Андерс Рослунд - Сделано в Швеции

• Название: Сделано в Швеции
• Автор: Андерс Рослунд
• Жанр: Иностранный детектив
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-090250-7

“Сделано в Швеции” – роман известного шведского писателя Андерса Рослунда и сценариста Стефана Тунберга основан на подлинной истории: Швеция, 90-ые годы, три брата и их друг детства обокрали военный склад и разрабатывают идеальное ограбление. Главный их инструмент – хладнокровное насилие, которое они не боятся применять. Стефан Тунберг – четвертый брат, не упоминающийся в книге. По его словам, все происходящее в книге – правда. В интервью газете The Guardian он говорит о своей семье: “Мои братья часто прибегали к насилию, чтобы получить желаемое. Они научились этому у отца”.

---

Обвела взглядом джинсы, куртки и ботинки, ветровку Лео и штормовку Яспера; одежду они выбрали сообща, решив, что двое молодых арабов, недавно иммигрировавших в страну, вполне могут выглядеть именно так.

И, наконец, воротники.

– Наклонитесь.

Ее идея, ее дизайн.

– Оба.

Она опустила воротники, подняла, снова опустила.

– Вы их подняли слишком высоко. Чтобы все сработало, надо быстро их подцепить и натянуть на лицо так, чтобы не съезжали.

– Пятнадцать секунд.

Лео одернул жилет, запасные обоймы слегка натирали грудь.

– Десять секунд.

Тонкие кожаные перчатки.

– Пять секунд.

Он наклонился поцеловать ее, и она чуть вздрогнула, когда его усы – тоже из натуральных волос – мазнули ее по верхней губе; усы немного покосились, она улыбнулась и двумя пальцами вернула их на место.

– Пора.

Аннели шагнула на тротуар, открыла заднюю дверцу белого фургона, вытащила инвалидное кресло и два одеяла. Правая подножка поднята – АК-4 с новым укороченным прикладом можно полностью спрятать под одеялом. Яспер помог Лео сесть на мягкое пластиковое сиденье и кивком проводил фургон, когда Аннели отъехала.

По темному тротуару. Вниз по отлогому склону, который очень скоро станет намного круче – подъездная рампа одного из самых больших стокгольмских обменников.

Лео детально спланировал весь маршрут.

– Лео? – Яспер остановил кресло, нагнулся, развязал шнурки и снова стал завязывать, так что мог шептать совершенно незаметно для других. – Ты все еще переигрываешь. Я видел, как твоя мама работала с людьми, которые… ну, не такие. Они двигаются иначе.

Яспер выпрямился и не торопясь покатил кресло через пригородный торговый квартал, где толпы народу спешили по своим делам. И вот тут-то Лео увидел мальчика. Лет пяти-шести. Всего в нескольких метрах, среди кучки людей, ожидающих автобуса.

Никто не смотрит на тех, кто выглядит не как все.

Мальчик показывал пальцем, дергая мать за руку.

Никто по-настоящему не запомнит внешность человека, когда старается решить, отвести ему взгляд или нет.

Мальчик показывает на него… на инвалидное кресло.

Но ребенок. Ребенок видит мир не так, как взрослый.

Теперь мальчик громко кричал.

Ребенок удивлен, открыт, не успел напугаться.

Оружие под одеялом. Склеенные скотчем обоймы в жилете. Мальчик показывал не на них и кричал не об этом, но ощущение-то как раз такое.

Еще один крик – и ближайший взрослый, который не смел смотреть, возможно, вдруг посмотрит, а чего доброго, и запомнит обоих. Яспер резко развернул кресло и поспешил прочь от остановки, туда, где потемнее.

17:48.

Они ждали, поглядывая на вход. Автомобили, велосипеды, пешеходы. Подъезжают, отъезжают. Входят, выходят.

17:49.

Осталось всего несколько минут.

17:50.

Может, чуть больше.

17:51.

Скоро.

17:52.

– Где он, черт побери?

– Сейчас приедет.

– Да ведь уже…

– Сейчас приедет.

17:53.

Они медленно начали приближаться; до стены, прикрывающей рампу обменника, оставалось меньше десятка шагов. Белому бронированному автомобилю потребуется время, чтобы проехать весь путь до дверей, не заметив в толпе инвалида и его сопровождающего.

17:54.

Яспер, не в силах спокойно стоять, снова присел на корточки. Развязал шнурки и принялся их завязывать.

– Эй, как тебя зовут? – крикнул мальчик. – И почему ты сидишь в этой штуке? Ты болеешь?

Мальчик вырвался из рук матери и побежал к людям с креслом на колесах, они же такие удивительные.

– You go back[1], – сказал Яспер по-английски, с сильным акцентом.

– Э-эй! Как тебя зовут? И что случилось с твоими ногами? – ответил мальчик по-шведски.

Яспер просунул руку сквозь отверстие в кармане штормовки, вцепился в автомат, висящий на шее.

– Go back.

– Гобек?

– Go back!

– Его так зовут? Гобек? Классное имя.

Яспер снял автомат с предохранителя, опять поставил на предохранитель, снял, поставил. Назойливый щелкающий звук. Лео локтем ткнул его в бок.

Вот он, подъехал – бронированный автомобиль, который они собирались ограбить.

– То your mama! You go back[2].

Мальчик не испугался, но, видимо, ему не доставило удовольствия, когда Яспер наклонился и зашипел ему прямо в ухо. Он перестал глазеть, перестал задавать вопросы и сделал, как велено, метнулся обратно к матери, на остановку.

17:54:30.

Пятница, вечер. Еще два часа. Внутри бронированного автомобиля Самуэльсон искоса глянул на Линдёна, которого, по сути, так и не знал, хотя тот сидел рядом уже почти семь лет. Вне работы они никогда не пили вместе ни кофе, ни пиво – иной раз так бывает, двое коллег остаются коллегами, и только. Они даже о детях не говорили. Самуэльсон знал, что у Линдена, как и у него самого, двое детей, но теперь дети Линдена проводили у отца лишь каждую вторую неделю, а говорить с людьми о том, что они потеряли, обычно ни к чему хорошему не приводит.

Когда бронированный автомобиль огибал парковку, фары высветили цепочку уличных фонарей. Они ехали мимо людей, ожидающих автобуса или спускающихся на эскалаторах в подземку. Инкассаторы смотрели по сторонам, по обыкновению внимательно изучая окрестности: сосисочный киоск возле стоянки для велосипедов, на скамейке три женщины с переполненными продуктовыми сумками, мужчина в инвалидном кресле и его спутник, разговаривающий с мальчонкой, сверстником Линденова сынишки, которого у него отобрала жена, чуть поодаль большая группа тинейджеров, подзадоривающих друг друга и пытающихся решить, куда пойти, – обычная ежевечерняя толпа.

Крутой поворот на автобусной площадке, затем еще один, совсем небольшой, и монотонный сигнал, когда бронированная машина задним ходом съезжала по рампе к запертой задней двери.

Линден вырубил движок, они переглянулись, быстро кивнули друг другу; оба оценивали обстановку одинаково – все тихо-спокойно, несмотря на час пик в столичном городе. Самуэльсон открыл свою дверцу и шагнул к задней двери обменника. То, что нужно забрать, всегда находилось двумя коридорами дальше, в конторе шефа инкассации: две матерчатые сумки на пустой крышке стола – банкноты и монеты, а также заполненная от руки красными чернилами квитанция: 1 324 573 кроны.

* * *

Пятница – самый прибыльный день недели для шведских обменников, а Фарста – последний пункт конкретного маршрута конкретно этого инкассаторского автомобиля. Пункт, где денег в нем больше всего.

17:56.

Лео выбрал цель, время и место налета. Учел, что инвалидное кресло позволит приблизиться лишь к верхней части рампы. Учел, что спрятаться там негде, придется одолеть инкассатора на этих двух шагах от задней двери здания к пассажирской дверце машины. И сделать все надо, не привлекая ничьего внимания.

17:57.

Они ждали. То и дело поглядывая на стальную дверь внизу.

Пора.

Короткий жужжащий сигнал – замок открывается.

Пора. Пора.

Лео и Яспер схватились за длинные воротники, натянули их на голову, оставив открытыми глаза и лоб.

Вытащили АК-4 из-под желтого одеяла и автомат из-под длинной штормовки Яспера.

Одновременно энергично вскочили на стену и спрыгнули вниз, к автомобилю на рампе.

* * *

Самуэльсон прислонился к металлической двери, с зеленой инкассаторской сумкой в руке.

Потом из рации послышалось “бип-бип”. Можно выходить.

Он открыл дверцу, вышел на рампу, и, как всегда, из машины донесся щелчок – Линден открыл дверь в сейфовый отсек.

Линден сидел на водительском месте, когда Самуэльсон вышел с инкассаторской сумкой. Он нажал на кнопку, открывающую внутренний замок, и уже хотел повернуться к коллеге, когда увидел что-то еще. Не то чтобы отчетливо, скорее фрагментарно, нечто такое, что пытаешься сложить в картинку, но толком не понимаешь. Сначала он увидел в ветровое стекло инвалидное кресло, которое раньше заметил в толпе, но теперь оно валялось на мостовой, перевернутое и пустое. Затем в одном из боковых зеркал мелькнуло движение – кто-то словно падал сверху, со стены ограждения, и лицо у этого кого-то было совершенно, прямо-таки нечеловечески черное. И наконец, Самуэльсон распахнул боковую дверцу, вскочил внутрь: Гони! Гони, черт побери! – и прокатился по полу, ища укрытия.

– Open door![3]

Секунда – и он понял…

Успел набрать первый код – стальная дверь сейфа опустилась, блокируя доступ к деньгам. Еще две секунды, чтобы ввести второй код – четыре знака на приборной доске, тогда он сумеет включить зажигание.

– Jalia jalia, open door! [4]

Слишком поздно. Кто-то приземлился на крышу. Черная маска, широко открытые глаза и направленное на него дуло автомата.

Линден руки не поднял, к дверце не повернулся.

Не сделал ничего.

А массивный металлический ствол все ближе.

Он представлял себе это каждый день в течение семи лет, всякий раз, когда сверлил взглядом толпу, но происходило все совершенно не так, как он воображал. Началось в груди, в самой середине, а затем захватило горло. И он не мог от этого избавиться, хотя и закричал.