Чарльз Стросс - Акселерандо

• Название: Акселерандо
• Автор: Чарльз Стросс
• Жанр: Научная Фантастика

Тридцать лет назад мы жили в мире телефонов с дисками и кнопками, библиотек с бумажными книжками, игр за столами и на свежем воздухе и компьютеров где-то за стенами институтов и конструкторских бюро. Но компьютеры появились у каждого на столе, а потом и в сумке. На телефоне стало возможным посмотреть фильм, игры переместились в виртуальную реальность, и все это связала сеть, в которой можно найти что угодно, а идеи распространяются в тысячу раз быстрее, чем в биопространстве старого мира, и быстро находят тех, кому они нужнее и интереснее всех.

Манфред Макс — самый мощный двигатель прогресса на Земле. Он генерирует идеи со скоростью пулемета, он проверяет их на осуществимость, и он знает, как сделать так, чтобы изобретение поскорее нашло того, кто нуждается в нем и воплотит его. Иногда они просто распространяются по миру со скоростью молнии и производят революцию, иногда надо как следует попотеть, чтобы все случилось именно так, а не как-нибудь намного хуже, но результат один и тот же — старанием энтузиастов будущее приближается. Целая армия электронных агентов помогает Манфреду в этом непростом деле. Сначала они — лишь немногим более, чем программы автоматического поиска, но усложняясь и совершенствуясь, они понемногу приобретают черты человеческих мыслей, живущих где-то там, in silico. Девиз Манфреда и ему подобных — «свободу технологиям!», и приходит время, когда электронные мыслительные мощности становятся доступными каждому. Скорость появления новых изобретений и идей начинает неудержимо расти, они приносят вне новые дополнения разума и «железа», и петля обратной связи замыкается.

Экспонента прогресса превращается в кривую с вертикальной асимптотой. Что ждет нас за ней?

Перевод — torque_xtr.

Оригинал — http://www.antipope.org/charlie/blog-static/fiction/accelerando/accelerando-intro.html (under Creative Commons 2.5.)

---

«Ч-черт…»

В этот раз безумец впервые сумел добраться до самой двери его спальни. Это вызывает тревожные предположения.

Манфред замирает на мгновение, активируя электронных агентов и рассылая им задания — разобраться в статистике арестов, в том, как здесь связаться с полицией, в голландских законах о защите животных. Может, просто позвонить в полицию, набрать 211 на архаичном голосовом телефоне, или так обойдется? Айнеко, заражаясь его беспокойством, жалобно мяукает под шкафом. В другой ситуации Манфред уделил бы минутку, чтобы приободрить ее, но не теперь. Вдруг само ее существование начинает смущать его, казаться конфузом, свидетельством его собственной порочности. Бьющим прямо в глаз, как будто карта нейросети подброшенного котенка, без сомнения, украденная для какого-нибудь сомнительного эксперимента по выгрузке, каким-то образом оказалась внутри пластикового черепа Айнеко. Он снова ругается, оглядывается, и решает пойти легким путем. Вниз по лестнице, бегом через две ступеньки, споткнувшись на второй лестничной площадке, прямиком в столовую — предаться надежным, как само время, ритуалам утра.

Суть завтрака, этого островка геологической древности, который все стоит и стоит среди громоздящихся, как континенты, пластов новых технологий, не подвержена изменениям. Монфред поглощает статью о стеганографии[33] в публично доступной информации и об искажениях, проявляющихся при этом в сетевом образе личности, в процессе чего механически загружает в себя тарелку кукурузных хлопьев со сливками. Потом идет за добавкой, берет тарелку с ломтиками странного голландского сыра и хлеба с отрубями, и несет ее обратно к своему столу. Там — чашка крепкого черного кофе; он берет ее, залпом отпивает половину, и только теперь замечает, что за столом он уже не один. Кто-то сидит напротив. Манфред глядит мельком, и замирает.

«Доброе утро, Манфред. Скажи, каково это — чувствовать, что задолжал правительству двенадцать миллионов триста шестьдесят две тысячи девятьсот шестнадцать долларов и пятьдесят один цент?» Ее улыбка заставляет вспомнить Мону Лизу. Она полна одновременно любви и вызова.

Манфред ставит все в головном дисплее на режим ожидания и остолбенело глазеет на нее. Ее появление исполнено безупречности. Серый деловой костюм, волосы, крашеные в каштановый цвет и собранные в тугой узел. Взгляд вопрошающий и поддевающий. Она всегда была красива — высокая пепельная блондинка с чертами лица, с которыми можно было бы стать моделью. Значок на отвороте — электронный шаперон, гарантирующий подобающее бизнесу поведение — отключен. Манфред зол из-за мертвого котенка, все еще страдает от синдрома смены часовых поясов, и его одежда уже далеко не первой свежести. Поэтому он огрызается: «С потолка взято. На что они надеялись? Что пошлют ко мне тебя, и тогда я точно послушаю?» Он откусывает и глотает гигантский кусок бутерброда. «Или это ты решила передать сообщение лично, чтобы испортить мне завтрак?»

«Мэнни». Она хмурится, уязвленная. «Если ты настроен на конфронтацию, я ведь могу ее и устроить». Она выжидает, и спустя мгновение он кивает, извиняясь. «Я проделала весь этот путь не только из-за просроченной налоговой квитанции».

«И?» Он устало опускает чашку кофе и раздумывает, пытаясь скрыть тревогу и смятение. «Тогда что привело тебя сюда? Угощайся кофе. И не говори, что проделала весь этот путь только потому, что не можешь без меня».

Она осаживает его взглядом, как плетью. «Не льсти себе. В лесу много листьев, а в чате десять тысяч „нижних“ ждут и надеются[34]. А если уж выбирать, кто внесет вклад в мою родословную, будь уверен — это не будет тот, кто начинает скупиться во всем, когда речь заходит о детях».

«В последний раз я слышал, ты проводишь много времени с Брайаном» — осторожно говорит он. Брайан. Фантик без начинки. Денег — как листьев, чуткости — как у бревна. Зато очень много расчета.

«Брайан?» — фыркает она. «Мы разошлись сто лет назад. Он совсем озверел — сжег мой любимый корсаж, называл меня шлюхой за то, что я ходила в клуб, хотел трахнуть меня. Считал себя семейным человеком, парнем, что держит обещания. Я хорошенько его обломала, но кажется, он украл записную книжку — пара знакомых говорит, что он шлет им угрозы».

«Такое сейчас частенько бывает». Манфред кивает. Он чувствует почти сопереживание, но некоторый вредный уголок его сознания в этот момент торжествует. «С избавлением. Полагаю, это означает, что ты продолжаешь игру? Но при этом ты все еще собираешься, эм…»

«Создать традиционную семью? Да. Знаешь, в чем твоя проблема, Мэнни? Ты родился с опозданием лет на сорок. Ты все еще веришь в ухаживания перед свадьбой, но тебя расстраивает необходимость что-то делать с последствиями».

Манфред неспособен правильно ответить на подобную нелогичность, и он допивает кофе. Нынешнее поколение — оно такое. Находит удовольствие в латексе и коже, плетках, пробках в заднице и электростимуляции, но идея обмена биологическими жидкостями их шокирует. Таковы социальные последствия эпидемий и историй с антибиотиками последнего века… Несмотря на двухлетнюю помолвку, они с Памелой никогда не устраивали общения с проникновением.

«Просто я не думаю, что заводить детей — это хорошо» — наконец говорит он. «И я не собираюсь менять свою точку зрения в ближайшее время. Мир вокруг меняется так быстро, что двадцать лет — слишком большой срок планирования для любого дела. Ты можешь с таким же успехом планировать что-то на следующий ледниковый период. А насчет этой самой состоятельности — я пригоден к репродукции, но только не с точки зрения устаревающей парадигмы. Скажи, будущее казалось бы тебе радужным, если бы на дворе был 1901-й, а ты только что вышла замуж за владельца каретной фабрики?»

Ее пальцы дергаются, как будто сжимаясь в кулак, и у него краснеют уши. Но она не поддается на двусмысленности. «Может, ты просто неспособен почувствовать ответственность? Ни перед страной, ни передо мной? Я, кажется, понимаю, в чем тут дело — тебе просто безразличны человеческие отношения, несмотря на всю эту чепуху с безвозмездной раздачей интеллектуальной собственности. Ты знаешь, что ты на самом деле вредишь людям? Я не из шляпы достала эту цифру про двенадцать лимонов. Вообще-то они и не ждут, что ты заплатишь, но твоя задолженность составляет именно столько, и если ты все-таки соберешься вернуться домой, основать корпорацию и стать приличным и успешным человеком — …»

«Не согласен. Ты смешиваешь два совершенно различных понятия и называешь „ответственностью“ и то, и другое. И не собираюсь я ничего основывать сейчас, просто для того, чтобы у Федеральной налоговой службы сошелся отчет. Черт дери, это их проблемы, и они это знают. Кроме того, если вспомнить, как они тогда меня подозревали в организации широко разветвленной пирамиды в системе микротранзакций и гонялись за мной, когда мне было шестнадцать…»

«Старые обиды» — говорит она, и пренебрежительно отмахивается. У нее длинные и тонкие пальцы, а на руках черные шелковые перчатки, электрически заземленные, чтобы не выдавать лишнего детекторам эмиссии нейронных импульсов. «Если все правильно устроить, об этом можно не беспокоиться. Все равно тебе придется рано или поздно прекратить шляться по миру. Повзрослеть, стать ответственным и делать то, что пристало. Потому что ты причиняешь боль Джо и Сью, они не могут понять, почему с тобой что-то не так».

Манфред прикусывает язык, чтобы не ляпнуть что-нибудь напропалую, наполняет чашку кофе и делает еще один крупный глоток. Его сердце подпрыгивает в груди. Она снова бросает ему вызов, она снова пытается завладеть им! «Я работаю на благо всех и каждого, а не ради узколобых национальных интересов, Пэм. На будущее, где нет недостатка ни в чем, и им в таком будущем нет места. Ты все еще не можешь вырваться из рамок досингулярностной экономической модели, которая вся построена вокруг краеугольного камня дефицитности. А между тем, распределение ресурсов перестало быть неразрешаемой проблемой — с ней окончательно справятся в течение десятилетия. Пространство является плоским во всех направлениях, и можно занять у первого вселенского банка энтропии столько пропускной способности, сколько нам нужно! Представь, признаки существования умной материи уже обнаружены. MACHO[35] и аномально большие коричневые карлики в галактическом гало, с избытком излучения в дальнем инфракрасном диапазоне и подозрительно большой продукцией энтропии… В M31[36]., по последним оценкам, до семидесяти процентов барионной массы является компьютронием — уже являлось им две целых девять десятых миллиона лет назад, когда были испущены наблюдаемые сейчас фотоны. Разрыв в степени развития между инопланетянами и нами сейчас, наверное, в триллион раз больше, чем между нами и нематодами. Ты хоть примерно представляешь себе, что это означает?»