Филипп де Коммин - Мемуары

• Название: Мемуары
• Автор: Филипп де Коммин
• Издательство: Издательство НАУКА
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1986

Филипп де Коммин родился в 1447 году и происходил из фламандского рода. На службу к Карлу Смелому поступил в 1464 году. В 1467 году он был посвящён в рыцари. В этом же году он выбился в ближайшее окружение Карла Смелого и стал его доверенным советником. В 1472 году Филипп де Коммин перешёл на сторону Людовика XI. Работу над мемуарами Коммин начал в 1489 году по просьбе архиепископа Вьеннского Анджело Като. Воспоминания Коммина делятся на 2 части: первая состоит из 6 книг и охватывает правление Карла Смелого и Людовика XI, вторая состоит из 2 книг и посвящена итальянскому походу Карла VIII.

---

Что касается Германии, то здесь всегда противостоят друг другу Австрийский и Баварский дома, а кроме того, баварцы враждуют между собой, а австрийцы – со швейцарцами. И в начале борьбы у этих последних была лишь одна деревня под названием Швиц, которое перешло затем на всю страну, и она могла выставить не -более 600 человек, но затем число их столь выросло, что среди них оказались и два лучших из принадлежащих Австрийскому дому города – Цюрих и Фрибург, и они смогли выиграть несколько крупных сражений, в которых погиб герцог Австрийский [299]. Много я другой розни в этой Германии, как между жителями Клеве и Гельдерна, между герцогами Гельдернскими и Юлихскими, между ганзейцами, живущими на самом севере, и королями Дании.

А если говорить о Германии вообще, то там так много крепостей и так много людей, склонных к злодеяниям, грабежам и налетам « прибегающим к силе и насилию в отношениях друг с другом по малейшим поводам, что диву даться можно; ибо там даже один человек вместе со своим слугой может бросить вызов большому городу или герцогу, если только, чтобы лучше было заниматься грабежом, у него есть небольшой замок в горах в качестве убежища, где могло бы разместиться 20 или 30 всадников.

И таких людей государи Германии отнюдь не наказывают, поскольку пользуются их услугами в своих делах; но города по возможности наказывают их жестоко и часто осаждают и разрушают их замки. Поэтому города содержат оплачиваемые войска. Так, кажется, и живут города и государи в Германии, принуждая друг друга соблюдать права, и думаю, что так оно и должно быть во всем мире.

Я говорю только о Европе, поскольку не знаю, как обстоят дела в других частях света – в Азии и Африке, но, как приходится слышать, и у них такие же войны и раздоры, как у нас, и даже более бесчеловечные; ибо я знаю в Африке несколько мест, где продают друг друга христианам, и это удостоверено португальцами, которые приобрели там много рабов и приобретают их каждодневно.

Следовательно, как эти раздоры, так и все, что господь создал и предназначил в противовес каждому государству и почти каждому человеку, о чем я говорил, необходимо в этом мире. И с первого взгляда, если судить об этом, как судят люди необразованные, но желающие придерживаться должного мнения, мне кажется, что так оно и есть, и главным образом по причине жестокости некоторых государей, а также злокозненности других людей, у которых достаточно и ума и опыта, но они предпочитают использовать их во зло.

Ведь когда государь или другой человек, какое бы положение он «и занимал, имеет силу и власть над другими и хорошо образован, многое повидав и прочитав, то от этого он или становится лучше, или портится: ибо дурные люди портятся от многознания, а хорошие становятся лучше. Однако надо полагать, что знание скорее улучшает людей, нежели портит, – ведь стыдно сознавать свое зло, если способен удержаться от злодеяний или, по крайней мере, заставить себя пореже к ним прибегать. А если человек недобр, то он может хотя бы сделать вид, что не желает никому причинить зло и обиду. Я наблюдал много примеров того, как могущественные особы избегали дурных поступков благодаря знанию, а также страху перед божественным воздаянием, о котором они имеют лучшее представление, чем люди невежественные, ничего не видевшие и не читавшие.

Таким образом, я хочу сказать, что те, кто не обрел мудрости из-за недостатков воспитания и потому, что их наклонности, как это бывает, им в этом помешали, не представляют, докуда простираются их власть и права, данные им богом над подданными, ибо они ничего такого сами не знают и не слышали от людей знающих. А знающие люди встречаются при них редко, а если и появляются, то боятся сказать правду, опасаясь немилости; ну а если кто осмелится что-либо высказать, то его никто не поддержит и, более того, сочтет сумасшедшим, истолковав его слова в самом худшем для него смысле.

Так что следует заключить, что ни природный рассудок, ни наш ум, ни страх перед богом, ни любовь к ближнему не предохраняют нас от насилий по отношению к другим и от захвата чужого имущества всеми возможными средствами и его удержания; ведь когда сильные удерживают города или замки своих родственников или соседей, они ни за что не хотят их возвращать, и после того, как они однажды заявят об этом и приведут доводы в пользу того, чтобы их удержать, все их люди, во всяком случае близкие к ним и желающие заслужить их благоволение, начинают говорить их языком. О раздорах же среди слабых я вовсе не говорю, поскольку над ними стоят сильные, которые иногда расправляются с враждующими (и обычно их жертвами становятся те, кто прав), прибегая к изгнав ниям, запретам и широким конфискациям. С течением времени, правда, потерпевший может отстоять свои права, если только двор, т. е. государь, под властью которого он живет, не настроен против него.

Таким образом, господь, как я уверен, подчас вынужден проявлять свою власть и сечь нас, как розгами, нашей же жестокостью и злокозненностью. И особо опасны и внушают страх жестокость и невежество государей, от которых зависит благополучие или злосчастие их сеньорий.

Ведь если государь могуществен и у него много солдат, благодаря которым он получает сколько угодно денег, чтобы оплачивать их и расходоваться на свои собственные прихоти, не думая об общественных нуждах, и если он в своих безумных и опасных затеях и тратах совсем не желает ограничить себя, даже если все, кого это затрагивает, его предостерегают, ничего, правда, не добиваясь или, что еще хуже, навлекая на себя его гнев, то кто же сможет тогда помочь, если господь не придет на помощь?

Господь не говорит больше с людьми, и нет больше пророков, чьими устами он вещает, ибо его учение достаточно внятно, понятно и ясно тем, кто желает его усвоить и знать, и за его незнание не будет прощен никто, по крайней мере из тех, у кого было время и возможность пожить и кто наделен природным рассудком. Как же иначе смогут быть наказаны эти могущественные люди, которые силой своей вершат все что угодно, если господь не приложит руку? Ведь наименьшая кара, к коей они всегда прибегают, – это смертная казнь. И карают они под видом правосудия, имея под рукой людей соответствующей профессии, готовых к их услугам, которые из греха простительного сделают грех смертный, а если не окажется законных оснований для этого, то найдут причину, чтобы не выслушивать сторон и свидетелей, дабы подольше держать обвиняемого и ввести его в разорительные расходы, а тем временем разузнать, не желает ли кто-нибудь принести жалобу на задержанного, которого хотят погубить.

А если этот путь им кажется недостаточно надежным и верным для достижения их цели, то у них есть и другие, более короткие, и тогда они говорят, что необходимо преподать урок, и поступают в таком случае, как им заблагорассудится. В отношении тех, кто достаточно силен и состоит в вассальной зависимости от них, они действуют прямо. Скажут такому: «Ты не повинуешься и нарушаешь оммаж, который принес мне», и затем, если могут, – а за ними такое дело не станет, – отнимут силой его имущество и пустят по миру. А если это всего лишь их сосед, то, коли он силен и отважен, они дают ему жить спокойно, но коли слаб, то не знает, куда и деться, ибо они заявят, что он якобы поддерживает их врагов, или просто запустят своих солдат в его земли, или перекупят чью-либо тяжбу с ним, или поддержат против него его соседа и предоставят последнему людей, или же найдут другой способ его разорить.

Из своих подданных они, чтобы возвысить новых людей, отрешают от должности тех, кто верно служил их предшественникам, за то, что они якобы слишком многих предали смерти. Служителей церкви они ссорят из-за бенефициев, чтобы изыскать средства для обогащения кого-либо, и делают это чаще всего по просьбе отнюдь не заслуживших того людей, как мужчин, так и женщин; а женщины нередко берут власть и пользуются своим влиянием. Знатных людей они вынуждают нести постоянные расходы и принимать на себя различные тяготы по причине войн, которые ведут из прихоти, не учитывая Мнения и желания тех, кого должны бы созывать на совет, прежде чем начинать войну; а ведь это люди, которые отдают себя, свою жизнь и имущество и поэтому должны быть обо всем осведомлены еще до того, как начинается война.

Своему народу они по большей части ничего не оставляют; взимая налоги в гораздо больших размерах, чем следует, они, кроме того, совсем не наводят порядка в снабжении своих войск, и солдаты бродят по стране, ничего не платя и совершая другие злодеяния и бесчинства, как знает каждый из нас; ибо они отнюдь не довольствуются своим содержанием, но притесняют бедных людей и под Угрозой вынуждают выдавать им хлеб, вино и прочие припасы, а если у какого доброго человека окажется красивая жена или дочь, то он проявит благоразумие, если получше ее упрячет.

А ведь поскольку солдатам платят, то порядок навести было бы легко, если бы им выдавали жалованье не позже, чем через каждые два месяца. Таким образом, у них не было бы оснований и оправданий для того зла, что они совершают под предлогом неуплаты жалованья, поскольку деньги собираются и выплачиваются в конце года. Я говорю об этом, подразумевая наше королевство, которое притесняется и страдает из-за этого больше, чем любая другая мне известная сеньория; и помочь в этом может только мудрый король. У других же соседних стран свои напасти.