Иван Козлов - Клятва сбитого летчика

• Название: Клятва сбитого летчика
• Автор: Иван Козлов
• Жанр: Боевик
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90031-2

Начало 1970-х. В небе над Вьетнамом сбит советский истребитель. Летчик захвачен в плен американскими морпехами. Руководство США начинает шантажировать советское правительство, требуя освободить задержанных в Москве американских шпионов. В противном случае мировая общественность получит доказательства участия СССР в военном конфликте. Решить вопрос можно только одним способом – вызволить советского летчика из плена. Провести эту опасную операцию поручено группе спецназа ГРУ под командованием капитана Платова. Разведчикам предстоит действовать в труднопроходимых джунглях под носом у хорошо вооруженных безжалостных оккупантов.

---

Чуть позже поступила весточка и от самого Пятого: погиб Семин, повреждена рация, группа приступила к выполнению задания.

С такими новостями Полковник приехал к Литвинову.

Литвинов нормальный мужик, однако… Не то чтоб трусоват, но страх в нем живет, это видно. Ему надо докладывать наверх, а ничего положительного доложить пока и нечего. Он соединяет пальцы замком, трещит суставами, выслушав Полковника, долго молчит, потом говорит расстроенно:

– Ну как же вы могли потерять бойца…

– Это война, – коротко отвечает Полковник.

– Это не наша война! Нас там нет и быть не может! – Теперь он говорит сурово, отрывисто. – Вы это знаете не хуже меня! Мало того что летчика захватили, так теперь…

Звонит телефон, Литвинов берет трубку, кричит раздраженно:

– Лариса Ивановна, я прошу ни с кем не соединять! – Но тут голос его меняется, он зачем-то поправляет галстук. – Простите, мы тут как раз… Но это все же война… Понимаю… Понимаю… Да, он у меня… Самые лучшие офицеры. Буду докладывать.

Литвинов осторожно кладет трубку, поясняет:

– Ваше начальство с моим начальством уже обменялось информацией. А с нас требуют результаты.

Он закуривает, протягивает пачку сигарет Полковнику, но тот качает головой:

– Бросил три года назад. Чаю, если можно. У вас заварка хорошая.

Литвинов нажимает кнопку, связывается с секретаршей:

– Лариса Ивановна, чай и кофе. – Потом уже обращается к Полковнику: – Давайте говорить так, как оно есть. Операция на грани срыва, да? И человек погиб, и рации ведь нет?

– В гибели бойца моя вина. Он еще не был готов… Замена ему есть. Мы этого парня держали на примете, не случайно он во Вьетнам и полетел. Рация… Там у меня Кулибин. Молюсь на него.

– Давай помолимся, если ничего больше не остается. А вот про вину свою молчи, у нас ведь только и ждут, чтоб виноватого найти. О другом речь. Американцы опять вышли на связь. Шум, говорят, не поднимем, если только…

Он замолчал, потому что вошла секретарша, поставила в высоком подстаканнике чай, чашку с черным кофе, вазочку с медом, сушки. Спросила:

– Ни с кем не соединять?

– Ни с кем. Ну если только… – и Литвинов показал пальцем на потолок.

– Понятно.

Она вышла, и он продолжил прерванный разговор:

– В общем, янки такие условия ставят, что никак на них согласиться нельзя. Отвели на обдумывание ситуации жесткое время, и в него нам с вами надо вложиться.

– И что это за время?

– Сорок восемь часов. – Литвинов взглянул на часы. – Сорок семь уже.

– Без минут?

Литвинов не сразу понял собеседника, потом пожал плечами:

– Ну, если угодно, то и еще одиннадцать минут.

– Так и запишем: сорок семь часов одиннадцать минут.

Кино, да и только

Уже который день дивизионный киномеханик крутил одну и ту же ленту – «За двумя зайцами». Экран – простыня на двух бамбуковых палках. Зал – пригорок вьетнамской деревни, на котором уселись местные жители, девушки артбатареи и наши бойцы-советники.

Молодая поросль джунглей – граница зрительного зала. Впритык к кустарникам сидит лейтенант Пирожников. На экран он смотрит вполглаза, все больше – по сторонам да на соседку, с которой сегодня познакомился при необычных обстоятельствах, – Ли Ен.

Чуть вздрогнули листья баньяна, широкие, длинноватые, как у фикуса, но Пирожников не заметил этого. Он в это время разговаривал с той, которую назвал Леной. Она, как и все ее соплеменники, хохотала, глядя на проделки Голохвастова.

– Ты – понятно, а остальные ваши-то чего ржут? Ведь ни бум-бум же по-русски.

– Нам хорошо, когда вам хорошо, – отвечает девушка.

– Да? – Пирожников вновь озирается. – А вот знаешь, когда мне хорошо? Я этот фильм все равно уже пять раз видел, так что не пойти ли нам, подружка…

Но тут он замечает на себе взгляд командира дивизиона, стонет, как от зубной боли, и жестом показывает Татарцеву: все, мол, нормально.

Опять вздрагивает деревце. Именно вздрагивает – незаметно для нетренированного глаза.

На простыне Голохвастов объясняется в любви, и зрители заходятся в хохоте. Смеются заразительно, раскачиваясь, закрыв глаза.

Ли Ен потому не замечает, как чьи-то руки подхватывают Пирожникова, «сдергивают» его за деревья… Лишь отсмеявшись, она смотрит на место, где сидел лейтенант. В глазах ее удивление…

В ночном ресторане

Ресторан был плавучим – расположен прямо на реке. Столики стояли и под легким навесом, на свежем воздухе, и в закрытом двухэтажном помещении, на первом этаже. Обслуживали столики, за которыми сидели в основном американские военные, молоденькие вьетнамки. За достойное поведение их, а также за порядок в заведении отвечал старый вьетнамец Хо Дыг, хозяин ресторана, частенько сам стоящий за барной стойкой.

Как, к примеру, сейчас.

Посетителей пока мало, вечер только начинается, и единственный здесь сейчас, кто больше нормы принял на грудь, это лейтенант Пол Кросби, летчик, чей самолет был сбит в воздушном бою недалеко от этой базы. Пола подобрали и доставили сюда спецназовцы Чандлера. Он, как и большинство летчиков, невысок, щупл, сидит недалеко от сцены, где пока только разогреваются местные стриптизерши, красавицы из соседних деревень, и нет в его глазах ни любопытства, ни радости при виде молоденьких девичьих тел.

К нему подходит официантка, ставит очередной бокал, закуску, хочет уже уходить, но лейтенант удерживает ее за руку:

– Присядь!

И показывает на стул рядом.

Девушка испуганно трясет головой:

– Ноу, нам нельзя. – И при этом косится на барную стойку.

Пол понимает ее, поворачивается к хозяину заведения. Тот замечает грозный взгляд американца, делано улыбается, кланяется. Его обязанность – чтоб официантки не были навязчивыми, чтоб сами не приставали к офицерам, а все остальное разрешено.

– Садись, – повторяет Пол девушке. – И если этот старый хрыч Хо тебе хоть слово на это скажет…

В глубине зала сидит еще группа военных, несколько женщин и переводчик военной базы. Он там, вероятно, для того, чтоб обеспечить диалог между офицерами и их сегодняшними подружками. А может, и для того, чтоб послушать болтовню этих янки – виски ведь и вправду развязывает языки…

Вот переводчик встал, направился к Хо Дыгу, купил у того пачку сигарет и пошел прихрамывая, опираясь на трость, к выходу. Видно, он свою миссию тут выполнил и может теперь удалиться.

Исчезает переводчик из пределов видимости всех тех, кто находится в зоне ресторана, пересекает дорогу, заходит в джунгли, и оттуда, поюжному из сочной тьмы, звенит морзянка:

«Летчик находится на военной базе. Связи с Пятым по-прежнему не имею. Макс».

В ресторане эта морзянка, конечно же, не слышна. Здесь прибавилось шума и веселья, на второй этаж, в номера, уже поднимаются пары, и Пол Кросби, глядя одной такой вслед, говорит официантке:

– Хочешь пойти со мной туда?

Та пугливо смотрит на него, молчит.

Пол продолжает:

– Я год воюю и пока спрашиваю. Но еще через полгода я перестану спрашивать. Я потащу тебя туда и буду делать все, что захочу. Потому что это – война, понимаешь меня? И надо хоть что-то получить от жизни, пока жив.

К ресторану подъезжает джип, из него выходят трое, по деревянному настилу идут в плавучий ресторан. Приветствуют взмахом руки Алена, стоящего в одиночестве у воды. Ален задумчив. Перед ним на перилах – деревянная фигурка женщины, вырезанная вьетнамцем, которого он убил.

А Пол продолжает изливать душу официантке – ему не с кем больше говорить.

– Мой друг сгорел, а я вот выжил. «7-14» нас сбил. На диком вираже зашел от солнца, на таком крутом и с такой скоростью… Такого не могло быть, понимаешь? От таких нагрузок у ваших хилых братьев косточки должны были поломаться! А этот – раз! И все. И все! На базе надо мной смеются из-за того, что меня сбил вьетнамец. Будто вьетнамцы их не бьют на земле.

Официантка, может быть, все, что говорит лейтенант, понимает, но молчит. Да ее и не просят высказываться. Полу просто надо выговориться.

На сцене начинается представление. Обнажаются девицы, работающие у шеста.

– А я с девочками только целовался, и то давно, представляешь? Тогда мне было шестнадцать, а сейчас уже двадцать четыре. Я учился с ней. Она стала известной журналисткой, выступает на телевидении, вряд ли меня даже помнит… Господи, ты же ничего не понимаешь! Я бы тоже мог сгореть и тогда даже не вспоминать о своей первой любви. Просто чудо, что выжил, сижу, жду борт к себе, в Такли… Принеси мне еще немного… Бокал вина. Я сегодня пью только вино. Чтоб не нажраться.

Тройка приехавших офицеров заходит в зал, с порога выискивает свободный столик. Один из них видит лейтенанта Кросби, громко окликает его:

– Пол, тебя ведь завалил «7-14»?

Летчик ждет, что его опять начнут подкалывать.

– А какое это имеет значение?

– Его сбили, разве ты еще не в курсе? Летчика привезли к нам на базу. Русский – можешь себе представить?