Борис Слуцкий - Неоконченные споры

• Название: Неоконченные споры
• Автор: Борис Слуцкий
• Издательство: Советский писатель
• Жанр: Поэзия
• Год: 1978

В новую книгу известного советского поэта Бориса Слуцкого вошли стихотворения, написанные им за последние годы. Многие из них публиковались в периодической печати.

---

Непривычка к созерцанию

Не умел созерцать. Все умел: и глядеть,
   и заглядывать,
видеть, даже предвидеть, глазами мерцать,
всматриваться, осматриваться,
   взором охватывать
горизонт.
Все умел.
Не умел созерцать.

Не хватало спокойствия, сосредоточенности.
Не хватало умения сжаться и замереть.
Не хватало какой-то особой отточенности,
заостренности способа
видеть, глядеть и смотреть.

И у тихого моря с его синевой миротворною,
и у бурного моря с его стоэтажной волной
остальная действительность
с дотошностью вздорною
не бросала меня,
оставалась со мной.

А леса, и поля, и картины импрессионистов,
и снега, застилавшие их своей белой тоской,
позабыть не заставили,
как, обречен и неистов,
вал морской
разбивался о берег морской.

Я давал себе срок, обрекая на повиновение
непоспешному времени,
но не хватало меня.
Я давал себе век, но выдерживал только мгновение.
Я давал себе год,
не выдерживал даже и дня.

И в итоге итогов мне даже понравилась
населявшая с древности эти места
суета,
что со мною боролась и справилась,
одолевшая, победившая меня суета.

Уроки музыки

Любовь моя
   музыкой не разделена,
и страсть моя к ней
   не имеет ответа.
Но где она, страсть безответная эта?
В рояле она.

То белая кость,
то черная кость,
молчанье перемежает звучанье.
Я трогаю клавиши
вкривь и вкось.
Я добиваюсь только мычанья.

Бывает же
   абсолютный слух!
Неплохо и с относительным слухом.
Я — глух.
Я — безотносительно глух.
Куда мне с моим стремленьем глупым!

И сколько бы мне ни мотать головой,
не выжимается песня живая,
и я выбиваю то лязг, то вой,
и только музыки не выжимаю.

Она у иных,
   как птица, с руки
клевала
   и, наклевавшись, звучала.
Сожму кулаки,
разожму кулаки,
начну, как советуют, прямо с начала.

Начну.
И еще раз начну.
И еще.
Начало начнет.
Продолженье подскажет.
И что-то усаживается на плечо
и крыльями
над головою
машет.

На этюдах

Начинаются солнца эффекты
на снегу.
На зальдевшем пруду.
Тютчева бы сюда или Фета!
А покуда и сам я иду,
чтобы кистью своей
   дилетантской
написать все, что видится мне,
зафиксировать легкие танцы
золотистости на белизне.

Определение лирики

Лирика — отсебятина.
Хочется основательно
все рассказать о себе
и о своей судьбе.

Лирика — околесица:
так шумна и пестра.
Кроме того, она лестница
в душу твою со двора.

Лирика — суматоха.
Лирика — дребедень.
Кроме того, она вздоха
воздуха
   верная тень!

С берега до берега
ночью пробег по мостам!
Лирика эмпирика
учит общим местам.

Учит к словам забытым
вдруг проявлять интерес.
Лирика вся — за бытом,
словно за городом лес.

Вдруг раскрываются двери
из теплыни в ледынь.
Лирика вся: не верю,
что не чета молодым.

Перепробы

Перепробы. Переперепробы.
Сутки целые не снимешь робы.

Щец горячих запах позабудешь,
если перепробу делать будешь.

Солнышко — и то мимо проходит,
если перепроба не выходит.

Но зато едва удастся опыт,
только-только выйдет, выйдет он, —

явственно листвы услышишь шепот
и лучей — по стеклам — тихий звон.

Ритм маяка

Четыре с половиной секунды света,
четыре с половиной секунды тьмы,
потом полторы секунды света,
потом полторы секунды тьмы —
   и снова:
четыре с половиной секунды света,
четыре с половиной секунды тьмы.

Гасит солнце устройство это.
Тьма зажигает его средь тьмы.

Когда-нибудь этот ритм и мы —
его вопросы, его ответы —
усвоим, избежав кутерьмы:
четыре с половиной секунды света,
четыре с половиной секунды тьмы.

Рыбы в сети

Серебро звенит звонче золота —
звонче звон и блистательней блеск.
Точно так же, свежо и молодо,
рыбы
   плещут свой плеск.

Сеть сияниями переполнена,
словно небо верткими молниями,
и в жестоком подобье игры
вьются, бьются эти миры.

Звезды тоже перед гибелью
вспыхнут, вечную тьму озарив.
Рыбы пляски кончают рыбьи,
плавники в ячеи зарыв.

И покуда
   с небосвода
их лучей припекает сонм,
потускневшие от несвободы,
рыбы
   погружаются в сон.

Движение облаков

Скажу без обиняков
и доказать смогу:
движение облаков
нельзя наблюдать на бегу.

Но, возлежа на спине
и на одном из боков,
следить удавалось мне
движение облаков.

Я на спине возлежал,
но я душой воспарял
и от восторга дрожал,
лишь в небо глаза вперял:
сквозь кислород, азот
и неизвестно куда,
затягивая горизонт,
шли облаков стада.

Отряхивая шерсть,
застрявших рос не щадя,
они вызывали шесть
различных видов дождя,

а разойдясь по углам
небес, по всем четырем,
показывали сверх программ
то солнышко, то гром

или же — синеву
такой голубизны,
что кажет вам наяву
концентрат весны.

Весною даль легка
и до того широка,
что как ни плывут облака,
не проплывут облака.

Цепная ласточка

Я слышу звон и точно знаю, где он,
и пусть меня романтик извинит:
не колокол, не ангел и не демон,
цепная ласточка
железами звенит.

Цепная ласточка, а цепь стальная,
из мелких звеньев, тонких, но стальных,
и то, что не порвать их, — точно знаю.
Я точно знаю —
не сорваться с них.

А синева, а вся голубизна!
О, как сиятельна ее темница!
Но у сияния свои границы:
летишь, крылом упрешься,
и — стена.

Цепной, но ласточке, нет, все-таки цепной,
хоть трижды ласточке, хоть трижды птице,
ей до смерти приходится ютиться
здесь,
в сфере притяжения земной.

Выгон

Травы — запахи земли,
в листья воплощенные и корни.
К ним по случаю весны пошли
вдумчиво принюхиваться кони.

Распахнули ноздри, как ворота.
Чуют что-то.
Понимают что-то.

С темной конскою душой
темная душа земная
разговор ведет большой,
но о чем — не знаю.

Голоса души и тела

Приказывало тело, а душа
подсказывала тихо, еле-еле,
покудова, волнуясь и спеша,
кричало тело о себе, о теле.

Оно было большое, а душа
была такою малой и несчастной,
что и на кончике карандаша
могла с большим удобством размещаться.

И зычный голос тела заглушал
все грохоты, и топоты, и шепоты,
а тонкий голосок души плошал,
и если предлагал, то в виде опыта.

Не лезь без очереди!

Не лезь без очереди. Очередь — образ
миропорядка.
Бесспорная доблесть,
презрев даже почесть,
отбросив лесть,
без очереди — не лезть.

Не лезь без очереди.
Хотя бы ради
хлебной очереди в Ленинграде,
где молча падали в тихий снег,
но уважали — себя и всех.

И атомы в малой,
и звезды в большой
Вселенной
   очередность блюдут.
Так что же ты лезешь!
С бессмертной душой
дождутся все,
   кто честно ждут.

Смерть врага