Андрей Воронин - Ставки сделаны

• Название: Ставки сделаны
• Автор: Андрей Воронин
• Издательство: Современный литератор
• Жанр: Боевик
• Год: 2002
• ISBN: 985-14-0250-8

Он – Панкрат, совсем недавно – еще просто мальчишка. Затем в жестокости и пламени войны – боец спецгруппы, которой официально не существует. А теперь он – единственный уцелевший из всех своих друзей. Подставленный, преданный, загнанный как дикий зверь. Теперь для него не существует ни своих, ни чужих. Есть только – убийцы, которым необходимо безжалостно мстить, и честные люди, нуждающиеся в помощи. Есть только справедливость, которую надо защищать с оружием в руках…

---

– Мог бы и послабше вдарить, – пробурчал он. – Словно молотом по причинному месту приложил.

Панкрат с готовностью кивнул.

– Мог. А мог и вообще не вдарить – просто обозначить, как это в каратэ спортивном делается. Но тогда бы ты так и не узнал, чем тебе этот удар грозит. Больно – значит, правильно.

Теперь в настоящем бою будешь эту боль помнить и делать все, чтобы она не повторилась, – критически посмотрев на монаха, Панкрат подвел итог:

– Давай-ка присядь сотню раз для поддержания штанов – ив баню. Ты уже сегодня не боец.

Тот беспрекословно подчинился и тут же, морщась от боли, начал приседать, уперев руки в бока.

Повернувшись к остальным, Панкрат зычным голосом скомандовал:

– Вокруг монастырской ограды за мной – бегом марш Без команды не останавливаться. Вперед!

И, подавая пример инокам, первым побежал по гравийной дорожке, обходившей монастырские постройки под самой оградой, еще в допетровские времена сложенной из валунов размером в полчеловека.

Глеб остался в одиночестве и, кряхтя, продолжал приседать, считая вслух:

– Пятнадцать.., уф-ф-ф.., шестнадцать.., кх-гм.., уф-ф больно же, в самом деле , сем-м-мнадцать…

* * *

Настоятель монастыря отвел им место в хозяйственной постройке – одноэтажном срубе, который служил монахам чем-то вроде подсобного помещения и склада одновременно Люся, в первый же вечер досконально обследовавшая все закоулки, обнаружила в одной из комнат заготовки для икон – куски дерева разных размеров, от крошечных до полутораметровых, – и краски, приготовленные не кем иным, как Ильей.

Оказалось, что здоровяк, которого можно было представить разве что с кузнечным молотом в руках, неплохо обращался с тоненькими кистями и писал образа, за которыми приезжали не только из Москвы, а, почитай, со всего света.

Панкрат первым делом справился у Алексея о больнице, о которой мимоходом упомянул Кузьма. Монах подтвердил: на территории монастыря действительно располагалась оборудованная по последнему слову медицинской техники больница с диагностическими палатами и многофункциональными операционными. А работали в ней врачи, которые собирались стать монахами. Это, по словам Алексея, было их послушанием.

– А что такое послушание? – спросил Панкрат.

– Это как испытание, проверка, – ответил Алексей. – Кого-то, например, в сиротские приюты отец-настоятель отправляет, за детьми приглядывать. Илья вон образа рисует.

В больнице – тоже послушание. Они ведь там не за деньги работают, а из любви к ближнему, которая есть обратная сторона любви к Господу. А послушанием это называется потому, что человек узнает, насколько он покорен обстоятельствам и таким же, как сам, людям. Сказано ведь: непокорный человеку – непокорный и Богу. Не выдержит кто-нибудь, ослушается, возгордится, осерчает в сердце своем – и все.

Что означает это «все», Алексей так и не уточнил. Панкрат же не стал его расспрашивать: как-то неловко ему было слышать богословский слог из уст бесшабашного Лехи по прозвищу Кришнаит, вместе с которым они выбирались из множества передряг в Чечне.

Да, вздохнул он про себя, неисповедимы пути Господни.

Вечером того же дня Алексея вызвал настоятель. Предстояло каким-то образом объяснить пропажу «мерседеса» и появление в монастыре несовершеннолетней девицы. А также то, чем занимались в столице братья Илья, Феодор и Кузьма, который по возвращении сразу же засел за свой стационарный компьютер и не показывался даже к обеденной трапезе.

– Понимаешь, – ответил он Панкрату на просьбу посмотреть, что за информацию удалось вытащить из «Мнемосины». – Мне еще дня два – если только Господь не смилуется – ломать ту защиту, в которую этот файл ихние спецы завернули. Я по атрибутам его опознал, а прочесть пока что не могу. У них в сети алгоритм специальный автоматически выполняется, а у меня его нет. Можно было, конечно, подольше порыться, но тогда они нас точно за горячим бы заспели. Сечешь?

– Ни бум-бум я в твоей электронике, – вздохнул Панкрат. – Ладно, ковыряйся. Но как только получится – сразу…

– Понял-понял, – поспешил заверить его Кузьма. – Среди ночи разбужу, будь уверен. Главное – чтобы настоятель епитимью не наложил на недельку.

– Ты по-человечески говори, – нахмурился Панкрат. – Уж больно это слово на эпидемию похоже.

– Наказание такое, – усмехнулся хакер. – Типа как гауптвахта за самоволку.

– Теперь ясно, – нахмурился Панкрат. – Слушай, Кузьма, нельзя тебе епитимью. Я не знаю, на что именно способен человек, информацию о котором мы искали, но уверен, что на многое. Тут время терять нельзя. Ты уж настоятелю объясни.

– Алексей объяснит, – произнес Кузьма. – Если послушает его отец, тогда все обойдется. А если нет…

– Тогда я сам с ним поговорю, – твердо проговорил Панкрат.

Хакер как-то странно на него посмотрел и, слабо улыбнувшись, кивнул.

В тот вечер Алексей пришел в каморку, где расположились Панкрат и Люся, с лицом чернее тучи.

– Что случилось? – стараясь, чтобы его голос звучал спокойно, спросил Панкрат. – Епитимью наложили?

Монах метнул на него быстрый взгляд, вздохнул.

– Да нет, – было видно, что вариант с епитимьей устраивал его намного больше. – Послушание отец настоятель подобрал нехилое.

Панкрат вопросительно изогнул бровь.

– В смысле?

– На Валаам ехать, – ответил Алексей. – Там месяц служить молебны и каяться… Эх, попутал меня лукавый этот «мерседес» из стойла выгнать! – в сердцах вдруг вырвалось у него.

У Панкрата от удивления вытянулось лицо. Не выдержав, он через секунду расхохотался. Люся, которая лежала в своем спальнике и уже начинала дремать, испуганно подхватилась и села, переводя с одного на другого непонимающий взгляд.

– В тачке все дело, да?! – Панкрат утер выступившие слезы тыльной стороной ладони. – Вот это номер!

Внезапно посерьезнев, он спросил Алексея:

– Поедешь?

Тот открыл было рот, но так ничего и не ответил. На бесхитростном лице монаха красноречиво отразилась внутренняя борьба, которая в этот момент происходила в его душе.

– Ясно, – резюмировал Панкрат. – Значит, поедешь.

Он сел на свой спальник, расстеленный на дощатом полу.

– Я тут даже табурета не нашел, – произнес извиняющимся тоном. – Уж не обессудь.

– Ничего, на полу посижу, – Алексей вздохнул с каким-то облегчением. – Да, кстати: я тебя настоятелю на свое место сосватал. Ты подмени меня на месяцок, ладно?

Во второй раз за последние пять минут Панкрат ощутил, как у него от удивления вытягивается лицо.

– А меня ты спросил? – довольно резко бросил он. – Может, у меня другие планы?

– Да не кипятись ты, Панкрат, – с философским спокойствием проговорил Алексей. – Хуже все равно не будет. Девчонка твоя, – он кивнул в сторону Люси, которая снова свернулась калачиком в своем спальнике, – отлежится как следует в нашей больнице. Ты говорил, что ей переливание крови нужно. Так наши врачи сделают, без проблем. А ты пока нервишки свои успокоишь, в норму придешь. Моих ребят поднатаскаешь, опять же…

Последнюю фразу он произнес негромким, вкрадчивым голосом, боясь, что Панкрат снова вспылит.

Но тот молчал, всерьез раздумывая над сказанным.

– А что у тебя тут за монастырский спецназ? – наконец нарушил он воцарившуюся в избе тишину. – Ты по телефону как-то обронил, помнишь?

– Спецназ? – усмехнулся Алексей. – Есть тут своя изюминка. Как ты думаешь, почему Патриарх меня благословил на тренерскую деятельность в этих стенах?

Панкрат пожал плечами:

– Наплел небось тут ему с три короба…

Улыбка монаха стала еще шире.

– Ну, это само собой, – протянул он. – А если серьезно, то непростые здесь иноки, Панкрат. Их православная церковь к отправке в сербские земли готовит.

– Да ну? – не поверил услышанному тот. – В качестве кого? Неуловимых православных ниндзя?

Алексей нахмурился, улыбка пропала с его лица.

– Зря ты над этим смеешься, – покачал он головой. – Эти парни будут первыми, кто заложит в Косово новые православные монастыри, церкви и святыни. Они начнут нести слово Божие…

– Завязывай с миссионерством, – скривился Панкрат. – Суть я понял, спасибо. А вот страстные речи твои меня до сих пор в некоторое замешательство вводят. Ты сам-то уверен, что.., веришь?

Он спросил, и тут же пожалел об этом, чувствуя, что такие слова вряд ли понравятся Алексею. К его удивлению, тот не обиделся. Но ответил не сразу.

– Знаешь, – после продолжительного молчания заговорил он, – уже в вопросе твоем – ошибка. Думаешь, все так просто? Шел, упал, очнулся – поверил? И так – на всю оставшуюся жизнь? Да нет, Панкрат… Может, в этом и есть смысл веры, что она неотделима от сомнений? Что не однозначна, как знание? Каждый день, по сути, моя вера подвергается испытаниям, но от этого она только крепче. Понимаешь, о чем я?