Анна О'Брайен - Фаворитка короля

• Название: Фаворитка короля
• Автор: Анна О'Брайен
• Издательство: Книжный Клуб «Клуб Семейного Досуга»; ООО «Книжный клуб “Клуб семейного досуга”»
• Жанр: Любовные романы
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9910-2309-2

В XIV в. сиротку, подброшенную в младенчестве к стенам монастыря, ждала незавидная участь монахини или… уличной женщины. Но Алиса избрала свой путь: фрейлина королевы Филиппы, фаворитка венценосного Эдуарда III. Ее любили и презирали. Стареющий король хотел, чтобы она была рядом, враги жаждали ее исчезновения. Одна ошибка может стоить ей очень дорого!

---

— Ну… этого я не должен был делать.

— Не должны были. И я не какая-то там девчонка. Я мать вашего сына.

— Это я знаю. Алиса… — Он заговорил со мной по-человечески, а не по-королевски.

— И я не просто ваша наложница. Я даю вам больше, чем обычные плотские удовольствия. И считала, что вы любите меня сильнее, государь.

— Я люблю. Черт возьми, Алиса! Сжалься же! Я был неправ.

— Вот в этом мы с вами согласны.

Он отпустил мои пальцы и, не вставая с колен, широко раскинул руки.

— Вот что я выучил ради тебя, как глупый трубадур, мечтающий добиться взаимности от дамы сердца! Настоящее признание в любви…

Он прижал руки к сердцу, словно гибнущий от несчастной любви трубадур, и стал читать стихи — глупые, нелепые, однако ни в голосе, ни на лице его не было насмешки. Слова шли из глубины души, изливая мучительную тоску по минувшему. По навсегда утраченной юности.

Мне Фортуна улыбалась
Без печалей и забот.
Страсть и нега доставались
Даром мне из года в год.
Увенчав венком лавровым,
Ввысь Фортуна вознесла,
Но под временем суровым
Юность вянуть начала.
Лепестки мои опали…[58]

Он резко остановился.

— К чертям стихи! Красота моя поблекла и обхожденье уже далеко не то. Ни одно, ни другое извинить мне нечем, но я молю, чтобы ты поняла меня.

Я не поддалась на его хитрость.

— Плантагенет молит меня?

— Все когда-нибудь бывает в первый раз! — Горечь ушла из его тона. Вернулись гордость, властность, пусть и стоял он, преклонив колено. Я сглотнула подступивший к горлу комок. Он действительно обворожил меня. — Не мучьте же меня неизвестностью, мистрис Перрерс.

— Да я бы и не посмела! Я уже приняла решение, государь. — Какой бесенок заставил меня потянуть с ответом еще минуту? Я положила руку ему на плечо и с благородным изяществом дамы, принимающей любовь рыцаря, помогла ему встать на ноги.

— Так что же?

— Я вас прощаю. Невозможно противостоять такому красивому объяснению в любви.

— Слава Богу!

Он заключил меня в объятия — бережно, словно я была неким драгоценным изделием из хрупкого стекла. Или так, словно я все еще могла отказать ему. Его прохладные губы нежно касались меня, пока я не растаяла окончательно, а уж тогда его объятия сделались огненно-жаркими. Я тоже очень соскучилась по нему.

— Мне хочется что-нибудь тебе подарить… может быть, драгоценный камень… Ты ведь подарила мне сына, это бесценный дар. И мне хочется показать, как я тебе благодарен… — Он положил подбородок мне на темя, а мои волосы укутали его плечо.

— Нет… я не хочу камень.

— Тогда чего ты хочешь?

Мысль пришла мне в голову мгновенно, а может быть, она жила там постоянно. Я хорошо знала, чего хочу.

— Дайте мне землю и домик, государь. — Ни на минуту не забывала я о своем ненадежном положении, а Гризли в свое время хорошо мне все объяснил.

— Ты хочешь получить землю? — Он поднял голову, и я расслышала в его голосе удивление.

— Хочу. В вашей власти наделить меня ею.

— Ты станешь землевладелицей. Ладно, поместье — твое. На счастье мистрис Алисы, которая разгоняет мрак в самых темных закоулках моей души.

Я даже задохнулась от волнения. Теперь мне принадлежит королевское поместье — о таком я и не мечтала.

— Благодарю вас, государь.

— При одном условии…

Я вдруг насторожилась: никогда нельзя недооценивать Плантагенета.

— Ты должна снова называть меня Эдуардом. Мне этого очень не хватало.

С моей души свалился камень, давивший на нее с той минуты, когда я бросила под ноги королю соболиную шубу.

— Благодарю вас, Эдуард.

Он с любовью предложил мне свой дар, и я ответила ему тем же. Я дарила ему свои губы, руки, тело. И свою верность. Мое отсутствие пробудило в Эдуарде страсть, он и думать позабыл о воздержании. Он предавался любви на моей далеко не роскошной кровати, на которой с трудом помещались его длинные руки и ноги, и снова закутал меня в соболиную шубу. Отныне я не была просто его наложницей, и мы оба это понимали. Моя непокорность вынудила короля понять суть наших отношений. Они стали прочными.

— Я никогда тебя не отпущу, — прошептал он с трогательной проникновенностью, когда прилив страсти схлынул. — Я люблю тебя. Только смерть разлучит нас.

— А я никогда не покину вас по доброй воле, — ответила я совершенно искренне. Мое уважение к нему и восхищение взлетели до небес.

Он преподнес мне в дар небольшое поместье Ардингтон, и я, пряча дарственную в свой сундук, не могла не признать, как много это для меня значит — куда больше, чем то имение, которое я по праву похитила у Дженина Перрерса. Земля давала власть, земля давала богатство, и теперь в моих руках был Ардингтон, настоящая жемчужина среди поместий. В каждой клеточке моего тела звенела гордость собственницы, словно я выпила кубок хмельного меда. Теплая волна докатилась до самых кончиков пальцев.

Сев на сундук и поджав губы, проводя рукой по гладким доскам, я мысленно обозревала свое новое имение. Конечно же, Ардингтон был процветающим поместьем. Да, процветающим, но не очень большим. Ну, если Эдуард подарил мне одно поместье, то, возможно, пожалует еще и другие. А если не догадается подарить, то почему бы мне самой не купить себе поместье?

Меня не удивляло, что я не до конца удовлетворена, что мне хочется большего. Нельзя не стремиться к обеспеченному будущему.

Я родила Эдуарду второго ребенка. Второго сына, Николаса. Это было счастливое событие. Теперь я вольна была в любое время отправиться в поместье, где подрастал и начинал шумно играть, воображая себя рыцарем, Джон. И вернуться ко двору я могла, когда пожелаю, — в этом отношении страхов у меня больше не было. Пусть мое положение при дворе и не было признано официально, оно от этого не становилось менее прочным.

— А кем же вырастешь ты? — спрашивала я у хнычущего младенца, который оказался, как и Джон, вылитой копией Эдуарда. — Каким путем пойдешь ты к богатству и власти? — Мне вспомнился Уикхем. Прекрасный пример для подражания. — Когда подрастешь, я познакомлю тебя с моим добрым другом.

— Чем же тебя отблагодарить за этот новый подарок? — спросил у меня Эдуард, когда приехал навестить нас. — Нет, молчи…

Незачем было что-то говорить. Он дал мне в опеку земли Роберта Тиллиола и право устроить в будущем брак его сына[59]. Это были обширные владения: четыре поместья и замок далеко на севере Англии. Они сулили мне полный сундук золота.

Чтобы король сделал такой дар одной из фрейлин королевы — это было неслыханно. Королевский дар привлек всеобщее внимание, но я была в силах вынести косые взгляды. Заговор молчания соблюдался свято, ради спокойствия Филиппы. Я же просто сообщила Гризли, что работа на меня отныне потребует больше его драгоценного времени.

«Не сомневаюсь, что вы будете хорошо оплачивать мое время», — ответил он, как всегда стараясь не упустить свое.

«Оплачу, когда увижу результаты, — написала я ему, потом еще добавила: — Меня сильно удивит, если вы не сумеете использовать доходы с этих земель и к своей выгоде».

Ответ пришел незамедлительно: «Как и вы, мистрис Перрерс. Новые приобретения приносят вам (и мне) отличную прибыль».

Последнее вызвало у меня улыбку: какой замечательный делец этот Гризли!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Холодок тревоги пробежал у меня по спине — едва заметно, словно любовник слегка оцарапал ногтем нежную кожу. Я вздрогнула и насторожилась. Холодок улетучился, и я снова стала внимательно наблюдать за разворачивающейся на моих глазах драматической сценой.

Происходил официальный парадный прием со всей положенной торжественностью: король с королевой заняли места на возвышении в самой большой аудиенц-зале Вестминстерского дворца. Перед ними стоял, надувшись от важности, молодой человек чуть старше двадцати лет, разряженный со всей пышностью, какую может позволить себе избалованный юнец. Несмотря на этот блеск и очевидное высокомерие, поклонился он очень низко, а его свита последовала примеру юноши. А свита поражала своим великолепием: оружие сверкало золотом и серебром, на богатых камзолах, как и в многочисленных перстнях, сияли драгоценные камни. Филиппа откровенно любовалась этим зрелищем. Король же не был склонен к восторгам.

— Почему ты здесь? — строго спросил он.

— Я больше не могу жить в этой забытой Богом, утопающей в болотах провинции, — отвечал молодой человек, ничуть не смутившись. Он, несомненно, был красив, однако в чертах лица проглядывала неуступчивость характера, вид он старался придать себе непроницаемый, а почтения к монарху ему явно недоставало. — Я умываю руки и не желаю больше иметь дела ни с Ирландией, ни с этими треклятыми ирландцами.