

Мама появилась поздно вечером чуть живая. Целый день она то и дело звонила домой, сообщая как идут дела и успокаивая Никиту: в банке порядок, у нотариуса тоже, осталось все оформить в жилищном комитете. Отец то и дело названивал сыну с работы, чтоб узнать как дела, а сын, вернувшись из школы, никак не мог собраться и сесть за уроки — мысли были все об одном: как там дела у мамы? Поводов для волнений было более чем достаточно: они ведь не просто покупали квартиру — они продавали свою! Потому и такое название дурацкое: «купля-продажа». И про эту самую куплю им все друзья и родственники массу всяких ужасов порассказали: мол, можно и без денег и без квартиры остаться…

И вот наконец около девяти появилась Ольга Яновна — Никитина мама замученная, но страшно довольная. Она размахивала связкой ключей, которые папа тут же бросил в бокал шампанского, из которого выпили все по очереди: мама, папа и даже Никита. Ему впервые было дозволено отведать спиртного. Конечно, родители догадывались, что он наверняка уже делал это не раз, но тут запрет был снят вполне официально! Родители веселились как дети Никита давно их не видел такими счастливыми: они танцевали, буянили, расколотили тарелки «на счастье», потом все втроем прыгали и скакали, обнявшись, а по тонким стенкам бокала, в котором отмокали ключи, разбегались летучие пузырьки…

Надо сказать, если б не он, они бы её не купили — эту квартиру. А ещё в этом деле ему помогли… крысы. Эти мерзкие твари буквально напали на них на Брестской. И откуда только взялись! Мышки у них порой появлялись — это факт. А что поделаешь: центр, старый дом, первый этаж… С мышками мама с грехом пополам мирилась, но когда однажды утром на пороге ванной, она буквально споткнулась о громадную крысу, отец, едва успокоив её, сказал: «Ну, ребята, пора менять адрес! Крысы бегут с тонущего корабля.»

Дом их отнюдь не тонул — люди в нем жили весьма обеспеченные и поэтому в нем то и дело что-то меняли и подновляли, а недавно сделали в подъезде евроремонт. Квартира у них была хотя и двухкомнатная, но очень большая, и все же им троим не хватало места. Мама часто работала по ночам — она была журналисткой. А Александр Маркович, которого близкие и друзья звали Санчо, — Никитин папа — так уставал на работе, что, приходя домой часам к десяти вечера, попросту падал замертво. И свет на мамином письменном столе частенько не давал ему уснуть. Они стали нередко ссориться, и Никита уж было начал за них побаиваться — ещё чего доброго разведутся… Он любил их — своих родителей и не представлял себе жизни без кого-то из них. А потому принялся потихоньку внедрять в их сознание мысль о том, что хорошо бы трехкомнатную. Тогда у всех будет по комнате и никто никому не станет мешать.

Все сложилось как нельзя лучше. Они обратились к маклеру и тот буквально через пару дней привел покупателя. О цене сговорились, получили задаток и начали подыскивать новую квартиру. Продав свою «двушку», они вполне могли себе позволить трехкомнатную, потому что район Маяковки, где они жили, очень котировался и квартиры тут стоили весьма недешево.

Составили список адресов, принялись ездить смотреть. Ольга всегда брала с собой Никиту — отец предоставил выбор на их усмотрение — за день он на своей «девятке» столько километров наматывал по делам фирмы, что мотаться по городу вечерами попросту не оставалось ни сил, ни времени. Кроме того, он считал, что жена с сыном с этим делом лучше справятся. И потому, когда они в выходной все же упросили его подвезти их по двум адресам, заворчал: «Ребят… мы ж договорились — это ваши игрушки!» Но поглядев на их умоляющие лица, вздохнул и принялся одеваться.

Они побывали на Трехгорном валу и на Бакунинской и возвращались домой по освещенной набережной Яузы. Река бежала за ними, и фонари отражались в черной воде манящим праздничным светом.

— Мама, гляди! — ахнул Никита, когда они проезжали мимо изящного мостика, изогнувшегося плавной дугой. Он вынырнул из темноты как видение как мостик в иную жизнь, неведомую, загадочную…

Ольга улыбнулась, оглядываясь и провожая мостик взглядом… он скрылся за поворотом, а на высоком берегу за Яузой внезапно вырос Андроников монастырь. Это было так неожиданно и так странно — средь бегущих огней машин, средь гари и суеты громадного города — эти белокаменные стены, этот покой… Твердыней возвышался монастырь над рекой, и от него такой тайной повеяло, так захотелось хоть ненадолго остановиться здесь, отдышаться…

— Пап, тормозни, я помню, у нас был ещё адрес! Это где-то тут, рядом. Я звонил туда, мне сказали, что дом совсем неподалеку от Андроникова… Мам, погляди, у тебя он точно записан. Сыро… Сыро-какая-то улица!

— Сыромятнический переулок, — рассмеялась мама. — Но там же нет кухни!

— Чего-чего? — пробасил папа.

— Вот видишь, Санечка, — сдерживая смех сказала Ольга, — хоть ты и строитель, а такой простой вещи не знаешь! Раньше так часто строили — в тридцатых годах. Дома гостиничного типа или что-то вроде того — в них не было ванной. Тогда считали, что полезнее мыться в бане. Я знаю, такой дом есть в Чудовом переулке возле «Парка культуры». И тут в Сыромятническом такой же, — я узнавала. Только здешние жильцы все-таки сделали ванну… правда на месте кухни.

Тут мама не удержалась и фыркнула, глядя какие рожицы корчит ей муж, зная что она видит его отражение в зеркале.

— Ага, значит без кухни! — хмыкнул папа. — Что ж, дело хорошее. В самом деле, зачем нам кухня? А?! Ляля, ты как считаешь? Ты ж от неё вечно стонешь — мол, быт заел! Так вперед, обойдемся без быта, я согласный… Ну, вы меня уморили. Все, мчимся домой, я уж оголодал с вами как собака!

— Пап, ну пожалуйста, притормози! — взмолился Никита. — Посмотри как тут здорово! А квартира там очень дешевая для трехкомнатной в центре перепланировку сделаем… и будет кухня. Ну, пап…

Санчо едва было не взорвался, — а взрывы его обладали столь сокрушительной силой, что жена с сыном как минимум пару часов после старались его не трогать, — но Ольга обняла его сзади и стала тихонько что-то нашептывать. Он заворчал, потом затих, потом расхохотался, дернул головой и резко вывернул на автозаправку, чтоб развернуться. Такони оказались в тот вечер в этой квартире, чтоб остаться здесь навсегда.

Она им и в самом деле понравилась — просторная, теплая, с высокими потолками и с окнами в небо, — а им уж так надоело глядеть во двор «с высот» своего первого этажа… Дом был светлый, кирпичный, сталинский.

— Да-а-а, в те времена строить умели, — констатировал папа, выглядывая во двор из окна высокого седьмого этажа. — Это вам не современная панельная душегубка, по которой ветер гуляет и зуб на зуб не попадает от холода. А внизу стадиончик — с ребятами в футбол погоняем — тряхнем стариной!

А когда они, чтоб чуть-чуть прогуляться, спустились к Яузе и обнаружили прямо напротив их переулочка маленький островок, а на нем самый настоящий шлюз, когда мама перегнулась через чугунный парапет набережной и в лицо ей дохнуло свежестью от падавшей с шумом воды… все трое, не сговариваясь, решили: они будут жить здесь! И когда мама вдруг почему-то расплакалась, отец крепко обнял её за плечи, встревоженно заглянул в глаза.