Мэри Чэмберлен - Английская портниха

• Название: Английская портниха
• Автор: Мэри Чэмберлен
• Жанр: Современная проза
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-86471-726-4

Лондон, 1939 год. Аде Воан восемнадцать, она красива и очень амбициозна. Несмотря на молодость, она высококлассная портниха, и у нее есть все данные, чтобы когда-нибудь открыть свое ателье – «Дом Воан», как видится в ее мечтах. И когда Ада встречает загадочного Станисласа, ей кажется, что она почти ухватила птицу удачи за хвост. Новая жизнь начинается с ее первого путешествия – и не куда-нибудь, а в Париж, мировую столицу моды. Ада отлично шьет, у нее превосходный вкус, но о жизни, политике, загранице и уж тем более о мужчинах она не знает почти ничего. Через несколько дней на Европу обрушится война, загадочный мужчина исчезнет, и Ада останется совсем одна – в чужой стране, знающая по-французски лишь несколько слов, без крыши над головой и с британским паспортом в модной сумочке. Так начинается эпопея юной англичанки, умеющей лишь одно – придумывать платья и шить их. Но пригодится ли ее искусство во враждебной стране, в плену? И достанет ли юной портнихе мужества, силы и стойкости, чтобы выжить в безумии, охватившем мир?

---

Ада тихонько выдохнула. Здесь она будет в безопасности даже в большей безопасности, чем в пансионе. Вдобавок пансиона ей все равно не найти, особенно теперь, в дыму и под бомбами.

– Спасибо, мать-настоятельница, – сказала Ада. – Я вам так благодарна.

Скоро сюда придут британцы. И все наладится. Аду отправят в Лондон, к маме и папе.

Молча приняв благодарность, настоятельница сложила руки под наплечником.

– Сестра Моника, – движением головы она указала на другую монахиню, неодобрительно взиравшую на Аду, – опекает наших послушниц. Вверяю вас ей. У меня очень много дел. – Повернувшись на каблуках, настоятельница зашагала по коридору.

– Не только у нее дел невпроворот, – сурово заметила сестра Моника. – Времени ни на что не хватает.

– Я могу помочь, – вызвалась Ада, хотя больше всего ей хотелось спать.

– Ты? Как?

– Я умею шить. И убирать, и…

Сестра Моника фыркнула и направилась прочь, бросив через плечо:

– Ну тогда иди за мной. Мать-настоятельница велела сделать из тебя монахиню.

Ада встала, зажав сумку под мышкой:

– Сделать из меня монахиню?

– Сказала, что надо переодеть тебя в нашу одежду. Святотатство, – прошипела сестра. – Не говоря уж о том, чем нам это грозит. А что, если немцы одолеют? А?

В конце коридора была высокая двустворчатая дверь, Ада прочитала: «Только для насельниц обители». Сестра Моника провела Аду через эту дверь, затем вверх по длинной деревянной лестнице, ведущей в другой коридор, и оттуда в просторное помещение, где на полках лежали стопки одежды, белья и полотенец. Сестра Моника швырнула Аде полотенце и указала на дверь напротив:

– Тебе надо помыться. Но потом не трудись одеваться. Накинешь вот это, – сказал она, подавая длинную белую сорочку, – и возвращайся сюда. Мойся побыстрее, а не до глубокой ночи. Воды наливай на два дюйма, не больше, и не забудь прибрать за собой.

Большая ванна на ножках в форме звериных лап. Плиточные пол и стены. Зеркала нет. И ладно, подумала Ада. Ей бы не хотелось увидеть, на кого она сейчас похожа. Она открыла кран. Трубы с воем и стонами изрыгнули воду. Ванной здесь не часто пользуются, сообразила Ада. В трубах полно воздуха, точно как в колонке в родительском доме. Раздевшись, Ада ступила в горячую воду, мозоли пощипывало, и вода вскоре слегка помутнела от ее грязных ног. Ада опустила голову на край ванны, намочив концы распущенных волос. Закрой она глаза, крепко уснула бы.

Сестра Моника нетерпеливо застучала в дверь:

– Выходи. Некогда мне тебя дожидаться.

Ада наскоро вытерлась, надела сорочку через голову. Ткань липла к влажному телу. После ванны и еды Ада чувствовала себя лучше, почти самой собой.

– Садись. – Сестра Моника придвинула ей стул. В руке монахиня держала огромные ножницы. Ада уставилась на этот секатор. – Даже не думай противиться, – продолжила сестра Моника. – Я тебя насквозь вижу, Ада Воан.

Ада покорно села, и сестра Моника ухватила прядь ее волос. Ножницы лязгнули – каштановый локон плавно упал на пол. Ада слыхала, что монахини бреют головы, но если она здесь всего на несколько дней, зачем ей это? Что за дурацкий вид у нее будет, когда она вернется в Лондон. Клочья волос скатывались по сорочке ей по ноги.

– Так, встань вон там, – закончив, приказала сестра Моника.

Ада пощупала голову. Ее не обрили, но подстригли почти под ноль, до сухой колючей щетины. Волосы густого янтарного цвета валялись на полу, словно ворох опавших листьев. Ее нарочно так оболванили. По злобе. Теперь ей придется носить шляпу, пока волосы снова не отрастут. Жаль, что она не смастерила тюрбан из образцов тканей, забытых в Париже, тогда бы она не особо расстроилась. А теперь придется ходить с этим безобразием, разве что найдется платок, чтобы повязать на голову.

Сестра Моника рылась на полках, вытаскивая одно одеяние за другим.

– Наденешь то, что осталось от сестры Жанны. Она умерла на прошлой неделе. Держи панталоны. С них мы начинаем. – Она протянула Аде ситцевый квадрат с двумя штанинами: – Вступи в них и завяжи. На талии. И на ногах.

Ада так и сделала. Панталоны были широченными.

– У вас нет поменьше?

– А потом ты потребуешь трусы, сшитые на заказ у французского портного? – огрызнулась сестра Моника; Ада промолчала. – Теперь это.

Лифчик и нижняя юбка, ряса и наплечник (саржа, черная), пояс и четки. Сестра Жанна была крупной монахиней, Ада путалась в ее одежде. Туфли и чулки были велики не на один размер.

– И наконец, апостольник. – Сестра напялила его на Аду, крепко натягивая, чтобы он плотно облегал голову. – Застежка вот здесь. – Пальцы сестры царапали Аде подбородок, пока та впихивала пуговицу в тугую петлю на крахмальном льне. – И еще кое-что, – вспомнила сестра. – Когда начнутся месячные, подойди ко мне и попроси прокладку. А это что, обручальное кольцо? – прищурилась сестра. – Отдай мне.

Ада сняла кольцо и вручила монахине.

– И почему, скажи на милость, оно оставило зеленый след на твоем пальце?

Ада и без нее знала, что золото не настоящее. Хмыкнув, сестра Моника вонзила в Аду тот самый взгляд, которым видят насквозь:

– Сестра Бернадетта, знаешь ли, рассказывала мне о вашей семье. И я многое запомнила. Воан – твоя девичья фамилия. Замужем она, как же. Ты – падшая женщина, блудница, я матери-настоятельнице все про тебя выложила.

Ада растерялась. Зачем она соврала? Теперь, если она скажет правду, никто ей не поверит, никто не посочувствует. Поскорей бы отделаться от сестры Моники, найти мать-настоятельницу. Ада ей все объяснит. Настоятельница была так добра к ней.

– Дай свой паспорт, – деловито продолжила сестра Моника. – Он будет храниться у нас.

Ада открыла сумку, вытащила медвежонка и паспорт. Сестра Моника сунула паспорт в карман.

– Сумку надо сжечь. На тот случай, если придут немцы.

Ада не осмелилась возразить и покорно передала ей сумку.

– И медвежонка.

Медвежонок приносит ей удачу, но вряд ли монахиня поймет, а тем более такая. Ада затрясла головой, нащупала карман в рясе и спрятала в него игрушку.

Стены загудели, и секунды спустя раздался взрыв. Немцы опять бомбили, снаряды падали где-то поблизости. Сестра Моника перекрестилась, схватила Аду за руку, и они бросились бежать по коридору. Тяжелые юбки затрудняли бег. Через двери, те, что «Только для насельниц», со всех ног в большую палату, пропахшую дезинфекцией, где десятка два стариков лежали плашмя либо сидели на краю постели, спустив ноги. В помещении было два выхода, и Ада увидела, как монахини, выстроившись в цепочку, волокут через дальнюю дверь кровати в коридор. Они эвакуировали палату и, прежде чем закатить кровати в лифт, подтыкали простыни.

– Помоги им, – приказала сестра Моника.

Взглянув на молодую женщину, что выводила из палаты стариков, Ада подошла к ближайшей кровати, обхватила руками дряхлое старческое тело, подняла на ноги, и старик тяжело навалился на нее. От него воняло мочой, изо рта дурно пахло. Найдя свою палку, он зашаркал прочь. Ада направилась к следующему подопечному. Этот был крупнее, Ада едва не сгибалась под его тяжестью. Сам он идти не мог, и Ада подпирала его сбоку. Медленно, с трудом они спускались вслед за остальными по крутой каменной лестнице в сводчатый подвал.

Иногда бомбы падали так близко, что пол в обители ходуном ходил. А порою тишину прорезывало лишь пулеметное так-так-так вдалеке. Ада спала в постели покойной сестры Жанны и жила по ее расписанию. Подъем в пять, колокол, призывающий к молитве, «Ангел Господень», утренняя служба. Стоять на коленях было больно из-за незатянувшейся ссадины. Ада отсчитывала дни – уже четвертые сутки она в монастыре. Работа с утра до ночи. Она мыла старух, расчесывала их тонкие седые волосы, брила мужчин и обтирала их «принадлежности». Хуже всего было выносить судна. Случалось, старики мочились в постель, и Ада снимала промокшие простыни, наводила чистоту. Господи, прошу, молила она про себя, сделай так, чтобы немцы отступили. Позволь мне уехать домой. Она была благодарна настоятельнице за то, что ее приютили, но чувствовала, что долго здесь не выдержит, а тем более под присмотром сестры Моники. Сестра Злыдня – дала ей прозвище Ада.

Обитель по большей части переместилась в подвал. Мать-настоятельница решила, что так будет спокойнее дожидаться, пока немцы отступят и бомбардировки прекратятся. Каждое утро после «Ангела Господня» настоятельница пересказывала новости, почерпнутые у священника, слушавшего радио. Пятый день, подсчитала Ада. Немцы прорвали оборону союзников в Арденнах. Ада представления не имела, где это, но понимала, что ситуация принимает серьезный оборот. Шесть дней. Восемь. Брюссель пал. Девять. Антверпен захвачен врагом. Ада зажимала уши ладонями. Десять. Тяжелые бои. Четырнадцать. Шестнадцать. Больше двух недель прошло. Но не может же это длиться вечно. Остановите их. Прогоните. А вдруг наши ребята не смогут сдержать немцев? Что тогда? Ада не хотела жить в подвале в облике монахини, подчиняться настоятельнице в каждой мелочи, непрестанно молиться, вместо того чтобы выйти наружу и сражаться, как те солдаты, британские парни, что встретились ей на дороге. Хотя и не была уверена, хватит ли ей храбрости.