Любовь Овсянникова - С историей на плечах

• Название: С историей на плечах
• Автор: Любовь Овсянникова
• Издательство: Стожары
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2018

Сложно, практически невозможно понять прошлое вне судеб тех, кто его творил.

М. Бердник

---

Конечно, уходя в этот декретный отпуск, мама не порывала с трудовой деятельностью насовсем, а лишь временно уходила в другие заботы. Ничто не мешало надеяться, что все сложится хорошо и она скоро вернется в строй. А тут случились осложнения, болезни, неопределенность… — все, что считается тяжелым для молодой женщины, тем более оставшейся без попечения, оставшейся в одиночестве. И сам отпуск и то, что она в нем задержалась, ее досадовало, но думать об этом не приходилось. Так получилось, что ситуация с мамиными личными горестями объективно была на руку коллегам. Они решили заработать на этом немного больше денег для себя, для чего вместо мамы не брать нового учителя, а перераспределить ее уроки между собой.

Затем, 17 апреля, последовала смерть ребенка. Бедная мама, у которой все пошло не так, кругом чувствовала себя виноватой: и здоровье свое ослабила, и родила не в самое лучшее время, и ребенка не уберегла, и теперь в школу возвращается раньше срока, мешая подружкам воспользоваться ее отсутствием. Но что ей было делать, как жить?

Ясное дело, наплакавшись, мама поспешила встать в строй. Она вернулась в коллектив, на свое место, стараясь в заботах, в школьной кутерьме найти спасение от горя. Да не тут-то было! В школе мама встретила мягкое, но стойкое сопротивление — такого развития событий не желали те, кто ее подменял, получая дополнительную оплату. Дирекция школы оказалась в щекотливом положении, ведь подводить людей в столь деликатных вопросах, как деньги, опасно — волей-неволей это могло сказаться на отношениях, этом хлипком каркасе мироустройства. И решение нашлось быстро — во избежание конфликта маме предложили до начала нового учебного года поработать секретарем районного нарсуда, там тоже кто-то ушел в декретный отпуск и появилась временная вакансия. Конечно, она согласилась! Ссориться с людьми мама не любила.

Так с 29 апреля 1946 года мама оказалась вне школы.

Новая должность увлекла, хотя по утрам ей приходилось отводить старшую дочь к родственникам и бежать три километра на вокзал, чтобы еще полчаса ехать поездом в Синельниково, а дальше пешком добираться до места. Впервые мама оказалась во взрослом окружении, в серьезном государственном деле. И это ей понравилось. Бремена, связанные с отдаленностью работы от дома, показались пустяком. Зато теперь она не слышала школьного неумолкаемого гула — оказывается, учительствовать ей не нравилась!

К счастью, работа в суде задалась, что-то там случилось к лучшему и маму оставили работать на постоянной основе. Так она распрощалась со школой. Правда, вряд ли тогда полагала, что навсегда.

Но шли дни за днями, катя свой возок перемен. Не считаясь с желаниями людей, новые дни засыпали их то радостями, то печалями, словно снегом — то тихим и приятным, то вьюжным и секущим кожу. Неожиданно, не окончив учебу в военном училище, из вооруженных сил демобилизовался папа — прервалась его попытка стать кадровым военным, как будто сверху подсказано было, что ненадежный это хлеб. Он вернулся домой злым и пристыженным, снова резко и неожиданно изменив мамину судьбу, на этот раз совсем не так, как вообще желательно было. Но ведь война окончилась, и они остались жить! По сравнению с этим все казалось не главным.

Папа вернулся на завод, откуда был призван в армию еще до войны. А мама продолжала работать в народном суде, пока в их жизнь не постучалась я — 9 апреля 1947 года, ровно через год после начала работы в суде, мама ушла в отпуск по беременности. К сожалению, я родилась болезненной, по всему было видно, что мной надо заниматься основательно. И мама после декретного отпуска не вышла на работу, посвятив себя тому, чтобы не потерять и меня.

И вот в 1953-м году этот период остался позади. Я подросла, окрепла, и маме представилась возможность подумать о своей судьбе. Естественно, будучи учителем по образованию, она обратилась в районо. А там у нее потребовали предъявить диплом. Но…

Наш домашний архив во время войны пропал, весь, полностью. Пропали и мамины документы об учебе, и свидетельство о браке, и документы на родительский дом, и паспорта, и метрики — просто все-все. Сразу после Победы, когда главным приоритетом было сохранение жизни, это не казалось большим бедствием, но, когда жизнь наладилась, все изменилось. Потребовались документы.

Теперь мама кинулась восстанавливать утраченное. Всяческие бумаги и статусы, находящиеся в ведении местных органов, восстановила частью через суд, а частью — получением дубликатов, выданных на основе сохранившихся оригиналов учетных записей. Оформлять брак с папой пришлось заново — так было меньше хлопот и затрат. А вот диплом об окончании учительского института воссоздать никак не удавалось. Дубликат не могли выдать по той же причине того, что в огне войны сгорел университетский архив с довоенными данными. Мама обращалась и в сам университет, и по месту его эвакуации (сначала это был Кривой Рог, а дальше не помню...), искала соучеников, готовых подтвердить факт ее учебы... Но дипломы об образовании решениями судов не подтверждались, тут нужны были оригиналы реестров выдавшей стороны по прослушанным курсам и полученным оценкам. А их-то как раз и не было. Долго это длилось. Мама сражалась за признание официального образовательного ценза, пока не убедилась, что исчерпала возможности. Увы, все попытки оказались безуспешными. Самое большее, что ей обещали, это восстановить на учебу в университет, зачислив в течение ближайшего года на первый курс без новых вступительных экзаменов. Но разве при двух маленьких детях было до этого? Разве по силам и средствам было такое дело, да еще без помощи хотя бы кого-то из старших родственников? Нет, конечно. И мама не стала связываться с восстановлением на учебу, а просто вычеркнула память о прошлом как ненужную.

— Осталась я без куска хлеба, — сетовала она, когда они с папой вновь и вновь обсуждали эту проблему, сидя в тихой кухне после ужина. — Родители так радовались, что укрепили меня в жизни, а теперь их старания пропали. Без родителей не осилю я новую учебу, — мама горько заплакала от беспомощности, от обиды, что война не только оставила ее сиротой, но и забрала специальность, данную родителями в наследство.

Папа все помнил: и то, как мамины родители не рекомендовали дочери рано выходить замуж, и как настойчиво выталкивали на учебу, и как мужественно помогали во время учебы материально. Он понимал этих людей, поэтому и сам старался пособить ей в получении образования; когда они все-таки поженились, уехал с нею в город, работал, оплачивал съемную квартиру... Но прошли годы, и больше не было с ними умного Якова Алексеевича и настырной Евлампии Пантелеевны, унесла война их жизни... А без них мамина учеба превращалась в неподъемное предприятие.

— Скажи, — наклонив голову, спросил папа, — а сегодня тебя смогли бы взять на работу, допустим тем же секретарем суда, без высшего образования?

— Смогли бы, — сказала мама. — Там не требуется высшее образование. Но для этого те, кто принимает решение, должны знать кто я и на что способна. Нужна хотя бы рекомендация местных властей, как было в прошлый раз.

— А теперь тебя не порекомендуют?

— Кто? — в ответ спросила мама. — На подобные должности всегда найдется чья-то родственница. В первый раз мне просто повезло. Тогда ведь решающим было желание руководства поссовета избежать конфликта в школе... нашлись люди, заинтересованные определить меня в другое место. А теперь не то.

— Но это не последнее место, где можно работать без диплома, — сказал папа. — Надо искать работу помимо школы, вот и все.

— Надо…

В период ученичества мама не блистала успехами и большими знаниями. Они ей давались трудно, стоили напряжения сил и воли. Поэтому теперь, когда я выросла и шла в школу, получать образование заново, на этот раз заочное, она и не стремилась. Позже судьба Марии Майдан, маминой одноклассницы и подруги, окончившей с нею учительский институт, показала, что сожалеть о потере документов не стоило — ей все равно предложили бы окончить современный вуз и она все равно от этого отказалась бы. Но я забежала наперед.

***

Так вот, от обстоятельств, складывающихся подобным образом, моим родителям было совсем не весело. А тут еще некая новая смута в стране, неопределенность с руководством… Казалось бы, семья и страна — вещи разного масштаба, но внешние перемены в любой момент могли отразиться на благополучии отдельных лиц, так или иначе. Не раз так бывало.

Заученно, привычно ходили люди на работу, занимались бытом, домашним хозяйством, огородами. По вечерам больше не собирались на совместный отдых, не посещали самодеятельность, не ходили в кино — каждый сидел в своем уголке и пережидал безвременье. Энтузиазм победителей, с которым они поднимали страну из руины, со смертью Сталина иссяк. Не стало больше того, кто воодушевлял их и поддерживал, кто по-отцовски радел о них. Без Сталина сиротство распростерло крылья над народом.