Михаил Булгаков - Том 10. Письма, Мой дневник

• Название: Том 10. Письма, Мой дневник
• Автор: Михаил Булгаков
• Издательство: "Голос"
• Жанр: Классическая проза
• Год: 2000
• ISBN: 5-7117-0248-3

В настоящем Собрании сочинений представлены все художественные произведения Михаила Булгакова, созданные им на протяжении 20 лет литературной работы (романы, повести, рассказы, драматические произведения, фельетоны и очерки), а также эпистолярное наследие писателя.

В десятый том Собрания сочинений Михаила Булгакова включены письма, дневники, автобиография и другие биографические материалы.

---

Накануне решающих событий в Германии газета «Дни» поместила любопытную передовую статью, в которой о революционном движении в странах Европы говорилось так: «Большевизм, можно сказать, работает без сбоя. Знаменитая избирательная кампания французских социалистов в 1919 году, проведенная под лозунгом „да здравствует Ленин“, привела к власти „национальный блок“. Советская республика в Мюнхене установила там диктатуру монархистов. Белла Кун открыл дорогу адмиралу Хорти. Серрати {27} короновал в цезари Муссолини. Ныне пришел черед не только Берлину, но и всей Германии опасаться, по словам Гильфердинга, „фашистского переворота“... Вот уже пять лет, вопреки всем обещаниям, уверениям и утверждениям пророков, последовательно и неуклонно происходит не „коммунизация“, а самая обычная „реакционизация“ Европы... Московские агенты были и остались повсюду настоящими предтечами движения вспять... Не было еще на Западе ни одного Хорти, который бы не ссылался в оправдание себя на большевистский пример...» (Дни, 10 октября 1923).

Булгакова, разумеется, горячо волновал ход развития событий в Европе, ибо более всего он опасался расширения географии социальных революций и закрепления на многие годы в России нового революционного порядка.

221

...Лидин... по словам Соколова-Микитова, утверждает, что в «Известиях» и «Правде» брехня насчет Германии... — Лидин Владимир Германович (1894—1979) и Соколов-Микитов Иван Сергеевич (1892—1975) — писатели.

Что касается «брехни насчет Германии», то Булгаков, видимо, имел в виду пространные опусы Г. Зиновьева («Проблемы германской революции»), К. Радека и других большевиков, тесно связанных с III Интернационалом. Так, Г. Зиновьев в дни 25 и 26 октября, когда полицаи в Гамбурге добивали восставших рабочих, писал в «Правде»: «Сейчас историческая задача в том, чтобы победить в решающем месте, сконцентрировать все силы, дабы нанести германской буржуазии удар в сердце, от которого она уже не оправится никогда...»; «Победоносная германская революция...»; «И германская пролетарская революция, несмотря ни на что, все же победит...»

Кстати, И.В. Сталин по-иному понимал сложившуюся в Германии ситуацию. Это видно из его переписки с Г.Е. Зиновьевым в июле — августе 1923 года. Предвкушая скорую революцию в Германии, Зиновьев ориентировал Сталина на решительное изменение всей внутренней и внешней политики СССР именно с учетом этого важнейшего события. Он писал 31 июля 1923 г. генсеку: «Кризис в Германии назревает очень быстро. Начинается новая глава германской революции. Перед нами это скоро поставит грандиозные задачи. НЭП выйдет в новую перспективу. Пока же минимум, что надо, — это поставить вопрос: 1) о снабжении немецких коммунистов оружием в большом числе; 2) о постепенной мобилизации человек 50 наших лучших боевиков для постепенной отправки их в Германию. Близко время громадных событий в Германии. Близко время, когда нам придется принимать решения всемирно-исторической важности». Осторожный Сталин, пытаясь «вразумить» воспаленные головы идеологов «мировой революции», отвечал Зиновьеву (7 августа того же года) спокойно и взвешенно: «Что касается Германии... Должны ли коммунисты стремиться (на данной стадии) к захвату власти без c.- д., созрели ли они уже для этого, — в этом, по-моему, вопрос. Беря власть, мы имели в России такие резервы, как: а) мир, б) землю крестьянам, в) поддержку громадного большинства рабочего класса, г) сочувствие крестьянства. Ничего такого у немецких коммунистов сейчас нет. Конечно, они имеют по соседству советскую страну, чего у нас не было, но что можем дать им в данный момент? Если сейчас в Германии власть, так сказать, упадет, а коммунисты ее подхватят, они провалятся с треском. Это „в лучшем“ случае. А в худшем случае — их разобьют вдребезги и отбросят назад». Так что в кардинальнейших вопросах развития революции вожди большевиков не имели единой концепции. Будущее показало, что Сталин был прав.

222

...что Ал. Дроздов — мерзавец... — Дроздов Александр Михайлович (1895—1963) — писатель, сотрудничал в белогвардейских газетах, в 1923 году вернулся в СССР.

Любопытная заметка появилась о А. Дроздове в «Новом времени» 18 февраля 1923 года (автор — Б. Юрьевский): «В моем политическом архиве имеется несколько номеров газеты „Призыв“. Газета эта издавалась при первом агитационном поезде „Освага“ в героическую эпоху борьбы Добровольческой армии Деникина с большевиками. Читаю следующие строки: „Крестьян на Руси сто восемьдесят миллионов, из них у власти стоит один Калинин. Эта горстка людей, разбавленная проходимцами, кистеневыми рыцарями с больших дорог, уголовными преступниками, мерзавцами и взяточниками, правит всей многомиллионной Россией и называет себя народной властью. Какой народ выбирал их? Какому народу нужны они, захлебнувшиеся в крови и водке, приведшие Россию к бездне?“

Эти прекрасные строки... принадлежат господину Александру Дроздову. Тому самому Дроздову, который ныне подвизается в сменовеховской газете „Накануне“ и пишет дифирамбы советской власти».

223

...что он Марков 2-й... — Имеется в виду Марков Николай Евгеньевич (1866—19...) — один из лидеров «Союза русского народа». В эмиграции был одним из руководителей Высшего монархического совета. Высказывал любопытные идеи о «воссоединении» русского народа, искусственно расколотого на части. Был последовательным и отчаянным патриотом. Сильное впечатление произвело его выступление на Российском зарубежном съезде в апреле 1926 года. Приведем фрагмент из этого выступления: «Сейчас весна. Я деревенский человек, я люблю, когда зацветают березы, когда вся Русь цветет. Все мы любим Россию, все мы тянемся к ней. Но сейчас над Россией трупный запах. Он отшибает нас. Мы не можем вдохнуть старого русского воздуха. И мы говорим: „устраним палача“! Перед этим должно все смолкнуть. Борьба должна быть до конца, без конца — до победы!.. Борьба была. Не правы те, кто не ценит ее. Имя ей — „белое движение“... Сейчас разорван русский флаг. Остались лохмотья. Белый здесь, красный — там... Надо связать белый с красным... Соединить белых с красными, но не с палачами, а с теми, кто под этими красными палачами — вот задача нашего съезда! Не завоевать, не победить, не покорить Россию должны мы, а слиться с нею, видя там братьев, с которыми дружно мы должны творить Россию... Ура великому князю Николаю Николаевичу!»

224

Компания исключительной сволочи группируется вокруг «Накануне»... — К сменовеховцам негативно относилось почти все русское зарубежье, полагая, что их деятельность финансируется Москвой. Между тем сами сменовеховцы объясняли свое «преображение» исключительно благородными целями: стремлением объединить лучшие силы России на построение нового общества. Первый номер газеты «Накануне» открылся передовой, в которой говорилось: «Мы назвали нашу газету — „Накануне“. И думаем, что это название верно отражает как наше основное политическое настроение, так и наши ближайшие политические цели... Русские в России и за границей переживают период большого духовного кризиса. Чем дальше, тем им все яснее становится историческое и этическое значение Октябрьской революции. Советская Россия постепенно становится для них просто Россией. Ее интернациональные задачи сливаются с русскими национальными задачами... Представители различных политических взглядов впервые нашли почву для взаимного примирения и совместной работы на благо России. И почвой этой оказалось приятие Великой Русской Революции».

Один из лидеров сменовеховцев Н. Устрялов так конкретизировал позицию нового политического течения: «Мы уже вплотную подошли к той фазе революции, когда свирепая и прямолинейная диктатура недавнего прошлого теряет основу своего господства... Для преодоления материальной разрухи потребовалась трансформация идейного лика революции. Здесь в первую очередь ставится вопрос об отношении советского правительства к небольшевистским элементам русского общества. Необходимо, чтобы с каждым месяцем все более и более широкие круги русской интеллигенции втягивались нс за страх, а за совесть в работу по воссозданию страны...» Но это не означает, подчеркивал Н. Устрялов, что произойдет «большевизация» русской интеллигенции. Можно лишь говорить о деловом сотрудничестве с правительством, об отказе «от всяких попыток его свержения».

Но вот прошел год, и все чаще сменовеховцев стали называть «безвеховцами». Произошел раскол в руководстве политическим течением, и если Н. Устрялов занимал прежнюю, довольно строгую позицию, то берлинская группа, как писали газеты, «пала до служебных ролей». Именно «служебная роль» газеты «Накануне» более всего тяготила Булгакова. Тем более что он прекрасно знал, как относятся в московских кругах к этой газете. Любопытна в этом смысле заметка очевидца, появившаяся в газете «Дни» 28 февраля 1923 года: «Я... интересовался идеологией профессоров Устрялова и Ключникова, но из разговоров с москвичами я вынес, что они относятся к сменовеховцам крайне отрицательно... В правительственных и коммунистических кругах их считают временно необходимыми для обработки и сближения европейского мнения с советской властью; сами большевики... с сменовеховцами совершенно не считаются и смотрят на них, как на своих агентов, состоящих на определенном содержании и исполняющих специальные директивы. Будущего у сменовеховцев нет, и за отсутствием последователей идеологии Устрялова и Ключникова это течение уже скончалось, не успев даже кое-как оформиться».