Александр Коваленко - Гагарин и гагаринцы

• Название: Гагарин и гагаринцы
• Автор: Александр Коваленко
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1980

Первый в мире космонавт Герой Советского Союза Ю. А. Гагарин закончил Оренбургское высшее военное авиационное Краснознаменное училище летчиков имени И. С. Полбина. В Оренбуржье, на Южном Урале его считают своим земляком и стремятся быть во всем достойными подвига первого космонавта мира. Эта книга — о первопроходце Вселенной, его бессмертной славе. Она и о тех, кто является настоящими гагаринцами — людях дерзкой мечты и упорного труда.

---

— Из выступления П. И. Климука я сделал для себя вывод. Петр Ильич, если что-то вы вырастите, я даю вам слово, что мы первыми напишем вам рапорт, что мы всем звеном поедем и с честью уберем, без потерь.

Смеялись, аплодировали.

— Ай да молодец Григорий. Такого, действительно, и в космос можно послать — не подведет.

Красные вымпелы с портретом Ю. А. Гагарина получили в тот день первые лауреаты этой награды. Из рук, которые управляли космическими кораблями, принимали награды руки, знакомые со штурвалами комбайнов.

И те, и другие — трудовые, рабочие, золотые руки.

Жаль только, что не удалось Юрию Викторовичу побывать на этой встрече с нашими земляками-хлеборобами.

— И я очень жалею. Единственное оправдание — очень был занят подготовкой к совместному советско-болгарскому полету, в тот день долго работал на тренажере.

За Оренбуржье свое я душой болею, всегда слежу, как там дела, какие успехи в промышленности, как хлеборобы растят хлеб для советского народа.

Очень хочется побывать на родине, встретиться со славными нашими людьми. В Колтубанку приехать, снова услышать дятла в бору, вдохнуть смолистый здоровый воздух, пойти к тихой Боровке.

И еще хочу побывать в Оренбурге, там, где Гагарин летал. Оренбургская земля дала путевку в небо Юрию Алексеевичу. Верю, что даст еще многим путевки в космос.

Знаю, что растут в Оренбурге юные космонавты из школы имени Гагарина при авиационном училище. Что хотел бы им пожелать? Многого. А главное — кем бы потом ни стали, стремитесь, ребята, к достижению своей цели, своей космической высоты в любой профессии, которую вы себе выберете. Идите к своей цели так, как шел к ней Юрий Алексеевич Гагарин.

Ю. Северов ЗВЕЗДЫ НАД ХЛЕБНЫМ ПОЛЕМ

Диалог с обладателями звездных вымпелов имени Ю. А. Гагарина — Героем Социалистического Труда, комбайнером совхоза имени Цвиллинга Соль-Илецкого района Оренбургской области Федором Николаевичем Жереновым и выпускником средней школы, молодым механизатором колхоза «Победа» Акбулакского района Ерсаином Испулаевым.

СУДЬБЫ ТРУДОВЫЕ

Оренбуржье. Его трудовой герб венчают колосья. Хлеб — главное богатство края. Надо видеть поля области в пору их поспевания. Глядишь — и нет ни конца, ни края золотому хлебному океану. Чарующа музыка спелых колосьев в порывах ветра-степняка. Она особенно величественна, когда на массивы выезжают армады комбайнов.

Хлеб, прежде чем заколосится спелым колосом, требует от человека огромных усилий, труда, знаний.

…В судьбе этих двух людей много общего. А главное то, что оба они безраздельно связаны с землей, верой и правдой служат ей, найдя в этом и свое призвание, и место в жизни.

Оба они — хлеборобы.

Федор Николаевич Жеренов — Герой Социалистического Труда.

Он — из послевоенного детства.

Родился в глухой мордовской деревне, где, как сказал поэт, «мужики невесело шутили, что ехало к ним счастье на коне, да богачи его перехватили».

Рано познал, что такое труд. С семи лет пахал на быках, пас колхозное стадо, правил со взрослыми ометы в лугах.

Он не помнит отца. Ушел в грозном 1942-м и не вернулся. Ушел осенью — как говорила мать, прямо с поля. Нарочный, верхом на коне, привез туда повестку о мобилизации. Мать рассказывала, что об одном горевал: «Эх, хлеб убрать не дали».

Отец был хлеборобом.

Когда сам подрос, хлебному полю, которое оставил отец, так и не убрав до конца, изменить не мог. Он, Федор Жеренов, заменил в хлеборобском строю отца, погибшего за то, чтобы мирной и радостной была жизнь, чтобы земля, обласканная и ухоженная людьми, щедро одаривала их полновесным колосом.

Я встречался с ним множество раз. На мостике комбайна и у межи поспевающего поля, в конторе, когда за директорским столом намечалась стратегия и тактика будущей жатвы, и дома, когда он вдруг заводил жаркий спор о деревенских повестях Федора Абрамова, обнаруживая интерес к литературе и гибкий, наблюдательный ум. Всегда меня поражали в Жеренове цельность характера, глубокая принципиальность и безраздельная любовь к делу, избранному на всю жизнь. Помню, директор совхоза Владимир Васильевич Чичканов сказал: «Для него хлеб — вся жизнь».

Есть люди, о которых говорят: по-государственному мыслит и работает. Значит — масштабно, с учетом общественных интересов, для людей.

Таков Жеренов.

Я помню жаркие дни осени 1976-го. Хлеб в совхозе уродился на славу. Давно такого не было. Подойдешь к полю — по грудь достают тяжелые, будто из бронзы кованые колосья. А убирать было тяжело. Местами массивы полегли от ветра. И напоминали стебли перепутанные морские водоросли. Косили в одну сторону, на самых медленных скоростях. Штурвальным приходилось то и дело бежать впереди жаток, буквально руками распутывая «космы» стеблей.

А тут еще, как гром среди ясного неба, — машин совхозу недодали.

Встретились мы с ним в поле, когда комбайн стоял, удрученно опустив на землю подборщик.

— Поломка?

— Какая там поломка! — махнул он досадливо рукой. — Комбайн работает, как часы, бункер полный, а разгружать некуда. Машин мало, не успевают.

— И выхода никакого?

— Да должен быть он, этот выход! — вдруг крикнул Жеренов, стряхивая с клетчатой рубашки серую муку половы.

Я вернулся в Оренбург и привез в редакцию репортаж с поля. Репортаж без конца. Но не хотелось заканчивать рассказ на газетной полосе описанием комбайна, простаивающего в ожидании разгрузки.

А через день, позвонив в совхоз, услышал в трубке голос директора: «У Жеренова полный порядок. Разгружает зерно без задержки».

— Машин подбросили?

— Нет. И где их взять в такую горячую пору? Федор Николаевич интересную мысль подбросил.

Тут-то я узнал, какой оригинальный выход из положения нашел Жеренов. Умея водить трактор, он прицепил к К-700 вместительную тележку, тщательно ее обив, чтобы не было потерь, и стал вывозить зерно на ток таким образом.

Рассказывали: заведующий током прямо-таки опешил, когда среди ночи у въезда вдруг загромыхал трактор и донесся громкий голос:

«Принимай хлеб, батя!»

Был третий час ночи, никто из комбайнеров в поле не работал, шоферы отдыхали, а этот, смотри ты, на тракторе взялся зерно возить…

Так потом все время было. Ночью за штурвалом стоял помощник, а он отвозил зерно на ток.

А ведь мог простаивать на загонке в ожидании машин. В конце концов, почему у него, рядового комбайнера, должна за это голова болеть — есть же агроном, директор — их обязанность заботиться об этом.

Потом подумал: все-таки есть прямая закономерность в том, что появились эти, как их потом окрестили — РЖ («рейсы Жеренова»). Инициативен, находчив, изобретателен тот, кто трудится не рубля единого ради, для кого общественные интересы всегда выше личных.

Благодаря «рейсам Жеренова» колхоз в ту осень на целую неделю раньше завершил хлебовывозки, обойдясь без двадцати дополнительных машин.

А он, Жеренов, показал тогда на уборке один из самых высоких результатов в области — выдал из бункера комбайна более 25 тысяч центнеров зерна. И это с помощником, который работал первый год…

В один из последних дней декабря того же 1976 года в газете был напечатан Указ о присвоении Федору Николаевичу Жеренову звания Героя Социалистического Труда.

Человек не жалеет сил, чтобы сделать щедрой землю — земля возвеличивает человека.

…У Ерсаина Испулаева все награды еще впереди. На лацкане его пиджака алой каплей горит комсомольский значок. Он совсем еще молод — только-только исполнилось семнадцать.

Но место в жизни выбрано. Как и у Федора Николаевича Жеренова, это — хлебное поле.

Оно видно из окон их школы. Слушая о биноме Ньютона, он рисовал на промокашке колосья и комбайн.

Чтобы почувствовать, что такое хлеборобская гордость, надо подержать на ладони горсть зерна с поля, которое весной засеяли с отцом…

Все в этой горсти зерна — многодневный труд, бессонные ночи, радость, когда под налив хлынут дожди, и отчаяние, когда потрескавшаяся земля ждет влаги.

В Акбулаке на вокзале он встретил одноклассника.

— Куда?

— В институт… Хватит! Как говорится, десять сознательных лет отдал деревне. Пора и в большую жизнь выходить. А ты?

— Остаюсь… В колхозе дают комбайн.

— Ну-ну. Повкалывай на колхозной ниве… Да только все равно в город удерешь. На асфальт.

Он, Ерсаин, конечно, не за то, чтоб силой удерживать в деревне. Да и читал у социологов, что миграция — вещь закономерная. Но ехать в город, считая, что только там, как выразился одноклассник, «большая жизнь»… нет, с этим он никак не согласен. Конечно, асфальт — это хорошо, а то в их деревне осенью из-за грязи к магазину и в резиновых сапогах не пройдешь. И дискотек пока у них нет. И столичные артисты редко сюда заворачивают — «глубинка».