Люй Бувэй - Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)

• Название: Вёсны и осени господина Люя (Люйши чуньцю)
• Автор: Люй Бувэй
• Жанр: Древневосточная литература

---

Гуань Чжун умер, и он отослал всех их прочь. Однако он потерял аппетит, дворец его пришел в запустение, вновь его охватила душевная смута, двор потерял былой блеск. Так прожил он три года и, наконец, произнес: "Нет, второй отец, видимо, ошибался: его речи нельзя было понимать так буквально". И он вновь призвал тех ко двору. Они вернулись, и на следующий год у Хуань-гуна началась болезнь. Колдун из Чан вышел из внутренних покоев и объявил: "В такой-то день правитель скончается!" И Я, Шу Дао и колдун из Чан, сговорившись между собой, подняли смуту, запечатали дворцовые ворота и выстроили вокруг дворца высокие стены. Туда они никого не пропускали под предлогом, что действуют по приказу больного Хуань-гуна. Однако одна из жен перебралась через стену и проникла в покои, где лежал Хуань-гун. Он проговорил: "Хочется есть". Жена ответила: "У меня ничего нет". "Хочется пить", — сказал гун. "У меня ничего нет", — повторила женщина. Гун спросил, в чем дело. Тогда она ответила: "Колдун из Чан вышел от Вас и объявил, что Вы скончаетесь в такой-то день. И Я, Шу Дао и колдун устроили заговор, они заперли ворота дворца, выстроили вокруг высокую стену и никого не пропускают. Поэтому я не могу вам ничего принести. Принц же Ци Фан приписал к царству Вэй сорок общин, принадлежащих Вам". Тогда гун глубоко вздохнул и со слезами на глазах произнес: "Увы мне! Как же далеко видит мудрец! Если мертвые сохраняют способность думать, как я буду смотреть в лицо второму отцу?" Он закрыл лицо рукавом и отбыл во дворец долголетия. Когда черви стали выползать уже за порог, двери Янвэн пришлось плотно затворять, так как он три месяца оставался без погребения. А все это из-за того, что не слушал речей Гуань Чжуна!

Хуань-гун не был беспечным в отношении грозящей опасности и неплохо относился к Гуань Чжуну. Все дело в том, что он лишен был правильного восприятия. Из-за того, что лишен был правильного восприятия действительности, он удалял верных и надежных и приближал тех, кого любил и считал достойными людьми.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ Сожалея об ошибках / Хуй го

Если в пещере больше восьми футов глубины, человек рукой до дна не достанет. Отчего так? Оттого что рука слишком коротка. Вот и сознание не может всего достичь. То, чего оно не в состоянии достичь, таково, что тот, кто станет о нем судить, даже если он искусен в суждениях, даже если он далеко ушел в постижении дао, не в состоянии будет это узреть. Поэтому даже Цзи-цзы ничего не добился при дворе Шан, а Фань Ци вынужден был уплыть вниз по течению реки Цзян. Му-гун как-то поднял войска, чтобы напасть на царство Чжэн. Цзянь Шу стал увещевать его в следующих словах: "Это невозможно. Я, ваш слуга, слышал вот о чем. Государство берут приступом на боевых колесницах с расстояния не более чем в сотню ли, в пешем строю — с расстояния не более чем в тридцать ли, чтобы войска прибывали к месту сражения, сохранив силу духа и физические силы. Только в этом случае при контакте с противником можно его уничтожить, а при отходе можно сохранить необходимую скорость. Если же марш составляет несколько тысяч ли и к тому же проходит по землям враждебных чжухоу, вряд ли, по мнению вашего слуги, возможно после этого что-либо предпринять. Лучше бы вам, государь, еще подумать над этим планом". Му-гун не послушал его. Тогда Цзянь Шу вывел войско за ворота столицы и со слезами произнес: "О, войско! Мы — свидетели того, как они уходят в поход, но не увидим, как они придут назад!"

У Цзянь Шу было два сына. Одного звали Шэнь, а другого — Ши, и оба отправлялись с войском. Цзянь Шу тогда сказал своим сыновьям: "Цзиньцы остановят наши войска, конечно же, у озера Сяо. Постарайтесь погибнуть на южном берегу, а не на северном, мне тогда легче будет найти ваши тела". Когда Му-гун узнал об этом, он послал человека поговорить с Цзянь Шу и передать ему следующее: "Когда я, несчастный, поднял войска, я не представлял себе, как далеко это зайдет. А теперь вы плачете на проводах. Это по моим-то войскам?" Цзянь Шу ответил: "Я никогда не посмел бы оплакивать ваше войско. Я уже стар, и у меня два сына. Оба они отправились с войском в поход, вот я и думаю: каково-то будет возвращение. Если они и останутся живы, то мне-то уж верная смерть. Вот по этой-то причине я и плачу".

Когда войско на марше миновало Чжоу, Вансунь Мань, прислонившись к воротам своего дома, произнес, взирая на него: "Ох-хо! В этом войске непременно будут неприятности! Если у него не будет неприятностей, я никогда больше не стану говорить о дао! Царство Цинь есть не что иное, как учрежденное домом Чжоу государство. Когда проходят по городу, принадлежащему сыну неба, подвязывают панцири и приторачивают оружие. Правые и левые воины на боевых колесницах должны сойти на землю, чтобы таким образом отдать честь сыну неба. А эти едут с развернутыми флагами, не левый воин держится за перекладину, а правый; тот, кто слева, ни разу не склонится над поперечным брусом колесницы в ритуальном поклоне, а в пяти сотнях колесниц из правых воинов вспрыгнули на ходу в колесницу не менее пятисот. Так что сил у войска много, а ритуал соблюдается худо. Без неприятностей им не обойтись!"

Войско миновало Чжоу и направилось на восток. Тут ему встретились два чжэнских купца, Гао и Си Ши, которые отправлялись на запад в Чжоу на базар. Когда на дороге им повстречалось циньское войско, они заговорили между собой. "О, это войско идет издалека. Конечно, они собираются напасть на Чжэн!" И они решили отправить в циньские войска Си Ши под видом того, что он выполняет распоряжение чжэнского бо, и передать им следующее: "Наш правитель давно слышит, что должны пожаловать военачальники вашего великого государства, а вас все нет и нет. Наш правитель и его войско начали уже за вас беспокоиться. Они понимают, что ваши солдаты в столь утомленном состоянии и без продовольствия долго не протянут. Поэтому он послал меня, чтобы доказать свое сочувствие вам посылкой вам в подарок двенадцати волов в качестве провианта". Три военачальника из Цинь отвечали: "За неимением лучшего наш правитель послал нас троих — Бина, Шу и Ши — в восточную сторону, чтобы мы дождались его на дороге в Цзинь. Однако мы совершили ошибку и в полном неведении относительно местопребывания случайно забрели в пределы ваших земель. Поэтому мы никак не можем отблагодарить..." Затем они дважды склонились до земли в поклоне и удалились с дарами.

Три военачальника после этого стали испуганно совещаться: "Мы прошли несколько тысяч ли через владения нескольких враждебных нам чжухоу, чтобы напасть на них, но не успели еще дойти до цели, а они уже знают обо всем. Это значит, что они, конечно, подготовятся самым тщательным образом. Нужно скорее развернуть войска, чтобы уйти от преследования!" Однако как раз в этот момент скончался цзиньский Вэнь-гун. Он не был еще погребен, когда Сянь Чжэнь стал советовать Сян-гуну, наследнику: "Циньское войско нужно обязательно атаковать! Прошу вас разрешить мне нанести удар!" Сян-гун сказал: "Наш властитель скончался, тело его все еще лежит в зале, а я буду гоняться за циньским добром и ради этого нападать на циньцев, — не будет ли это с моей стороны нарушением дао почтительного сына?" Сянь Чжэнь сказал: "Они не выразили соболезнования, их не трогает наше горе — это все равно как если бы они убили нашего правителя и нанесли ущерб бедному сироте. При этих условиях мы можем нанести удар — это поможет усилению наших позиций! Прошу вас разрешить мне ударить по ним!"

Сян-гуну ничего не оставалось, как согласиться. Сянь Чжэнь перехватил циньские войска у озера Сяо, нанес удар и одержал полную победу. Он захватил всех трех циньских полководцев и вернулся с ними ко двору. Когда Му-гун узнал об этом, он явился в простом платье перед всеми в храме предков и сказал: "Небо не помогает Цинь. Ибо оно не заставило меня, несчастного, послушаться совета Цзянь Шу! Вот почему и свалилось на нас это несчастье!"

Конечно, Му-гун не желал поражения при Сяо. Просто ему не хватило рассудительности. И оттого, что не хватило рассудительности, он не возбудил и достаточной веры. Когда же к речам нет достаточной веры, войска не возвращаются. Так что нехватка рассудительности приводит к большим неприятностям.

ГЛАВА ПЯТАЯ Радуясь успеху / Лэ Чэн

У высшей мысли нет видимого образа, большой сосуд долго делать, великий голос трудно услышать.

Пока Юй прокладывал русла рек, народ сходился к нему, чтобы набрать черепицы и кирпича. Когда дело было сделано и подвиг совершен, он послужил к пользе десяти тысяч поколений. Юй видел далеко, но народ об этом не догадывался. Поэтому с народом нечего толковать о преобразованиях и обсуждать начинания — с ним можно только радоваться тому, что уже совершено и сделано.

Когда Конфуций начал службу в Лу, некий насмешник по имени И сочинил про него такой стишок-яо: