Дмитрий Старицкий - Фебус. Ловец человеков

• Название: Фебус. Ловец человеков
• Автор: Дмитрий Старицкий
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9922-1809-1

Старик-музейщик в результате автокатастрофы оказался перенесенным в пятнадцатый век, в тело принца Фебуса, наследника престола Наварры – небольшого, но стратегически очень важного горного королевства между Францией и Испанией. Старый тихий интеллигент, одинокий, больной и никому не нужный, превратился в молодого, красивого предводителя народа васконов, авантюрного «ловца человеков» на свою службу, собирателя земель, завоевателя городов, покровителя промышленности, наук, искусств и покорителя женских сердец.

---

До этого мы дважды уже сходились с франками на перестрел, но легкие стрелы валлийцев относил посвежевший ветер, и я приказал бросить это бесполезное занятие и не тратить зря стрелы. Выждать, пока ближе не подойдут. Арбалетный болт доставал палубы противника, но его также, хоть и намного меньше, сбивал с прицела ветер.

Впрочем, и врагам нашим ветер также не помогал стрелять в нас.

Пока мы с франками вот так играли в морские кошки-мышки, небо потемнело, и ветер резко усилился. Паруса все убрали и гоняли друг друга исключительно на веслах.

А потом неожиданно пришел шторм.

Да что я говорю – не шторм, а ШТОРМ!!!

И нас разнесло с противником высокими водяными валами далеко друг от друга.

Ощущение того, что низ моего живота стремится сорваться в колени, появилось у меня и больше не пропадало. Точно так же, как и верх желудка поселился где-то в районе зоба, стараясь проскочить наружу. Но пока было еще терпимо. А потом нас стало немилосердно мотать на больших волнах, которые шторм перекатывал через палубу, и все внутри меня поменялось местами.

Это был первый настоящий шторм, который я видел за обе своих жизни, и поначалу зрелище разбушевавшейся стихии завораживало и притягивало к себе мой взгляд этой величественной нечеловеческой жутью, но постепенно морская болезнь взяла свое.

Бортовая качка была еще терпимой, хотя и на пределе возможностей. А вот когда пошла килевая, то я неожиданно обнаружил себя в каюте, валяющимся пластом на оттоманке с вывернутым наизнанку желудком и привкусом медной пуговицы во рту. Периодически сокращался буквой «зю» и меня рвало горькой желчью – больше нечем было. Да и желчи во мне почти не осталось. Казалось, еще чуть-чуть – и выверну в медный таз последние свои потроха.

Так пролетело более суток… или еще больше. Достаточно долгое время для того, чтобы измучить и измотать доставшийся мне юный организм буйством морской стихии до состояния «бери меня тепленького и делай со мной что хочешь». Однако, признавая такую возможность в принципе, сарацинский капудан повел себя в этой ситуации весьма благородно. То есть не сделал совершенно ничего из того, что мог. И я, и мои спутники, и даже освобожденные гребцы остались на свободе, даже со всем состоявшим при нас имуществом.

Вместе со мной в каюте страдал от морской болезни Филипп. А вот Микал и Ленка, казалось, в этом буйном море родились: им было настолько хорошо, насколько нам плохо, если не считать надоевшей и им тоже качки. С помощью чернокожего Марка они заботились обо мне и моем оруженосце с полной самоотверженностью, не гнушаясь никакой грязной и противной работой, которую мы им периодически добавляли.

Но все кончается. Кончился и этот чудовищный шторм. Но не волнение. На высоких и длинных валах корабль скользил как на американских горках. По крайней мере, ощущения были именно такие, как в юности, когда я водил девочек в «Луна-парк» около Речного вокзала. Почему-то после таких адреналиновых аттракционов они были более податливы на поцелуи.

Но выматывающей килевой качки больше не было, и я смог проглотить без последствий чашку куриного бульона.

Посетивший меня капудан Хасан посетовал:

– Ваше высочество, прошу вас: не держите гнев на старого капудана, ибо я не в силах бороться с морскими стихиями. Тут на все воля Аллаха, который был к нам в этот раз благосклонен. Самое страшное уже позади. Сейчас при умеренном северо-западном ветре мы довольно быстро доберемся до суши, где моему кораблю предстоит серьезный ремонт. И я надеюсь на вашу помощь.

– Что от меня потребуется, Хасан-эфенди?

– Охранная грамота от ваших подданных и некоторое количество высушенного дерева.

– Считайте, что они у вас уже есть, – успокоил я его и тут же задал самый для меня актуальный вопрос: – А куда нас выбросит на берег морская стихия?

– По моим расчетам, очень приблизительным, – где-то от Байонны до Бильбао. Точнее пока сказать не могу. Но мимо континента не проскочим, это уже точно.

– Какова сейчас высота волн?

– Где-то шесть-семь локтей, мой эмир. Против них идти бесполезно, даже с такой большой командой гребцов, как у меня. Остается только держать корму под ветром, благословляя Всевышнего за то, что ветер нам относительно попутный. Надеюсь, к вечеру волнение утихнет, и я смогу взять ориентиры по звездам.

И тут же оговорился:

– Хотя все в руках Аллаха. Это Бискай.

Капудан меня покинул и прислал мне большой кувшин кислого питья. От этого напитка действительно стало легче. И я решился выйти на палубу.

День клонился к вечеру. Небо прояснилось, и даже солнце иногда проглядывало в разрывы между светлыми облаками. Гнетущей серости большого шторма не осталось и следа.

Галера, втянув в себя весла, шла под зарифленным латинским парусом фок-мачты, резво взлетая на высокий гребень волны и глиссируя на большой скорости, летела в длинный провал между волнами и, опережая их, снова легко взлетала на гребень следующей, рассекая ее верхушку шпиротом. Действительно «американские горки», которые в Америке зовут «русскими». В отличие от болтания корабля в большой шторм, ощущения скорее были радостными, чем гнетущими.

На палубе, держась за какую-то веревку стоячего такелажа, я полной грудью с наслаждением втянул в себя свежий просоленный воздух, от чего закружилась голова. Но огромный Марк легко придержал меня, позволив снова уцепиться за пеньковый трос.

Чистый воздух поднял мне настроение, позволяя забыть ту мерзкую смесь газов с густым запахом желчной рвоты, которой пропиталась атмосфера каюты.

Не могу сказать, сколько времени я так простоял, но организм испытывал эйфорию, от которой отказаться у меня не было сил, и я не давал себя увести с качающейся палубы.

К закату волнение уменьшилось, и галера, став «крылата парусами», с тихим шипением вод скользила по пологой волне как призрак в ночи.

Только когда стемнело и на корабле зажглись ходовые огни, меня смогли увести в проветренную каюту, где я наконец-то уснул и проснулся только от крика множества глоток: «Берег!!!»

Утро было светлым, солнечным и радостным.

– Я счастлива видеть вас в добром здравии, сир, – проворковала Ленка, подавая мне полотенце. – Я очень боялась, что вы от этой качки не оправитесь и оставите меня в неутешном горе.

Глаза ее действительно лучисто сияли. И красивые губы растянулись в довольную улыбку, вызывая мою в ответ.

Марк с готовностью держал в своих огромных руках медный тазик с водой.

Ненавижу эту европейскую привычку умываться в одной воде как свинья из корыта. Европейцы даже в третьем тысячелетии в нормальном санфаянсе затычки делают, чтобы одним легким движением раковину в тазик превратить. Уроды. Все у них не как у людей.

– Полей на руки, – приказал Микалу.

Славянин понял меня враз, схватил кувшин со стола и наклонил его над моими ладошками, собранными в лодочку. «Вот теперь все правильно, и тазик выполняет свою функцию – сливной лохани», – с удовлетворением подумал я, отфыркиваясь.

Потом меня одевали. Ленка с Микалом. Отбиваться и взывать к тому, что «Я большой!!! Я мущинка!..» сил еще не было. Но как представлю в перспективе всех этих «первых подавателей правого королевского чулка», «вторых подавателей левой подвязки»… злость обуревает недетская. Время им девать некуда было. Всем этим Людовикам-солнцам. Это же сколько его бесполезно утечет, если каждый предмет твоего одеяния будут вначале с поклонами и реверансами передавать из рук в руки, а такой же высокородный, только избранный, – его на тебя надевать? А потом они будут целый день ходить за тобой толпами, ничего не делая, и на основании этого клянчить земли и крестьян, улавливая твое благодушное настроение. И все будут наперегонки бегать друг на дружку стучать, потому, как давно по опыту знают, что первому докладу верят больше. Придворные называются… Бездельники. Ладно, еще не вечер… при своем дворе я всем работу найду. Всех построю!

Боже, как мне не хватает знающего советника разобраться в этих сложных уборных интригах королевского двора! Микал, конечно, источник полезный, но он сам ничего не знает о большой помплонской политике, потому как всю жизнь провел в По.

На палубе погоды стояли райские. Глубокая синь безоблачного неба. Зеленоватое море с невысокой пологой волной. Серые пузатые паруса, периодически скрывающие яркое солнце. Белое дерево хорошо пролопаченной палубы. Тепло, только ветер прохладный. Не сказать даже, что вокруг осень.

По левому борту – тонкая серая полоска берега в дымке. Далеко.

Перед полуютом напротив двери в каюту топтался в ожидании моего выхода весь мой немногочисленный бомонд: шевалье д’Айю, сержант, оба де Базана и все амхарские рыцари.

Как только моя дверь скрипнула, они синхронно выполнили глубокий поклон и наперебой выразили свою радость от лицезрения меня живого и здорового. Вот уже я и придворными обзавелся… А где мой шут, кстати?