Рома Воронежский - По дороге в булочную (Сборник рассказов)

• Название: По дороге в булочную (Сборник рассказов)
• Автор: Рома Воронежский
• Жанр: Прочий юмор

---

Лена: Кто?

Стасик: Директор студии. Но презерватив я бы на твоем месте взял. Ну ладно, я пошел. У меня тут еще дел полно. Пока.

Лена: Подожди. Как отсюда выйти?

Стасик: Вон там за углом лифты. Спустишься на первый этаж, там увидишь выход. Пропуск у охранника отметишь. Пока.

Лена: Ну, пока...

Лена задумчиво идет по коридору.

Стасик быстрым шагом уходит в противоположную сторону.

КОНЕЦ

СЛУЧАЙ В В/Ч 73409

Пpапоpщик: Дулю на пол!

Рядовой: Виноват, товаpищ пpапоpщик! Hе понял, товаpищ пpапоpщик!

Пpапоpщик: Дулю на пол!!!

Рядовой: Виноват, товаpищ пpапоpщик!

Пpапоpщик (наливается кpовью): ДУЛЮ!!! HА ПОЛ!!!

Рядовой падает в обмоpок.

Пpапоpщик: Ах,.. ... мать... ...! Какие мы ... неpвные, как Леpмонтов ... .

Затем он сpывает дулю и бpосает ее на пол. И уходит.

К pядовому подходят две собаки.

Пеpвая собака: Ты ж смотpи - покойник.

Втоpая собака: Hе, живой.

Пеpвая собака: Да нет, дохляк, я тебе говоpю.

Втоpая собака: Послушай, Шаpик, я бы тебе сечас сказал.

Пеpвая собака: Еще pаз назовешь меня Шаpиком - удушу.

Втоpая собака: Глянь! Дуля! Совсем нетpонутая.

Пеpвая собака: Пополам?

Втоpая собака: Ага. Отнесу своей, пусть поpадуется, сука. (Беpет дулю.)

Пеpвая собака: Пеpедавай пламенный пpивет.

Втоpая собака: Слушай, Шаpик...

Пеpвая собака: Ах, ты...

Втоpая собака смеясь убегает с дулей в зубах. Пеpвая устpемляется за ней. Рядовой откpывает глаза и видит голубое небо, яpкое солнце, стаи ласточек и веpхушки сосен.

"Hадо было сломать ногу", - думает pядовой.

КЛАССИЧЕСКИЙ РАССКАЗ

(проба пера)

Хочется рассказать о происшествии, случившемся два раза назад. В этот день ничто не предвещало церемоний. Утром немного пошел серый дождь, но к вечеру он отстал, оставив меня в полном недоумении. Этим по-зимнему мокрым днем я выскочил из вагона, где ребята пили самогон, сорвал с головы канарейку и закричал:

- Вот она, свобода!

Канарейка немного улетела.

Помню, дальше весь день стоял сильный трезвон. А солнце будто поутихло и светило немного по-прежнему. Мы с ребятами, допив все, что только смогли, пошли пройтись походить прогуляться по чернозему окраины, куда нас занесло. Глушь была большая. То и дело мимо глаз сновали сороки и грачи. Бурно свешивались лианы. Я, то и дело попадая рукой в болото, шептал сам себе: "Только бы дойти." Дойти не получалось. Постоянно оборачиваясь назад, она смотрела полными слез глазами и махала платочком. Уже проплыли мимо и Чебоксары, и Федосеевка, а она все стояла потупив на ветру трогательную вязаную шапочку с коромыслом. Страшно не хотелось улетать, но поезд стоял все там же, насупив на ветру острые как у осы крылья, и как бы ожидал входящих пассажиров. Неведомо было знать, увидимся ли мы с ней в следующий раз.

Перелет занял семь часов. Шестнадцать раз я подбегал к толстому стеклу иллюминатора и наблюдал за маленькой фигуркой, все удаляющейся, но никак не хотевшей исчезнуть из вида. Вышел из фургона я только вечером. Дома меня ждала швабра.

Я вошел на свою кухню и сел напротив плиты. На огне весело шкворчала новая сковорода -- разогревался вчерашний холодец. Желудок давал знать о себе.

ЖЕНА

Приходит человек домой, а дома жена.

- Я думал, - говорит человек, - жены дома еще нет, а она уже дома.

- Я думал, что жены-то дома нет, а жена-то уже дома, - говорит он.

- Да, а я-то думал, что жена еще не дома, а она уже дома, - говорит.

- Может мне уйти? - оскорбляется жена.

- Да, а я думал, что нет еще дома жены, а она дома, - говорит человек.

Жена поджимает губы, встает, одевается и уходит.

Человек садится в кресло.

- А я-то думал, что жена дома, а ее уже нет, - говорит он.

РАССКАЗЫ О ЛЕТАЮЩИХ СЕРЖАНТАХ

Сержант Иванов плавно сделал круг над лесом и увидел сержанта Петрова. Сержант Петров, заметив сержанта Иванова, подлетел к нему и робко заглянул ему в глаза. Сержант Иванов застенчиво отвел глаза и почувствовал, что влюбляется. Внезапно сержант Петров обнял сержант Иванова и прослезился. Сержант Иванов застенчиво улыбнулся и прошептал сержанту Петров что-то на ушко. Сержант Петров покраснел и захихикал. Тут сержант Иванов игриво оттолкнул сержанта Петрова и стремительно полетел над верхушками сосен. Сержант Петров, звонко смеясь, полетел вслед за ним.

x x x

Как-то раз Павел Васильевич шел по улице и смотрел на красивую бабу, идущую перед ним. Внезапно он услышал над собой какой-то странный шум. Подняв голову, он увидел, как по небу пронесся сержант. Через некоторое время за сержантом пролетел еще один. Павел Васильевич на всякий случай раскрыл зонтик и побежал скорее догонять красивую бабу, которая уже дошла до парикмахерской и собиралась свернуть за угол.

x x x

В один прекрасный теплый вечер Ольга, поджав губы, вышла погулять. Скептически осмотрев улицу, она поправила волосы и пошла в направлении парикмахерской. Через пять-шесть минут Ольга с огорчением заметила, что за ней увязался белобрысый мужик. Ольга нахмурилась и зашагала быстрее. Мужик прибавил было шаг, но вдруг остановился и открыл зонтик. Ольга решила, что мужик отвязался, и свернула за угол.

x x x

Один врач скорой помощи дежурил как обычно в своем кабинетике. Там собрались его друзья, тоже врачи скорой помощи. Они курили и вспоминали случаи из своей практики. И вот один из врачей рассказал любопытный случай, о том, как его вызвали на помощь женщине, на которую буквально с небес упал сержант. Случай был очень интересный, и все врачи очень внимательно слушали своего коллегу, иногда цокая языками.

МЫШЬ

Идет по улице мышь по фамилии Сухов.

Мышь ведет под руку женщину по фамилии Ольга.

Большая серая мышь в пиджаке, в очках, с авторучкой в кармане, лет двадцати пяти от роду.

Вы скажете: мыши столько не живут.

Живут! И не только живут, но еще и уводят наших женщин.

АВТОПОРТРЕТ

Вот перед вами одиозная фигура Ромы Воронежского. Он сидит как ясный сокол у синего экрана и лениво нажимает на энтер левой рукой. Как известно, удобнее это делать правой рукой. Но Рома Воронежский совершенно одиозен, и правую руку ему поднять лень. Она безжизненно телепается где-то внизу. Десятки рекламных агентов заходят на огонек к Роме Воронежскому и предлагают ему купить разные шила и мыла. Но заметьте: насколько одиозный человек, этот Рома Воронежский. Он лениво отсылает рекламных агентов, и они уходят несолоно хлебавши. Окружающие чувствуют необъяснимый восторг, когда Рома Воронежский небрежно закуривает сигаретку. Все-таки очень одиозная фигура у Рома Воронежского. Только больно он худенький. Ну да это ничего.

ЧИТАТЬ МОРАЛИ

Поликарп Федорович зашел на работу и, игриво улыбаясь, заявил:

- А давайте читать (тут он сделал таинственную паузу и улыбнулся) морали!

- Морали? - удивленно обернулась молодая сотрудница с белыми волосами.

- Морали так морали, - проговорил сквозь зубы техник, глядя в монитор.

- Ну-с, кто начинает? - бодро спросил присутствующих Поликарп Федорович, - Дамы, дамы, прошу.

- Ну давайте я начну, - пробубнявила Авдотья Павловна.

Поликарп Федорович вскинул брови.

- А что же это из молодых никто не хочет? Почему у нас одна Авдотья Павловна за всех отдувается? - спросил он и обвел взглядом сотрудников.

- Давайте я, - пискнула юная лаборантка Надя и, что называется, зарделась.

- Ну начинай, - с улыбкой сказал Поликарп Федорович и присел на креслице.

Юная лаборантка Надя вышла в середину образовавшегося круга, заложила руки за спину и бойко выкрикнула:

x x x

Что же она им выкрикнула, какие вспомнила морали, кто был следующим и кто выиграл в этой игре - этого история до нас не донесла.

ПРИЗНАНИЕ В ЛЮБВИ

Я люблю тебя как за веселый нрав, так и за высокую частоту колебаний, коему удовольствию обязан иметь при себе соизволил.

Я люблю тебя при исполнении полета мухи, полета шмеля, полета фабрики "Дукат" над гнездом кукушки.

Я люблю тебя всех времен и народов и никогда не забуду твои ясные, оставляющие карие взгляды на глубине души.

Я люблю тебя за то, что если б я знал, то никогда и ни за что готов умереть, опустив жетон в огонь и в воду.

Я люблю тебя так, как зачем штангист толкает бревно с той же силой, что я тебя люблю, и каждый день, каждую минуту и каждый раз, когда я бледнею, вспоминаю, как только ты моя книга на раскрытом столе, и я люблю тебя.

И прежде сотрутся все черепахи и сгинут удавы, и остановится все, и даже то, что ни при каких обстоятельствах было бы чрезвычайное происшествие, прежде, чем я люблю тебя.

Ты -- свет окна, давящего на черную смесь плохого, что есть, как люстра, вспыхнувшая бы на большом и красивом зале и сверкала как моя любовь к тебе.

Согласна ли ты быть моим спутником всего земного и волею небес законной через загс, поездку в фате к памятному солдату, известному через неизвестность, и медовые дни и века продлятся, назови только да или нет.