Андрей Воронин - След тигра

• Название: След тигра
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2004
• ISBN: 985-14-0797-6

Суперагент ФСБ Глеб Сиверов по прозвищу Слепой ступает на опасную тропу Уссурийской тайги, чтобы разгадать тайну тигра-людоеда.

---

«Ну, хорошо, — подумал он, вытягивая усталые ноги и с ленивым интересом наблюдая за тем, как Возчиков, вооружившись выпрошенным у Евгении Игоревны ножом, с крайне сосредоточенным видом что-то там подкручивает в своих драгоценных очках. — Хорошо, если уж нас опять занесло в эти дебри, попробуем в них разобраться. Мне, значит, твердят, поют в оба уха, а я не верю. Такой вот я молодец — не клюю на удочку и не поддаюсь на провокацию… В общем, не даю себя провести. Превосходно. Остается только выяснить, кто он, этот негодяй, который поет мне в уши и пытается меня обмануть. Ну, кто? В том-то и беда, что с самого начала похода в уши мне поют все, кому не лень, и у всех — одна и та же песня. И это не мешает им по очереди отбрасывать обувку… То есть опять получается полная ерунда. Если все они сознательно с самого начала вешали мне лапшу на уши, значит, правда была им известна — всем, даже этому пьянице проводнику, и тоже с самого начала. Тогда какого дьявола, зная убийцу в лицо и по имени, они давали себя уничтожить? Это что, странствующий клуб самоубийц? Интересно, в каком качестве пригласили меня — рефери, свидетеля, летописца? А может, я — козел отпущения? Вот передохнут все до единого, а я буду виноват…»

Он огляделся. Горобец, подстелив под себя спальный мешок, лежала на спине, опираясь затылком на скрещенные руки. Она не спала — Глеб видел, как поблескивают, отражая пламя костра, белки ее глаз, устремленных в звездное небо. Возчиков ковырялся в очках, кряхтя, сопя и то и дело поднося очки поближе к костру в попытках разглядеть микроскопические винтики, которые безуспешно старался поджать. Лицо у него было скорбное, глаза близоруко щурились, и Глебу стало его жаль. Ну, не свинство ли, в самом деле, заставлять человека с плохим зрением копаться в механизме, который и с нормальными глазами еле-еле разглядишь?

— Дайте сюда, — сказал Глеб, протянув руку, — пока совсем не сломали.

Возчиков с многословными изъявлениями благодарности отдал ему очки и нож. Глеб прищурился, разглядел маленькую, сильно попорченную стараниями Возчикова головку винта, который удерживал дужку, и двумя точными движениями зажал винт намертво. Затем он для профилактики проделал ту же операцию со второй дужкой и вернул очки счастливому владельцу, который немедленно вцепился в них обеими руками и принялся лихорадочно протирать стекла.

Глеб заметил, что Возчиков не вернул перочинный нож Евгении Игоревне, а опустил в карман, но промолчал. Какое, в самом деле, это могло иметь значение? Бросить карабин Тянитолкая они не отважились, и весь остаток дня Олег Иванович тащил на себе и оружие, и рюкзак убитого. Да и теперь все оставшееся в наличии оружие экспедиции — два карабина и снайперская винтовка — лежало буквально в метре от левой руки Возчикова, сваленное в кучу, как дрова. Исключение составляли только парабеллум Горобец да «глок» Слепого — оружие, от которого здесь, в тайге, не было никакого прока, если не считать двух подстреленных утром зайцев.

Глеба все сильнее клонило в сон. Он встряхнулся, сел ровнее, поджав под себя ноги, и опустил руку в карман куртки. Пальцы привычно нащупали стеклянный цилиндрик, пробежались по рубчатому ободку капроновой пробки. Сиверов знал, что в ампуле осталась всего одна таблетка, и какое-то время колебался, прежде чем принять решение. Затем, не скрываясь, вынул ампулу, открыл, вытряхнул таблетку в рот вместе с болтавшимися на дне крошками, а пустой цилиндрик бросил в костер.

— Что это? — с любопытством спросил Возчиков.

— Биоактивная добавка, — вежливо пояснил Глеб. — У меня, видите ли, трудности с пищеварением.

— Но ведь БАДы надо принимать вместе с пищей, а не вместо нее! — воскликнул Возчиков. — Это я вам как биолог говорю!

Глеб проигнорировал это замечание, поскольку единственный ответ, вертевшийся на кончике его языка, состоял в предложении вернуться и выкопать одного из похороненных днем мертвецов, если уж уважаемого доктора биологических наук так сильно беспокоит отсутствие пищи. Это было несправедливо и не слишком остроумно, потому Глеб и промолчал.

— Так вот почему ты не спишь по ночам, — сказала Евгения Игоревна. Повернув голову, она с интересом смотрела на Глеба. — Доверяй, но проверяй, так? Ну, и что это было?

Она назвала наименования двух препаратов, знать о существовании которых гражданским лицам, строго говоря, не полагалось. Глеб удивленно приподнял брови.

— Однако, — сказал он, — вы, господа ученые, разбираетесь не только в устройстве пищеварительного тракта кольчатых червей!

— Так что это было? — настойчиво повторила свой вопрос Евгения Игоревна.

— Ни то, ни другое, — солгал Глеб, внимательно наблюдая, как чернеет и сминается, на глазах утрачивая правильность очертаний, лежащая на золотистых от жара углях тонкая стеклянная трубочка.

Горобец еще некоторое время разглядывала его, ожидая продолжения, а потом снова устремила взгляд к звездам.

Сиверов прислушался к своим ощущениям и вынужден был констатировать, что таблетка помогла как мертвому припарки. Спать ему хотелось по-прежнему и даже еще сильнее, пламя костра дрожало, расплывалось и меркло перед слезящимися, воспаленными глазами, а внутрь головы будто песка насыпали — такая она была тяжелая. «Удар нанесен тяжелым тупым предметом, — вспомнил Глеб, — возможно, головой…»

Чтобы хоть чем-то занять этот тяжелый и тупой, неумолимо клонящийся к земле предмет, Глеб начал мысленно сочинять письмо генералу Потапчуку. Работа сразу же застопорилась, потому что Сиверов не мог решить, какой из шедевров эпистолярного жанра взять за образец: письмо Ваньки Жукова или послание запорожцев турецкому султану. Затем ему показалось, что он нашел компромисс: писать нужно было в стиле тех писем, что сочинял, скитаясь в песках, красноармеец Федор Иванович Сухов. «Точно! — воодушевился он. — Тем более что у нас с ним, если приглядеться, очень много общего. Например, он Федор, и я тоже Федор… В некотором роде. Он сочинял письма в уме, и я их так же сочиняю… Только вот беда: хоть убей, не вспомню сейчас, как его жену звали… Марфа? Марья? Глафира? Нет, не помню, забыл. Впрочем я ведь собрался писать не чьей-то там жене, а Потапчуку. Он тоже, кстати, Федор, хоть и генерал. А еще спешу сообщить вам, любезный мой Федор Филиппович, что вышла у меня непредвиденная задержка… Впрочем, пардон, о чем это я? Какая задержка? Чего задержка? А? То-то… Разве что подписаться именем его секретарши… Так у него и секретаршу звать капитаном Нистратовым. Опять какая-то ерунда получается…»

Потом на него вдруг снизошло озарение — внезапное, как все озарения, и такое же яркое. На какой-то миг, будто при вспышке молнии, Глеб увидел всю картину целиком, и картина эта была логичной и непротиворечивой, хотя и достаточно отвратительной. Он попытался вникнуть в детали, но картина помутнела, распалась на части и исчезла, не оставив после себя ничего, кроме разочарования и ощущения потери. Глеб попробовал ухватить свою гениальную догадку за скользкий увертливый хвостик, и это ему почти удалось, он удвоил усилия и вдруг проснулся с уже знакомым ощущением, что проспал что-то очень важное.

Он обнаружил, что лежит на боку, в очень неудобной позе — очевидно, как повалился, так его и оставили, ограничившись тем, что укрыли сверху спальным мешком. Ткань спальника была покрыта крупными каплями росы, трава вокруг поседела от осевшей на ней влаги, и в предрассветных сумерках Глеб увидел, как по казеннику его винтовки, дрожа и оставляя за собой извилистую дорожку, скатилась тяжелая капля конденсата. Между стволами деревьев белесыми клочьями сырой ваты висел отчетливо воняющий болотом туман, чуть подсвеченный оранжевым там, где мерцали, догорая, угли костра.

Очевидно, в момент пробуждения Глеб сильно вздрогнул, потому что сидевший у костра с «сайгой» на коленях Возчиков тут же встрепенулся, схватился за карабин и резко вскинул голову, блеснув плоскими стеклами очков.

— Тише, тише, все в порядке, — негромко сказал Глеб и сел, рассеянно стирая со щеки прилипшие к ней сосновые иголки и мелкий лесной мусор.

С минуту он сидел, вслушиваясь в предутреннюю тишину и пытаясь разобраться в своих ощущениях. Потом остатки сна ушли в землю, как уходит из ванны мыльная вода, если вынуть пробку, и он понял наконец, что никакого озарения у него не было — приснилось что-то, вот и все. Оглядевшись, Глеб не обнаружил в пределах видимости ни насаженных на шесты голов, ни каких-либо иных отклонений от нормы.

— Все в порядке? — спросил он, зевая и с хрустом потягиваясь.

— Да, — вполголоса, чтобы не разбудить Евгению Игоревну, отозвался Возчиков. — Простите, мы не отважились вас трогать, решили дать вам отоспаться…

— Это вы напрасно, — серьезно сказал Глеб, еще раз внимательно оглядываясь по сторонам. — Впрочем, спасибо. Я действительно отлично отдохнул.