Кшиштоф Кесьлевский - Декалог

• Название: Декалог
• Автор: Кшиштоф Кесьлевский
• Издательство: Фильм в журнале // Искусство кино, №3-12
• Жанр: Драма
• Год: 1993

«Декалог» — это попытка рассказать десять историй, которые могли случиться с каждым. Это истории о людях, захваченных жизненной суетой, но в результате неожиданного стечения обстоятельств обнаруживающих, что они топчутся на одном месте, забывая про действительно важные цели. Мы стали слишком эгоистичны, чересчур сосредоточенными на себе и своих потребностях. Мы вроде бы много делаем для своих близких, но когда наступает вечер, оказывается, что у нас уже нет ни сил, ни времени, чтобы их обнять ли приласкать, сказать им что-то хорошее. У нас не хватает на это жизненной энергии. Мы уже не способны выразить свои настоящие чувства. А жизнь проходит.

Кшиштоф Кесьлёвский «О себе»

---

Аня. Майка!

Майка. Ты должна называть меня мамой.

Аня с медвежонком в руке упрямо повторяет.

Аня. Майка.

Майка снимает ее со стола, держит на уровне глаз, говорит громче, чем раньше.

Майка. Ты должна называть меня мамой! Поняла?

Девочка молчит. Майка трясет ее и кричит.

Майка. Скажи: мама! Мама, понимаешь? Мама!

Майка трясет ребенка изо всех сил, кричит истерически.

Войтек, ошеломленный, смотрит на них.

Майка. Ты должна говорить: мама. Ты моя. Скажи, прошу тебя. Ну? Мама…

Девочка молчит. Теперь в Майкином голосе любовь и нежность.

Майка. Анулька, скажи мамочке: мама.

Анка плачет, Майка укладывает ее на тахту, шепчет на ухо какие-то ласковые слова, гладит взлохмаченную голову, просит прощения. Аня постепенно успокаивается. Звонит телефон. Войтек бежит, хочет взять трубку, чтобы не беспокоить ребенка, на секунду задумывается и — не подымая трубки — знаком приказывает Майке следить за девочкой. Берет трубку только после очередного звонка. Говорит, притворяясь заспанным, потом удивленным.

Войтек. Алло… Кто? А, да, узнаю… Ничего страшного… понятия не имею, не видел ее шесть лет… Ничего, ничего. (Зевает.) Хорошо.

15

Стефан. Он ничего не знает. Спал. Мы перебудили кучу людей.

Вычеркивает из длинного списка последнее имя.

Эва. Ничего им не будет.

Они сидят в Эвиной комнате; она просторнее.

Стефан. Надо отдать ей ребенка.

Эва бросает на него злобный взгляд.

Эва. Ты ее не любишь, я знала.

Стефан. Люблю. Но мы поступили неправильно. Потеряем обеих.

Эва. Ты был согласен.

Стефан. Я не думал, что так получится.

Эва. Ты сказал: знать не хочу этого мерзавца…

Стефан. У меня были основания.

Эва. Ты о чем?

Стефан. Ни о чем. Ситуация изменилась.

Эва. Ты изменился. Наступил такой страшный момент, а ты ничего не в состоянии сделать. Беспомощный стал, вот что изменилось.

Стефан. Я был всего-навсего инженером…

Эва. Чепуха! Ты был инженером, который многое мог!

Стефан. Сядь! Ты не в классе.

Эва останавливается: она ходила по комнате, из угла в угол. Стефан повторяет устало (таковы, видимо, все их ссоры: бурные и недолгие).

Стефан. Сядь. Пожалуйста.

Эва минуту еще стоит, потом садится рядом с мужем. Стефан протягивает руку и кладет на шею.

Стефан. Прости.

Эва. Мы ничего не знаем о нашей дочери. С кем она дружит. Где может быть. Я не знала… не думала, что она…

Стефан. Ты слишком много от нее требовала. Она одевалась, как ты хотела, интересовалась тем, чем ты велела, играла, танцевала, все эти кружки, все твои школьные мероприятия… Вечно под твоим надзором. Она знала, что во всем должна быть лучше других. Чтобы услышать: «Мне не пришлось за тебя краснеть, Майка». Это не могло продолжаться до бесконечности… Когда ты увидела ее в ванной со следами от бандажа на животе, на шестом месяце, и начала кричать… тогда между вами все оборвалось.

Эва. Не рассказывай мне историю нашей семьи. Я ее знаю.

Стефан. Но думаешь, что Майка не знает.

Эва. Прошу тебя… Пойди к кому-нибудь… У тебя было столько знакомых… Умоляю.

16

Майка. Войтек?

У нее в руках серая папка.

Майка. Можно?

Войтек перестает разливать чай.

Войтек. Это старье…

Майка. Но ты же достал.

Войтек. Я хотел кое-что прочитать Ане. Ляг.

Майка. Тут про меня… Это здесь?

Войтек. Да. Но читать не надо.

Майка. «…черные глаза, впитывающие каждое слово, умнее сотен голубых, зеленых, черных, любопытные, полные еще невысказанного…» Так?

Войтек. Примерно.

Майка. Дальше не помню.

Войтек. И хорошо. Тут нечего помнить.

Наливает в фарфоровые кружки кипяток, ставит их на стол, обжигая пальцы. Обоих заставляет вскочить истошный Анин крик. В этом крике, как и в первом, с которого начался фильм, страх, уже неведомый взрослым. Войтек и Майка кидаются к девочке. Майка, как и дома, не может ее успокоить. Аня, не просыпаясь, кричит громко и пронзительно.

Майка. С ней такое бывает… Я не умею. Мать с этим справляется молниеносно!

Войтек несмело трясет Аню за плечо, потом берет на руки и сначала легонько, а затем довольно сильно ударяет по щеке. Аня открывает глаза, не переставая кричать, но когда приходит в себя, крик сменяется плачем. Майка забирает у Войтека девочку и говорит, четко разделяя слова.

Майка. Волков нет, Аня. Волков нет…

Анка понемногу успокаивается. Майка садится с ней на тахту.

Аня. Мне снилось…

Не доваривает.

Майка. Уснешь?

Аня внезапно всем телом прижимается к Майке. Майка, улыбаясь, крепко ее обнимает. Аня тихо, чтобы Войтек не слышал, шепчет ей на ухо.

Аня. Мамы еще нет?

Майка закрывает глаза.

Майка. Все будет хорошо, Анулька. Спи.

Аня отодвигается и перекатывается на подушку.

Майка. Заснешь?

Аня отвечает, не поворачиваясь.

Аня. Да, засну.

Через минуту слышно ее ровное дыхание; Аня засыпает в третий раз за эту ночь.

Майка. Она почти каждую ночь так кричит. Ей снится… Ни разу не сказала что. Не знаю, чего она боится…

Войтек. Того, что будет. Когда-нибудь…

Майка. Или того, что было. Я читала, дети иногда кричат во сне оттого, что боятся родиться. Им снится, что они еще внутри, в животе.

Войтек. Ты слишком много читаешь. О детях, о собаках.

Майка. Знаешь… я ненамного ее старше. На шестнадцать лет.

Войтек. Твоя мать тоже ненамного старше тебя.

Майка. Я другая. И буду другая.

Войтек. Ты все время говоришь о себе. А дочка? Ты знаешь, чего она хочет?

Майка. Она маленькая. Не знает, чего хочет.

Войтек. Она этого не выдержит. Беготни, напряжения… Девочка очень впечатлительная. Все должно происходить спокойно, без надрыва, чтобы ребенок не заметил…

Майка. Боишься? Мать уже ничего тебе не может сделать.

Войтек. Живите тут, сколько хотите, но ребенка ты погубишь. Иногда нужно поступать наперекор себе.

Майка. Ты о чем?

Войтек. Вам надо вернуться. У нее должен быть нормальный дом, своя кровать, свое молоко на завтрак.

Майка. Понимаю.

Войтек. Что ты понимаешь?

Майка. То, что ты говоришь. Ей нужен свой дом.

Войтек. У меня есть тут знакомый с машиной. Я к нему схожу. К утру вы будете дома.

Майка. Хорошо.

Войтек не знает, чего ждать от Майки, но встает и надевает куртку. Майка ему улыбается.

Войтек. Хочешь остаться?

Майка. Нет. Ты прав, иди за машиной.

Когда Войтек закрывает за собой дверь, улыбка на Майкином лице гаснет.

17

Войтек со старым разболтанным велосипедом идет к калитке. Прикрепляет к рулю фонарик, садится и едет. Небо на востоке начинает розоветь. Войтек въезжает в лес. С узкой тропинки сворачивает на более широкую дорогу, останавливается перед деревянным домом, каких полно в окрестностях. Стучит. Высовывается голова владельца «Нисы».

Парень. Что, Войтусь?

Войтек. Отвез?

Парень. Отвез.

Войтек. Заводи машину. Надо забрать мою семью.

Парень с облегчением смеется.

Парень. Я думал, что-то случилось.