Владимир Высоцкий - Избранное

• Название: Избранное
• Автор: Владимир Высоцкий
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Песни, поэзия
• Год: 1988
• ISBN: 5-265-00508-0

В этой книге творчество Владимира Высоцкого (1938–1980) представлено с наибольшей полнотой. Наряду с уже печатавшимися произведениями поэта читатель найдет здесь целый ряд стихотворений и песен, публикуемых впервые.

---

Ни философский камень больше не ищу,

Ни корень жизни, — ведь уже нашли женьшень.

Не посягаю, не стремлюсь, не трепещу

И не пытаюсь поразить мишень.

Устал бороться с притяжением земли.

Лежу — так больше расстоянье до петли.

И сердце дёргается, словно не во мне.

Пора туда, где только «ни» и только «не».

Толка нет, толкани — и с коня.

Только «не», только «ни» — у меня.

[1971]

МОИ ПОХОРОНА

Сон мне снится — вот те на:

Гроб среди квартиры.

На мои похорона

Съехались вампиры.

Стали речи говорить —

Всё про долголетие.

Кровь сосать решили погодить,

Вкусное — на третье.

В гроб вогнали кое-как,

Самый сильный вурдалак

Втискивал и всовывал,

Плотно утрамбовывал,

Сопел с натуги, сплевывал

И желтый клык высовывал.

Очень бойкий упырёк

Стукнул по колену,

Подогнал и под шумок

Надкусил мне вену.

Умудрённый кровосос

Встал у изголовия

И вдохновенно произнёс

Речь про полнокровие.

И почётный караул

Для приличия всплакнул,

Но чую взглядов серию

На сонную артерию.

А если кто пронзит артерию,

Мне это сна грозит потерею.

— Погодите, спрячьте крюк!

Да куда же, чёрт, вы?!

Я же слышу, что вокруг,—

Значит, я не мёртвый.

Яду капнули в вино,

Ну, а все набросились.

Опоить меня хотели, но

Опростоволосились.

Тот, кто в зелье губы клал,

В самом деле дуба дал,

Ну, а мне как рвотное

То зелье приворотное.

Здоровье у меня добротное,

И закусил отраву плотно я.

Почему же я лежу,

Дурака валяю?

Почему я не заржу,

Их не напугаю?

Я б их мог прогнать давно

Выходкою смелою.

Мне б пошевелиться, но…

Глупостей не делаю.

Безопасный, как червяк,

Я лежу, а вурдалак

Со стаканом носится —

Сейчас наверняка набросятся.

Ещё один на шею косится…

Ну, гад, он у меня допросится!

Кровожадно вопия,

Высунули жалы,

И кровиночка моя

Полилась в бокалы.

Погодите, сам налью.

Знаю сам, что вкусная.

Нате, пейте кровь мою,

Кровососы гнусные!

Я ни мышцы не напряг,

Не пытался сжать кулак,

Потому что кто не напрягается —

Тот никогда не просыпается,

Тот много меньше подвергается

И много дольше сохраняется.

Вот мурашки по спине Смертные крадутся,

А всего делов-то мне Было — шевельнуться.

Что? Сказать чего боюсь?

А сновиденья тянутся…

Да того, что я проснусь,

А они останутся.

Мне такая мысль страшна,

Что сейчас очнусь от сна

И станут в руку сном мои

Близкие знакомые,

Живые, зримые, весомые,

Мои любимые знакомые.

Вдруг они уже стоят,

Жала наготове.

Очень выпить норовят

По рюмашке крови.

Лучше я еще посплю,—

Способ — не единственный,

Я во сне перетерплю,

Я во сне воинственный.

Пусть мне снится вурдалак —

Я вот как сожму кулак,

И в поддых, и в хрящ ему!

Да где уж мне, ледащему

И спокойно спящему

Бить по-настоящему.

[1969–1971]

ЖЕРТВА ТЕЛЕВИДЕНИЯ

Есть телевизор — подайте трибуну!

Так проору — разнесется на мили.

Он — не окно, я в окно и не плюну.

Мне будто дверь в целый мир прорубили.

Все на дому — самый полный обзор:

Отдых в Крыму, ураган и Кобзон,

Фильм — часть шестая, тут можно поспать —

Я не видал предыдущие пять.

Врубаю первую, а там — ныряют.

Ну, это так себе, а с десяти —

«А ну-ка, девушки!» — что вытворяют!

И все в передничках. С ума сойти!

Я у экрана, мне дом — не квартира.

Я всею скорбью скорблю мировою,

Грудью дышу я всем воздухом мира,

Никсона вижу с его госпожою.

Вот тебе раз! Иностранный глава —

Прямо глаз в глаз, к голове — голова.

Чуть пододвинул ногой табурет —

И оказался с главой тет-а-тет.

Потом ударники в хлебопекарне

Дают про выпечку до двадцати.

И вот — любимая: «А ну-ка, парни!» —

Стреляют, прыгают. С ума сойти!

Если не смотришь, ну, пусть не болван ты,

Но уж, по крайности — богом убитый.

Ты же не знаешь, что ищут таланты!

Ты же не ведаешь, кто даровитый!

В восемь — футбол: СССР — ФРГ.

С Мюллером я — на короткой ноге.

Судорога, шок, но… уже — интервью.

Ох, хорошо, что с Указу не пью.

Там кто-то выехал на конкурс в Варне,

А мне квартал всего туда идти.

А ну-ка, девушки! А ну-ка, парни!..

Все лезут в первые — с ума сойти!

Как убедить мне упрямую Настю?—

Настя желает в кино, как суббота.

Настя твердит, что проникся я страстью

К глупому ящику для идиота.

Да, я проникся! В квартиру зайду,

Глядь — дома Никсон и Жорж Помпиду.

Вот хорошо — я бутылочку взял.

Жорж — посошок, Ричард, правда, не стал.

А дальше — весело, ещё кошмарней!

Врубил четвёртую — и на балкон!

А ну-ка, девушки а ну-ка, парням

Вручают премию в О-О-ООН.

Ну, а потом, на закрытой на даче,

Где, к сожаленью, навязчивый сервис,

Я и в бреду всё смотрел передачи,

Всё заступался за Анджелу Дэвис.

Слышу — Не плачь, всё в порядке в тайге,

Выигран матч СССР — ФРГ,

Сто негодяев захвачены в плен,

И Магомаев поёт в КВН.

Ну, а действительность — ещё шикарней:

Два телевизора — крути-верти.

А ну-ка, девушки! А ну-ка, парни!

За них не боязно с ума сойти.

[1971]

ДИАЛОГ У ТЕЛЕВИЗОРА

— Ой, Вань! Смотри, какие клоуны!

Рот — хоть завязочки пришей…

Ой! До чего, Вань, размалёваны,

А голос, как у алкашей.

А тот похож — нет, правда, Вань,

На шурина, — такая ж пьянь.

Ну, нет, — ты глянь, нет-нет, — ты глянь,

Я правда, Вань.

— Послушай, Зин, не трогай шурина,

Какой ни есть, а он — родня.

Сама намазана, прокурена,

Гляди, дождёшься у меня!

А чем болтать, взяла бы, Зин,

В антракт сгоняла в магазин.

Что? Не пойдёшь? Ну — я один.

Подвинься, Зин!

— Ой! Вань! Смотри, какие карлики!

В жерси одеты, не в шевьёт…

На нашей пятой швейной фабрике

Такое вряд ли кто пошьёт!

А у тебя, ей-богу, Вань,

Ну, все друзья — такая рвань,

И пьют всегда в такую рань

Такую дрянь.

— Мои друзья хоть не в болоний,

Зато не тащат из семьи,

А гадость пьют из экономии,

Хоть поутру, да на свои.

А у тебя самой-то, Зин,

Приятель был с завода шин,

Так тот вообще хлебал бензин,

Ты вспомни, Зин!

— Ой, Вань, гляди-ка, попугайчики!

Нет! Я, ей-богу, закричу.

А это кто — в короткой маечке?

Я, Вань, такую же хочу.

В конце квартала, правда, Вань,

Ты мне такую же сваргань.

Ну, что «отстань», всегда «отстань»?

Обидно, Вань.

— Уж ты бы лучше помолчала бы!

Накрылась премия в квартал.

Кто мне писал на службу жалобы?

Не ты? Да я же их читал.

К тому же, эту майку, Зин,

Тебе напяль — позор один,

Тебе шитья пойдёт аршин,—

Где деньги, Зин?

— Ой! Вань! Умру от акробатиков!

Смотри! Как вертится, нахал!

Завцеха наш, товарищ Сатиков,

Недавно в клубе так скакал.

А ты придёшь домой, Иван,

Поешь — и сразу на диван,

Или кричишь, когда не пьян.

Ты что, Иван?

— Ты, Зин, на грубость нарываешься!

Всё, Зин, обидеть норовишь!

Тут за день так накувыркаешься,

Придёшь домой — там ты сидишь!

Ну, и меня, конечно, Зин,

Всё время тянет в магазин,

А там друзья, ведь я же, Зин,

Не пью один.

[1971]

МИЛИЦЕЙСКИЙ ПРОТОКОЛ

Считать по-нашему, мы выпили немного.

Не вру, ей-богу! Скажи, Серега!

И если б водку гнать не из опилок —

То что б нам было с пяти бутылок?

Вторую пили близ прилавка, в закуточке,

Но это были ещё цветочки!

Потом — в скверу, где детские грибочки,

Потом — не помню, дошёл до точки.

Я пил из горлышка, с устатку и не евши,

Но как стекло был — остекленевший.

А уж когда коляска подкатила,

Тогда в нас было семьсот на рыло.

Мы, правда, третьего насильно затащили,

Ну тут — промашка, переборщили.

А что очки товарищу разбили —

Так то портвейном усугубили.

Товарищ первый нам сказал, что, мол, уймитесь,

Что не буяньте, что разойдитесь!

На «разойтись» — я сразу согласился,

И разошелся. И расходился.

Но если я кого ругал — карайте строго!

Но это вряд ли — скажи, Серега!

А что упал — так то от помутненья,

Орал — не с горя, от отупенья.

Теперь дозвольте пару слов без протокола.