Марк Тарловский - Молчаливый полет

• Название: Молчаливый полет
• Автор: Марк Тарловский
• Издательство: Водолей Publishers
• Жанр: Поэзия
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9796-0129-8

В книге с максимально возможной на сегодняшний день полнотой представлено оригинальное поэтическое наследие Марка Ариевича Тарловского (1902–1952), одного из самых виртуозных русских поэтов XX века, ученика Э. Багрицкого и Г. Шенгели. Выпустив первый сборник стихотворений в 1928, за год до начала ужесточения литературной цензуры, Тарловский в 1930-е гг. вынужден был полностью переключиться на поэтический перевод, в основном с «языков народов СССР», в результате чего был практически забыт как оригинальный поэт. Настоящее издание объединяет все прижизненные сборники стихотворений Тарловского (сборник «Почтовый голубь» воспроизводится в аутентичном составе впервые) и множество стихотворений, оставшихся за их пределами, к которым примыкают написанные в середине 1930-х стихотворные мемуары об Э. Багрицком «Веселый странник».

---

13 сентября 1927

Черная кошка[200]

Мягко ступают женские боты,
Чавкает пара мужских сапог,
Черная кошка тенью заботы
Режет дорогу прямо и вбок.

Брысь из-под ног, вражья угода!
Голос тревоги глух и певуч —
Брысь! — и о злой судьбе пешехода
С черного хода нам промяучь!

18 октября 1927

Мы[201]

Мы все волы — и я, и ты, и он, —
Мы, как волы, влечем свои телеги,
И скрипом скреп и гулами элегий
Земной закат, как жатва, напоен.

Афины с нами брали Илион,
И с нами Ксеркс делил свои ночлеги,
Нас Кесарь вел, и мы ему коллеги,
Нас труд призвал, и мы ему закон.

Пока в поту и с ревностью тупою
Мы клоним путь к ночному водопою,
Пусть грабит нас погонщик наш скупой.

Мы поведем росистыми ноздрями,
Мы шевельнем смолистою губой
И промолчим, как исповедь во храме.

27 декабря 1927

Возвращение[202]

Колебались голубые облака,
Полыхали ледниковые луга,

И, стеклянные взрывая валуны,
Топотали допотопные слоны.

Но, неслыханные пастбища суля,
Им индийская мерещилась земля,

И, размахивая хоботом своим,
Уходил за пилигримом пилигрим.

А изнеженный потомок беглецов
Снежной вьюги слышит снова страстный зов,

Слышит снова — и уходит сгоряча
От москитов, от работы, от бича —

В ту страну, где заживают волдыри,
Про которую поют поводыри,

Растянувшись между делом, в полусне,
На крутой и поместительной спине…

Что он видит? — Не осталось и следа
От зелёного арктического льда;

Где когда-то ни пробраться, ни присесть,
Есть равнины, есть леса и травы есть;

На излучинах Гангоподобных рек
Ловит рыбу господин и человек,

И дрожат-гудят мосты, дугой взлетев,
Как запястья на руках у чёрных дев,

И заводы с огневицами печей —
Как вулканы из тропических ночей…

Пусть густеет индевеющая мгла
Под ногами у индийского посла,

Пусть от страха приседают мужики
И набрасывают путы на клыки —

Он проследует, — как вождь, неколебим —
В свой слоновий, в свой родной Ерусалим.

2 января 1928

Подлец-соловей[203]

Когда осиротеет роза,
Покинутая соловьем,
И тайной ревности угроза
Снедает жадную живьем,

Когда постылая подруга,
Измены слушая напев,
Свой стебель опояшет туго,
И распоясать не успев,

Воспой невольную прохладу
Ее печального лица
И небывалую балладу
Сложи во славу беглеца.

22 февраля 1928

Закат персонажа[204]

Веселый копатель
Суровых могил
Корпел на лопате
И богу хамил.

Но драмой о принце
Шекспир приказал:
«Пойди и низринься
На зрительный зал!»

И в зоркую линзу
Галерка глядит,
Сочувствуя принцу,
Который сердит.

И публика знает —
Кладбищенский крот
Могилу копает
И песню поет…

О Гамлет, воскресший
Для нового дня!
Ты слышишь? — всё реже
Лопаты возня,

Всё реже вступаешь
Ты с ней в разговор:
«Могилу копаешь?»
— Могилу, актер! —

Ты служишь в конторе,
Ты весел и груб,
Ты сдал в крематорий
Офелиин труп.

И скоро, быть может,
Последний актер
Твой панцирь возложит
На смертный костер.

25 февраля 1928

Медвежья услуга (Об одном поэте)[205]

Небесный царь, ведя нам всем учет
И судьбы всех определяя кратко,
На каждом новорожденном кладет
Клеймо таланта или недостатка.

Неудивительно, что в дивный час,
Когда возник Владимир Футуристин,
У бога оказалось про запас
Довольно много величавых истин, —

И бог предрек: «ты будешь знаменит.
Твой каждый стих рублем себя окупит.
На мраморе он медью прозвенит,
И на ухо тебе медведь наступит.

Не всем же жить с гармонией в ладу,
Не всем же львам нужны ушные створки. —
Ступни, медведь! — через тебя блюду
Я истину народной поговорки!»

Но бедный косолапый уходав
Почувствовал смятение в печенках
И убежал, смущенно прошептав:
— Тут не дитя, а облако в пеленках!.. —

И, чтобы бурый не был посрамлен,
В порядке редкостного исключенья,
Ему на смену был отправлен слон,
Прекрасно выполнивший порученье.

Март 1928

У памятника в Детском селе[206]

Нищий, жалуясь на скуку
Русокудрому арапу,
Я протягиваю руку
И приподымаю шляпу.

Вот он сдержанно и пылко
Смотрит со своей лужайки:
Он заметил, что копилка
Давит руку попрошайки;

Медным голосом кумира
Вот он спрашивает: «что Вам? —
Заменю ль богатства мира
Подаянием грошовым?

Выгодно ли, милый, бредя,
Денег требовать у статуй?
Что найдете, кроме меди,
В самой щедрой и богатой?»

— Пушкин! Медные, литые
Гвозди от твоей скамейки —
Это вечно-золотые
Неразменные копейки!

Если боязно и зябко
Эти пальцы шляпу сняли,
Ты сними хотя бы шляпку
С гвоздика на пьедестале!..

Если милостив ко мне ты,
Дай мне вместо амулета,
Вместо золотой монеты —
Бляху с твоего жилета! —

Он дает — и в гневном визге
Льются медные опилки,
И летят снопами брызги
От расплавленной копилки…

4 июля 1928

Нева и Октябрь[207]

Век тот настал — кровавый некто,
Инспектор, двинутый толпой,
Прошел вдоль Невского проспекта
И встал братишкой над Невой —

И, флаг прославленного флота
Над Петропавловкой взъяря,
Назвался Днем переворота
И Двадцать пятым Октября. —

«Сдавай дела, моя красотка,
Пора, красотка, на покой!» —
Смиренно-грамотно, но четко
Братишка вывел над рекой.

«Я сам, — прибавил он, — не промах,
И Революция — не фря:
Мы без попов и без черемух
Родим Дорогу Октября.

Покончив с буржуазной хлябью,
Мужайся, улица Невы,
И скинь к монаху кичку бабью
С Адмиралтейской головы!»

— Товарищ, это Ваше право, —
Пророкотал подводный гром, —
У Ваших ног Петрова слава
Со все ее инвентарем…

Я двести лет — река поэтов, —
Мосты и дни перекрестив,
Дышала с рей и парапетов
На лучшую из перспектив.

Что ж? — Кройте Невский! Перекрасьте
Его таблиц ультрамарин
На красный цвет козырной масти,
На крап повторных именин.

Он Ваш — и шум его отныне
Мне будет маршем похорон —
Уже не я его святыня,
Уже не я его патрон, —

Но я из каждого канала
В него сочила свой ярем,
Я каждый год напоминала
О бурном имени своем, —

И, чтобы он, хребет столицы,
Чужих побед не забывал,
Из года в год — мильонолицый,
По нем гоните шествий шквал,

А в день досады особливо,
И тоже по моим стопам,
Над ним пройтись волной разлива
От всей души желаю Вам.

23–24 сентября 1928