Мэтью Фаррер - Слепцы

• Название: Слепцы
• Автор: Мэтью Фаррер
• Жанр: Эпическая фантастика

Adeptus Arbitres Novel 2006

---

Мэттью Фаррер СЛЕПЦЫ

Глава первая

Во тьме пребывает Башня.

Она далека от звезд. Сияние, приносящее Гидрафуру теплый, желтый дневной свет, слишком отдалено, чтобы согреть её. Наблюдатель, стоящий у окна Башни, может заслонить солнце одним зубчиком вилки, и во всем комплексе нет ни единого оптикона, способного обнаружить крошечную искорку, обращающуюся вокруг звезды — сам Гидрафур.

Впрочем, обитатели Башни умеют смотреть иными способами.

Станция без ускорений движется сквозь мрак по длинной, дальней, странной орбите. Бастион Псайкана, напоминающий сломанный детский волчок, истыкан серебристыми шипами шпилей. У «пояса» Башни расположен трехрогий блок скалобетона с адамантиевой арматурой — Куртина, внешние края которой щерятся беззубыми орудийными портами и зияющими стартовыми позициями. Из каждого тупого угла выступают скопления причальных башенок и зацепных платформ.

Раньше, когда Бастион был цитаделью Флота, изукрашенные башенки над и под Куртиной — донжоны — ничем не отличались друг от друга. Теперь же верхний донжон, направленный к зениту системы, вогнут на протяжении четверти своей длины, и балки, выступающие наружу из искривленной стены, поддерживают целостность оседающей верхушки. Нижний донжон, направленный к надиру системы, заострен подобно сталактиту. Несмотря на все ремонты и заботы мастеров-машиновидцев, Башня кажется изуродованной и сгорбленной в космической тьме. Её стены в бледных отраженных лучах собственных прожекторов выглядят какими-то мягкими, податливыми, восковыми.

Шпили-гнезда пронзают станцию, словно шпажки — размягчившийся плод. Стройные, шипастые, блистающие сталью, расположенные с четко рассчитанным отсутствием симметрии, они как будто царапают звезды. Эти шпили испещрены служебными шахтами и лестничными колодцами, что связывают и соединяют их. У оснований «гнезд» расположены скопления их источников энергии, от корпусов которых, словно вьющиеся побеги, тянутся вверх по стенам кабели и направляющие.

Может показаться, что эти башенки и машины светятся, что по их краям ползут коронные разряды. Что они рокочут, будто огромные механизмы, стучат подобно сердцам — даже в вакууме, где не передаются звуки. Порой мерещится, что бока шпилей вздымаются, или их очертания становятся странными, излишне ровными или чересчур угловатыми. Восприимчивый разум способен узреть подобные вещи.

Здравомыслящий же разум не обратит на них внимания, поскольку этот бесформенный объект в тайных пределах Гидрафура суть Башня Слепцов — Бастион Псайкана, Ведьмин Курятник. Он пылает невидимым пси-светом своих астропатов, звенит неслышимой варп-музыкой их хоров. Создаваемые ими мелодии порой пробуждают странные отголоски, в которые не станет вслушиваться здравомыслящий разум. Не будет он слишком пристально вглядываться и в тени, которые сияние этого маяка отбрасывает на края поля зрения и в глубины души.

* * *

Музыка и отголоски, крики и глаза, рыки младенцев и псалмы зверей, дыхание хищника на затылке сознания — всё это врывается в Квала, словно бурный поток. Пылающие пальцы сокрушают его разум. Кулак принадлежит Квалу, воля к действию принадлежит Квалу. Его разум поет в созвучии с его волей и остается в стальной клетке объятий хора позади, внизу и вокруг астропата. Он открывает слепые глаза и сухие губы, все нервы и мышцы в теле вибрируют в унисон с могучей басистой нотой, ревом белого огня, что так давно был разожжен в его душе. Камни и тени… Руки и голоса повсюду вокруг приходят в ужас и исчезают. Тогда астропат оставляет тело далеко позади, его разум и душа кричат от радостного возбуждения, пока Квал пулей несется по туннелю, озаренному для него могучим белым светом. Он посылает вперед мысль, готовую и раскрытую, словно ладонь, цветок, или разинутая пасть червя-полипа. На мгновение приходит страх. Нет ничего, что могло бы принять руку астропата и заполнить пустой сосуд, в который превратился его разум. Поднимаются шепоты, ворчат ветра глубокого варпа. Смеющийся не-цвет пытается просочиться в псайкера, и тут он чувствует…

Астропат Квал наполовину сел, и от его резкого движения заскрипели фиксирующие ремни на кушетке. В побелевших пальцах он сжимал аквилу из простого камня, с которой никогда не расставался. Сшитые веки астропата вздрогнули, и от него изошел секундный, подобный краткому атмосферному разряду импульс энергии, тут же поглощенный и унесенный прочь оберегами в стенах гнезда. Персонал Гнезда Огненного Дозора отреагировал на это недолгой вспышкой активности — пара представителей медике быстро пробежались глазами по ауспикам, а двое крепостных выступили вперед с шестами в руках, готовые толкнуть Квала обратно. В дыму фимиама запрыгали красные и зеленые лучики, когда сервочереп, размещенный позади кушетки, опустился для сканирования разъемов и кабелей в бугристой, лишенной волос голове астропата. Пока устройство искало поврежденные соединения, витифер, носившая на голове закрытую обережную клеть с визором, сделала полшага вперед и вытащила пистолет. Сервитор-архивист оставался неподвижным, кончик его пера завис над свитком писчей бумаги.

Успокоитель Дернеск склонился над Квалом, изучая его лицо. Прежде он уже видел этого астропата в трансе, знал его особенности и повадки. Затем Дернеск покачал головой, давая остальным понять: это спазм, опасности пока нет.

Пока Квал медленно расслаблялся, все они испытывали некое переменчивое ощущение, как будто изменялась сила тяжести или давление воздуха. Хор внизу переходил на новый мотив.

Под гнездом, между толстых металлических стен поддерживающей его колонны, располагались тесные соты келий и отсеков, послойно размещенных вокруг шахты лифта и колодца винтовой лестницы с крутыми железными ступеньками. Здесь мощно бился психический пульс. Техножрец Гуафон, отсоединив торс от паучьих стальных ног, сидел подключенный к разъему трона в маленьком муниториуме. Механикум ощущал пульсации, вибрирующие сквозь слои устройств подавления и ряды настроенных на варп датчиков, которые с идеальной детализацией фиксировали приходящие сверху энергетические пульсации. Машинные духи издавали собственный ритм, сообщая Гуафону о своей готовности потоками двоичного кода.

Квал чувствует…

Покои регента хора, где в тот момент стоял на коленях сам регент Ангази, находились под муниториумом. Астропат подался вперед, налегая на перекрещивающиеся ленты из мягкого бархата. Грива кабелей, подсоединенных к его черепной коробке, отличалась от пучка на голове Квала: они были тоньше, некоторые напоминали нити. Единственный толстый провод уходил из самой маковки регента прямо в потолок, в направлении гнезда.

Ангази ощутил мгновенную неуверенность Квала; он даже предвосхитил её за счет опыта и мастерства. Регент помнил мелодии транса астропатов по собственным дням, проведенным в гнездах до получения нынешнего звания. Белый огонь, глубоко внедренный в него Привязыванием души, замерцал в ответ, и разум Ангази окружил и объял широкий энергетический поток сплетенной гармонии, вздымающийся из галерей хоров вокруг основания колонны. Голоса астропатов, проходившие через варп, реальное пространство и внутренние контуры самого шпиля, кружась, проникали сквозь сознание регента и стены его комнаты, покрытые выгравированными оберегами.

Сдержав их усилием мысли, Ангази использовал личную сосредоточенность, чтобы объединить голоса хористов. Касаясь астропатов своим сознанием, регент успокоил и направил их. Мотив хора поменял тон, изменилась мощность отдаваемых ими сил. Гармоники тянулись ввысь через Ангази, пока он направлял хористов и указывал им новые места в общей картине. Затем регент возложил собственный разум на пси-голоса тех, кто ушел слишком далеко и выгорел слишком сильно, чтобы осознать его требования, и повел их за собой к новой мелодии.

Ангази знал свое дело и не сомневался в этом. Пока дух Квала все глубже пробивался в варп, все больше отдалялся от гнезда, где содрогалось тело астропата, регент настраивал на него мелодию хора — подпитывал его, укреплял его, давал ему путеводный и защищающий поток энергии и оберегал его.

Квал чувствует нечто…

Изменения в мотиве хора, вибрируя, пронеслись по Башне. Не-псайкеры, в большинстве своем, ощутили их как смену атмосферного давления, или искажение тембра голосов, шепчущих у них в головах, или как ещё один из тысячи возможных раздражителей. Другие астропаты восприняли новую мелодию как сдвиг постоянного энергетического фона — мощный, но лишенный незамедлительной важности. Но одна из них услышала изменения с большей ясностью, как слышала в тот момент каждый психический голос в Бастионе.