Сакс Ромер - Спящий детектив

• Название: Спящий детектив
• Автор: Сакс Ромер
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Мистика
• Год: 2012

Один из самых странных детективов на свете, Морис Клау не бродит по лондонским подземельям с револьвером и не рассуждает у камина о тонкостях дедуктивного метода. Он… спит и разгадывает криминальные загадки во сне.

Убийство портретиста в уединенной мастерской и похищение драгоценного алмаза «Голубой раджа», привидение в Грейндже и загадочная история с обезглавленными мумиями: Клау способен одержать верх над самым изощренным преступником…

Расследования Мориса Клау и его прекрасной дочери Изиды – в классической книге Сакса Ромера «Спящий детектив». Эта книга Ромера, создателя зловещего доктора Фу Манчу, впервые переводится на русский язык.

---

— И что же? — спросил я.

— Действительно ли Хамис, пройдя указанную церемонию, увидел Изиду, и не было ли явление богини плодом его воображения!

Все вновь замолчали. Затем -

— Друг мой, — сказал Морис Клау, — у меня есть дочь, которую назвал я Изидой. Почему я назвал ее так? Знайте же, мистер Брирли, что имя это имеет мистическое и возвышенное значение. Но скажу вам — я счастлив, что дочери моей Изиды здесь нет! Мистер Брирли — берегитесь! Берегитесь, говорю я: вы играете с горящим огнем; друг мой — берегитесь!

Его слова произвели на нас глубокое впечатление; словно омут, они скрывали нечто зловещее, что нельзя было разглядеть на поверхности.

Фэйрбенк пристально поглядел на Брирли.

— Верно ли я понимаю, — тихим голосом заговорил он, — что вы готовы признать истинность видения Хамиса?

— Безусловно! — с уверенностью отвечал Брирли.

— И вы готовы также признать наличие сущности, именуемой Изидой?

— Я готов признать существование чего угодно, пока не будет доказано, что оно не существует!

— Если вы признаете вероятность существования Изиды, чем она или оно, по вашим предположениям, является?

— Вопрос не в предположениях, а в научном исследовании!

Доктор искоса глянул на Айлсу Брирли, чье прелестное личико отражало тревогу за брата.

— И это расследование — каким образом вы намереваетесь его провести?

— В обстановке, наиболее приближенной к той, что описана в папирусе, — воодушевляясь все больше, ответил Брирли. — Я проведу церемонию слово в слово, так, как описал ее Хамис!

В его глазах сиял еле сдерживаемый восторг. Мы, четверо слушателей, молча смотрели на него; и вновь доктор нарушил молчание.

— Вы говорите, что во время церемонии звучат слова?

— Первая ее часть включает длинную молитвенную песнь.

— Но ведь древнеегипетский, в качестве разговорного языка, давно мертв?

— Точное произношение утрачено, спору нет; однако многие умеют говорить на этом языке, в том числе и я.

— И я, — мрачно загромыхал Морис Клау. — Но необходимая обстановка? А, друг мой?

— Вот уже год я разыскиваю предметы, упомянутые в папирусе. Теперь моя коллекция полна. Кое–что я сам изготовил из описанных Хамисом материалов. В ряде случаев материалы эти было крайне трудно раздобыть. Но мне удалось целиком воссоздать храм Изиды! Точнее, орудие инициации Хамиса — маленькую камеру, которую он описывает сжато и детально. Моя реконструкция завершена; поэтому я и просил вас встретиться со мною этим вечером.

— Сколько времени вы потратили на свои исследования? — спросил Фэйрбенк.

Он задал вопрос тоном врача, расспрашивающего пациента о симптомах болезни; Брирли тотчас распознал этот тон и буквально взорвался от негодования.

— Фэйрбенк, — хрипло проговорил ученый, — мне кажется, вы считаете меня сумасшедшим!

Его бледное, исхудалое лицо, длинные, растрепанные светлые волосы и гневный взгляд, устремленный на собеседника, и в самом деле навевали мысли о желтом доме.

— Право, старина, что за странная идея! — успокоил его доктор. — Признаюсь, мой вопрос был вызван профессиональными соображениями: я подумал, что ваши труды отняли у вас слишком много сил. Вы последний человек на свете, которого я мог бы заподозрить в сумасшествии, Брирли, но за нервы ваши я не поручусь, если вы не бросите на время свои занятия.

Брирли улыбнулся и снова беспечно помахал рукой.

— Прошу прощения, Фэйрбенк, — сказал он. — Обычному человеку мои идеи и впрямь могут показаться фантастическими. Полагаю, это и делает меня таким раздражительным.

— Вы чересчур надеетесь на результаты того, что в лучшем случае является гипотетическим предположением, Брирли. Перевод манускрипта сам по себе — немалое достижение. На вашем месте я предоставил бы оккультные материи разного рода обществам духовидцев. «Сапожник, не суда…», знаете ли[47].

— Я слишком далеко зашел, — возразил Брирли. — Нужно довести дело до конца.

— Вы слишком многое поставили на карту, — строго произнес доктор. — Обещайте мне, что если ваш последний эксперимент ничего не даст, вы откажетесь от дальнейших исследований.

Брирли задумался.

— Вы вправду считаете, что я чересчур увлекся?

— Конечно, — был ответ. — Отдохните месяц–другой.

— Это невозможно.

— Почему же?

— Церемония должна состояться в первую ночь месяца Паи- ни, десятого месяца священного года Сотис[48]. Он соответствует апрелю юлианского календаря.

— Да, — громыхнул Морис Клау, — нынешняя ночь!

— Ну как же! — воскликнул я. — Разумеется! Вы хотите сказать, Брирли, что собираетесь провести свой эксперимент прямо сейчас?

— Именно так, — последовал спокойный ответ. — Я пригласил вас всех, и в особенности мистера Мориса Клау, с тем, чтобы провести его в присутствии компетентных свидетелей.

Морис Клау покачал массивной головой и принялся многозначительно пощипывать свою реденькую, бесцветную бородку. Слова Брирли застали нас всех врасплох; у меня мелькнула мысль, что первое апреля — самая подходящая дата для подобного предприятия[49]. Говоря по правде, я начинал серьезно сомневаться в здравом рассудке Брирли.

— Слугам я дал выходной, — сказал ученый. — Они отправились в театр; никто не сможет прервать эксперимент.

Его лихорадочный энтузиазм оказался заразителен и странным образом начинал оказывать свое воздействие и на меня.

— Поднимемся наверх, — продолжал он. — Там я объясню, что следует делать.

Морис Клау увлажнил свой лоб вербеной.

II

Доктор Фэйрбенк!

Фэйрбенк вздрогнул и остановился, ощутив на руке прикосновение женской ладони. Айлса Брирли отстала от брата и теперь стояла перед нами. В густой тени коридора едва различалась ее фигурка, и лишь один заблудший луч высвечивал чистый овал ее лица и золотил белокурые локоны.

Ей нужна была помощь, поддержка. Я и раньше читал это в ее глазах. Уголки ее прелестного рта горестно опустились, и я ощутил в сердце жалость.

— Доктор Фэйрбенк! Я весь вечер хотела вас спросить — вы думаете, что он... — Она не смогла выговорить страшные слова и отвернулась, кусая губы.

— Мисс Брирли, я положительно опасаюсь, что у вашего брата в любую минуту может случиться нервное расстройство, — ответил доктор. — Он отдал все силы своего ума этому исследованию и намеренно создал вокруг себя болезненную атмосферу.

Айлса Брирли с тревогой посмотрела на него.

— И мы позволим ему продолжать?

— Боюсь, что любая попытка остановить его будет иметь самые разрушительные последствия, учитывая его состояние.

— Но…

Она явно хотела сказать что–то еще.

— Но, помимо всего прочего, — она внезапно и чуть ли не инстинктивно повернулась к Морису Клау, — мистер Клау — правильно ли — проводить такую церемонию?

Он взглянул на нее сквозь стекла пенсне.

— В каком смысле «правильно», дорогая мисс Брирли?

— В том — я хотела сказать — что это идолопоклонство, не так ли?

Ее слова поразили меня. Подобное соображение раньше не приходило мне в голову.

— Вероятно, вы гораздо лучше нас осведомлены о природе данной церемонии, мисс Брирли, — сказал Фэйрбенк. — Вы хотите сказать, что речь идет о поклонении Изиде?

— Он всегда избегал прямого ответа, когда я его об этом спрашивала, — ответила она. — Надо полагать, так оно и есть. Перевод манускрипта я никогда не читала. Уже почти год, как он придумал для себя самую невероятную диету! С тех пор, как мастера закончили работу, никто не входил в камеру, которую он соорудил рядом со своим кабинетом; он проводит там долгие часы каждый день — и каждую ночь!

С каждым словом ее тревога становилась все явственней.

— Вы ведь заметили, что за обедом он ничего не ел, и решили, скорее всего, что он попросту кабинетный ученый с чудаковатыми привычками? Уверяю вас, здесь кроется большее! Зачем он отослал из дома слуг? Ах, доктор Фэйрбенк! У меня ужасное предчувствие! Я так боюсь!

Свет в ее глазах, воздетых на него в полумраке коридора, нотки ее голоса, ее трогательный призыв — ошибки быть не могло. Последние три года Фэйрбенк провел за границей, и я понял, что между ним и Айлсой Брирли давным–давно вспыхнула любовь, в которой они боялись друг другу признаться. Я едва не почувствовал себя лишним. Морис Клау на мгновение отвернулся. И тогда -

— Дорогая моя юная леди, не бойтесь, — отечески пророкотал Клау. — Я, старый всезнайка, так счастливо здесь! Быть может, опасность существует — да, я признаю это; опасность возможна. Но опасность та обитает здесь, — он притронулся к своему желтому лбу. — Это опасность разума. Ибо мысли вещественны, мисс Брирли: вот в чем коренится опасность, в мыслительных формах -