Игорь Ветошкин - Последний из нас

• Название: Последний из нас
• Автор: Игорь Ветошкин
• Жанр: Боевая фантастика

Земля ушла под воду, что бы вернуться через десятки лет. Выжившие люди поселились на обломках старого мира. Но всё изменилось, изменились города, страны, изменились люди… Мир разрывает на части новая ужасная война, между новыми странами. Как поведёт себя человечество на совершенно новой Земле. Всё это почувствует на себе молодой парень Артём Грачёв. Какие приключения ждут героя, в каком вихре событий он по воле судьбы окажется. Ему предстоит пройти через многое, и любовь, и разлука, ненависть, дружба и предательство, страх и боль. Артём ещё и не представляет, какова его роль в этом мире. Куда заведёт его дорога судьбы? Удастся ли молодому герою выполнить своё задание, достигнет ли он своей цели, и сможет ли выжить в этом новом, жестоком и коварном мире?

---

Свою мать я даже и не знал, звали Люда, Грачёва — фамилия, жила какое — то время у Красных, встретилась с отцом, переехала сюда, умерла при родах. Кем работала, как выглядела, да и многого я о ней не знал, отец не запрещал спрашивать, но настойчиво, очень настойчиво просил не говорить о ней. Поначалу я думал, что мать его предала, и разбила сердце, но один из его часто приезжавших друзей, Спичков, его звали, сказал, что он очень мать любил, и она его тоже, а больше ничего.

Виделись мы с ним только поздно вечером, когда он приходил с работы на шахте, а я с учёбы. Да, я даже в таком городке, в таком положении наивно верил в силу знаний, в свои девятнадцать лет я старался не пропускать лекций в университете при Красном Кресте — так называлось независимое учреждение, разбросившее свои корни во всей территории России. Вот я и учился врачеванию, надеясь со временем выбиться в люди. Днём в шахте, как земляной червь, вечером на учёбу. Народу в аудитории было всегда мало, все мои сверстники либо работали, как я, либо спивались во дворах, за гаражами.

Отец учёбу одобрял, но не считал необходимостью, учитывая, как нам тяжело жилось, платить за занятия было весьма накладно. И всё же я продолжал учиться.

Месяц назад отец, словно мгновенно состарился сразу лет на десять, он осунулся, непрестанно кашлял, двигался с трудом, через неделю его вышвырнули с работы. В Республике пожилым людям пенсии не полагалось, как, впрочем, и инвалидам, в наше время никто никому ничем не обязан, кроме народа своему правителю. Хорошо хоть срок истёк, и отец мог спокойно сидеть дома на попечении единственного сына. А мне приходилось работать за двоих, и скоро мы начали голодать, продав весь хлам, который был в нашем «доме», а конкретнее мы жили в одной комнатке рабочего общежития, но и эти деньги ушли, как вода сквозь пальцы. Ничего дельного я придумать не мог, и решил бросить учёбу, тогда это значило бы, все прочие годы прошли впустую. Я видел, как отец страдает от угрызений совести, он видел, что мы можем и не выкарабкаться, и он к тому же, как человек с высокой самооценкой, стыдился своей слабости. Не привыкший от кого — то зависеть, он сильно нервничал по этому поводу. Неделю назад он сильно занемог, ничего не ел и не пил, лежал весь день, отвернувшись к стенке на своей кушетке, и плакал, конечно, я слёз отцовских никогда не видел, но я знал, как он расстроен в душе. Лекарства с таким трудом добытые в Красном Кресте, отец не признавал, и вылечить его я не мог. Как жаль, что нет лекарства от старости!

Он умер два дня назад, хотя я знал, что умер он в душе уже давно. Приехавший на похороны Спичков, неожиданно предложил мне поехать вместе с ним в одну из главных резиденций Красного Креста. Кроме отца, которого я обязан был содержать, меня держало в этом городе ещё одно обстоятельство. Звали это обстоятельство Наташа, кажется, именно так звучало чудное имя прелестной сестры моего лучшего друга. Эх, как она мне нравилась, к сожалению, с противоположным полом я вёл себя робко. Да и как тут станешь самоуверенным мачо, когда наши встречи проходили почти каждое утро в таких обстоятельствах. Она идёт, вся такая хороша собой, аккуратно одетая, с папочкой в руках, улыбчивая, вежливая, и я навстречу, грязюкой перемазанный, в старой отцовской куртке, рваных штанах, с тяжеленной каменюкой в руках. Жаль… Если б видела она меня вечером, в сером, старом, но довольно конфиденциальном пиджаке, потёртых, но ещё имевших приличный вид, брюках, и с кожаным чемоданом в руках, то уверен смотрела бы на меня по-другому. Правда я не знаю, как она на меня смотрела в роли раба, ведь униженный, раздавленный адским трудом в шахтах, я и не посмел бы к Наташе подойти. Вечером я чувствовал себя увереннее, но заявиться к ней домой, тоже не смел. Раньше-то у меня был повод прийти к красавице в гости, когда друг приглашал, но теперь, когда он спиваться стал, и уже пятилетку отмотал за грабёж, я с ним общаться то и перестал. Встретиться после учёбы тоже не удавалось, возвращался я поздно, а где работала зазноба моя, я не знал. Мог только догадываться, что в редакции, журналисткой или писарем (в Республике, как впрочем, и везде, печатные станки были редкостью, потому газеты писались вручную).

  Когда б вы знали, как ужасно
   Томиться жаждою любви,
   Пылать — и разумом всечасно
   Смирять волнение в крови;

Часто приходили мне на ум эти строки, некогда известного поэта Александра Сергеевича Пушкина. Сейчас классиков не читали, кроме неприличных слов на заборе или в подъезде, люди ничего не читали. Книги найти можно, но как говорится: «Было бы желание». Я — то классику любил, уважал, отец книжонки мне через знакомых доставал, я тому рад был несказанно.

Ну что же не буду засорять дневник, раньше времени, а то на приключения не хватит. Скажу только одно, что недолго думая, предложение Спичкова я принял, уехать я хотел отсюда давно, и раз выпал шанс, то использовать его надо.

* * *

Отложив дневник, Артём протёр уставшие глаза. Был поздний вечер, и в его комнате таился мрак, только слабый свет свечи позволял, что — то разглядеть. Дунув на пламя, и увидев перед собой только темноту, Артём заполз под одеяло, и уговаривая себя, что завтра трудный и важный день, уснул.

Утро, работа, камни, шахта, сволочь — начальник, бородатые, перепачканные товарищи — всё как обычно. Кроме одного — сегодня Артём не встретил Наташу. Конечно, он мог её проморгать, когда камень принимал, но это его последний день Артём был очень внимателен. Расстроившись, он возвращался после обеда домой. Поев вяленой рыбы и пресного хлеба, парень вновь взялся за ручку и тетрадь, с твёрдой обложкой.

Если я вот так сейчас уеду, не попрощавшись с Наташей, не признавшись ей в чувствах, то так и буду жалеть об этом всю жизнь. Говорил мне отец: «Делай желанное сейчас, потом можешь не успеть». Вот я сегодня и решил признаться ей, пусть откажет, пусть смеётся, тогда меня точно ничего тут не удержит.

В пиджаке, брюках, с шикарными розами в руке, с коробкой конфет в другой, Артём уверенно шёл к печатному бюро. Цветы, между прочим, потребовали больших затрат, как и конфеты, разумеется. Розы, как и остальные растения, «спасли» россияне на специальных ботанических кораблях, во время потопа.

— Здравствуйте, Наташа Белова здесь работает? — спросил Артём у молодой секретарши.

— Да вот вчера только уехала.

— Куда? — дрожащим голосом, автоматически произнес парень.

— Простите, а вы ей кем приходитесь?

— Парень, я то есть… Её парень.

— Она ничего не говорила о вас.

— Так куда она уехала?

— Вроде куда-то на Урал.

— Зачем? — сказал Артём раньше, чем подумал.

— Вы её парень, вы должны знать.

— И всё же.

— То, что её повысили, и теперь она военный корреспондент, вы тоже не знаете? Приезжал какой — то капитан и забрал её.

— Репортаж в горячей точке? — обескуражено произнёс «парень».

— Разумеется.

Хуже, стечения обстоятельств, и нельзя было представить. Даже погода полностью описывала то, что творилось в душе Артёма. Ливень, гроза, гром, почти чёрные тучи. Двигаясь машинально, вскоре молодой человек оказался дома. Темно-зеленый рюкзак оказался в руках. Сразу же там появился фонарь, две батарейки, пачка ржаных сухарей, леденцы, пара карандашей, три шариковые ручки, дневник, зажигалка, фляга с водой. Отцовские часы, служившие больше памятной вещью, чем необходимой, тоже бережно легли в рюкзак, баночка тушенки. У Артёма навернулись на глазах слёзы, но течь им он не дал. Ещё чего не хватало плакать из — за бабёнки! Но на душе кошки скребли, чего уж говорить. Хотелось убраться из этого города как можно скорее. Покидав не глядя, оставшиеся более, или менее ценные вещи, благо было их не много, Артём стал одеваться. Снова перед глазами всплыл образ Наташи. Вот же впилась в память, чертовка!

Кажется, даже если бы Наташа отказала, я меньше расстроился, чем так быть в туманной неизвестности. Всё Артём, хватит о ней думать, ты её больше никогда не увидишь, Урал — это адское место туда — то ты за ней не пойдёшь. Кого я обманываю…

— Пойду, ещё как пойду, хоть на край света! — уже вслух продолжил Артём, откладывая дневник в сторону.

Глава 2. В курсе дел

Окраина Промграда.

— Сань, ну и долго нам твоего паренька ждать?

— Сколько скажу, столько и будете ждать! — Отрезал Спичков.

Охранник, закатив глаза, откинулся на борт повозки.

— Паша, ты бы лошадей напоил, ехать то долго.

Второй охранник, молча, встал, поднял пластиковое ведро и пошёл к колодцу.

* * *

Когда Артём подходил к месту встречи, то увидел, полного невысокого человечка в куртке с сигаретой в руке. Он опирался на борт деревянной повозки, в неё были запряжены две крупные лошадки. На куче коробок, мешков и различных тюков, лежал крупный мужик в камуфлированной куртке, с автоматом Калашникова в руках. От затопления повозку спасал натяжной навес.