Жюль Верн - 20 000 лье под водой

• Название: 20 000 лье под водой
• Автор: Жюль Верн
• Жанр: Зарубежная фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-966-14-7464-1, 978-966-14-3982-4

Многим капитанам и судовладельцам 1866 год запомнился удивительными происшествиями. С некоторого времени мореплаватели стали встречать в открытом океане длинный, светящийся в темноте веретенообразный предмет, превосходивший размерами и скоростью передвижения самого крупного кита…

---

То, что принимали за чудовище, за уникальное создание природы, оказалось еще более чудесным созданием – творением рук человеческих!

Однако нам было не до восторгов – мы лежали втроем на поверхности невиданного подводного судна, напоминавшего формой огромную рыбу. Но если это судно, то должны быть и машины, приводящие его в движение, и экипаж, однако за все это время, как утверждал Нед Ленд, он не заметил никаких признаков жизни. Судно мирно покачивалось на волнах, не трогаясь с места.

В следующую минуту, словно опровергая наши наблюдения, за кормой фантастического судна послышалось глухое шипенье. Мы едва успели схватиться за небольшое возвышение в носовой части, выступавшее из воды на метр или даже меньше. К счастью, судно двигалось с умеренной скоростью.

– М-да, покуда этот поплавок болтается на поверхности, – заметил Нед Ленд, – наши дела идут неплохо. Но ежели ему придет в голову нырнуть поглубже, я не дам и двух долларов за свою шкуру!

Канадец был прав: следовало немедленно вступить в переговоры с людьми, управлявшими этим судном. Именно от них теперь зависела наша жизнь. Однако все мои попытки обнаружить люк или другое подобие входа внутрь судна оказались бесплодными – повсюду сталь и ряды заклепок.

На помощь капитана Фарагута больше не приходилось рассчитывать. Мы шли на запад со скоростью около двенадцати миль в час, и фрегат давно скрылся за горизонтом. А примерно в четыре часа утра скорость хода так возросла, что мы с трудом удерживались на полированной обшивке судна, с головокружительной быстротой рассекавшего волны.

Когда рассвело, судно продолжало мчаться в неизвестном направлении. Я уже собрался приступить к планомерному осмотру всей части корпуса, которая выступала из воды, как вдруг понял, что судно медленно погружается.

– Эй вы, дьяволы! – взревел Нед Ленд, колотя подкованными каблуками сапог по гулкому металлу. – Отпирайте, хватит прятаться! Да поживее!

Неизвестно, услышали его или нет, но погружение внезапно прекратилось. Послышался лязг металла, и на некотором расстоянии от нас откинулась крышка люка. Оттуда выглянул человек, что-то выкрикнул на неизвестном языке и мгновенно исчез.

Спустя несколько минут из люка появились восемь дюжих молодцов с масками из темной ткани на лицах. Не произнося ни слова, они скрутили нас и поволокли в недра таинственного подводного корабля.

8 «Mobilis in mobile»

Все это произошло молниеносно. Не знаю, что чувствовали мои спутники, очутившись в плавучей тюрьме, но мне стало не по себе. Не с пиратами ли, промышляющими в море с помощью необыкновенного судна, мы имеем дело?

Едва крышка люка захлопнулась, как я оказался в полной темноте. Вслед за мной вели Неда Ленда и Конселя. Внизу находилась дверь, которая, пропустив нас, с лязгом закрылась.

Мы остались одни. Где мы? Все вокруг было погружено во мрак – настолько плотный, что нельзя было уловить ни малейшего проблеска света.

Нед Ленд дал волю своему негодованию.

– Тысяча чертей! – кричал он. – Не хватает только, чтобы эти парни оказались людоедами. Меня это нисколько не удивит, но я заранее говорю: голыми руками меня не взять. Нож при мне, и пусть хоть один негодяй только попробует прикоснуться ко мне!..

– Спокойно, Нед, – сказал я гарпунеру, – не горячитесь. Не исключено, что нас подслушивают. Попробуем лучше выяснить, где мы оказались!

Сделав во мраке шагов пять, я уперся в металлическую стену. Двигаясь вдоль нее, я нащупал деревянный стол и несколько скамеек. Пол нашей тюрьмы был покрыт толстой циновкой. Нигде не было ни признака двери или окна. Камера наша имела метров шесть в длину и около трех метров в ширину.

Прошло полчаса. Внезапно вспыхнул свет, настолько яркий, что пришлось невольно закрыть глаза – к нему надо было привыкать постепенно. Это был тот самый белый слепящий свет, который на борту фрегата мы принимали за свечение морских организмов, но теперь он исходил из стеклянного полушария на потолке.

Мы смогли разглядеть как следует нашу тюрьму-каюту. Ее обстановка состояла из стола и пяти скамей. Дверь, видимо, закрывалась герметически – снаружи не доносилось ни единого звука. Но не напрасно же зажегся свет – наверняка сейчас здесь появится кто-то из членов экипажа!

Так и случилось. Послышался лязг затворов, дверь открылась, и вошли двое мужчин. Один был невысоким, мускулистым, широкоплечим, с большой головой, всклокоченными черными волосами и острым живым взглядом. В нем было много чисто французской живости, свойственной южанам-провансальцам.

Второй из вошедших заслуживает более подробного описания. Благородная посадка головы, твердый и проницательный взгляд черных глаз, спокойствие и мужественное хладнокровие – все говорило о властности и уверенности в себе. Горделивая прямота – вот два слова, которыми можно было бы охарактеризовать его натуру.

Этому человеку можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят лет. Он был высокого роста; резко очерченный рот, густые брови, тонкие, но сильные кисти с удлиненными пальцами – все говорило о возвышенном, страстном и благородном темпераменте, а его взгляд, казалось, пронизывал вас до глубины души.

Оба незнакомца были в беретах из меха морской выдры. Одежда из какой-то особой ткани свободно облегала их тела, а ноги были обуты в высокие сапоги из тюленьей кожи.

Высокий – скорее всего, командир судна – оглядел нас, не произнося ни слова, после чего заговорил со своим спутником на языке, о существовании которого я понятия не имел, – благозвучном и певучем.

Второй мужчина кивнул и обронил два-три слова, после чего вопросительно посмотрел на меня.

Я сказал по-французски, что не понимаю вопроса. Но он, по-видимому, тоже не понял меня. Тогда я назвал наши имена – представился сам и представил своих товарищей – и стал подробно рассказывать о наших приключениях, отчетливо выговаривая каждое слово.

Рослый человек слушал меня спокойно и чрезвычайно внимательно, но я не мог прочесть по его лицу, понял ли он хоть что-нибудь из моего рассказа.

– Ну, теперь ваш черед, – сказал я гарпунеру. – Извольте-ка, мистер Ленд, повторить все сказанное мною на чистейшем английском языке! Может быть, вам повезет больше.

Нед не заставил себя просить дважды и заговорил по-английски, но совсем о другом. Темпераментный канадец резко протестовал против нашего заключения и даже грозил судебным преследованием тем, кто лишил нас свободы. А в завершение дал понять самыми выразительными жестами, что мы умираем от голода и жажды.

Однако и гарпунер не добился большего, чем я. Хозяева судна и бровью не повели. Но тут вмешался Консель:

– Если господин профессор позволит, я поговорю с ними по-немецки. Как всякий фламандец, я в ладах с этим языком.

Консель степенно и обстоятельно еще раз поведал обо всех перипетиях, приведших нас сюда. Но его немецкий также не произвел ни малейшего впечатления.

Незнакомцы обменялись несколькими словами и вышли. Дверь за ними захлопнулась. Нед Ленд готов был взорваться, но я сказал:

– Друзья мои, не стоит отчаиваться. Совсем недавно мы были в гораздо худшем положении. И не спешите, прошу вас, осуждать командира и экипаж этого судна.

– Мне и так все про них ясно, – отозвался Нед Ленд. – Прожженные негодяи…

– Хорошо! А из какой они страны?

– Из страны негодяев!

– Любезный Нед, – сказал я, – о стране негодяев мне ничего не известно. Но в том, что они не англичане, не французы и не немцы, можно не сомневаться. У обоих внешность южан. Что касается языка, то это нечто невообразимое!

– Неужто не видно, что у этих людей язык собственного изобретения, выдуманный, чтобы приводить в бешенство порядочного человека, который голоден!..

Не успел он произнести последнее слово, как дверь отворилась. Вошел стюард – он принес нам одежду: куртки и морские штаны, сшитые из какой-то диковинной ткани. Я проворно оделся, и спутники последовали моему примеру.

Тем временем стюард, казавшийся немым и глухим, стал сервировать стол на троих.

– Начало обнадеживающее! – заметил Консель.

Блюда, прикрытые серебряными колпаками, были аккуратно расставлены на застланном скатертью столе. Среди поданных нам кушаний я отметил несколько знакомых рыбных блюд, превосходно приготовленных, но некоторые вызвали у меня недоумение. Я не мог даже определить, какого они происхождения – растительного или животного. В сервировке стола чувствовались изящество и тонкий вкус. На ложках, вилках, ножах, тарелках – повсюду был выгравирован инициал, окруженный надписью-девизом. Воспроизвожу его точно: «Mobilis in mobile. N».

С латыни это можно перевести как «Подвижный в подвижной среде» – девиз, как нельзя лучше подходивший к подводному судну, а буква «N» была, очевидно, инициалом таинственного господина, покорившего глубины морей.

Нед и Консель не вдавались в такие тонкости. Они набросились на еду, и я последовал их примеру. Теперь мы могли быть уверены, что наши хозяева не дадут нам погибнуть от истощения.