Любовь Овсянникова - С историей на плечах

• Название: С историей на плечах
• Автор: Любовь Овсянникова
• Издательство: Стожары
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2018

Сложно, практически невозможно понять прошлое вне судеб тех, кто его творил.

М. Бердник

---

И следующее:

Прохладный запах розовой сирени
Уводит в мир, далекий от стихов…
Я прислонюсь
К теплу твоих коленей
И не проснусь
До первых петухов.

Рая, видя бросаемые на нашу парту взгляды учителя, пыталась забрать у меня сборник стихов. А я как раз дошла до строк:

……………………
И еще немало будет пройдено,
Коль зовут в грядущее пути.
Но святей и чище чувства Родины
Людям никогда не обрести.
С этим чувством человек рождается,
С ним живет и умирает с ним.
Все пройдет, а Родина —
Останется,
Если мы то чувство сохраним.

и уже ни в какую не хотела расставаться с этим поэтом.

Скользнув еще раз глазами по строкам:

Боль России со мною…
Не беда, что сейчас
Журавли далеко улетели
От нас — возвратятся весною,

я отдала сборник его владелице, взяв с нее слово, дать мне его на перемене. Она обещала.

Наверное, и домой она мне его дала, но ненадолго. Вот помнится стойко, что она боялась потерять его, но все равно у меня оказались переписанными некоторые стихи оттуда.

Закончился этот учебный год, и я сама стала студенткой того же факультета, на котором учился Леонид Замримуха, только его уже в стенах университета не было — он уехал в Дубну, что за Москвой, получив распределение в один из закрытых конструкторских бюро. Так до сих пор там и работает.

Попав в город, я первым делом протоптала дорожку в книжный магазин, а там ни одной книги любимого поэта не пропускала. Есть у меня:

«Библиотечка избранной лирики» (издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия», 1967), подаренный будущим мужем с надписью дорогим почерком: «Любе Николенко, 16.10.67 г.»;

«Два солнца» (с предисл. Василия Фёдорова, «Художественная литература», 1973);

«Солнечные колодцы» («Московский рабочий», 1969) с моей надписью: «Юра приедет из Сибири через день. Жду! 30.08.1969 г.». Кстати, мы поженились в этом же году, причем 26 апреля — на день рождения Владимира Ивановича. Так совпало, но совпадения — штука мистическая… И наши отношения с мужем до сих пор окутаны флером первых стихов Владимира Ивановича о любви. И так уже и пребудут с нами до конца и «прохладный запах розовой сирени», и «августовская звездная тишь», и крыло зари, что смахнуло темноту, и многое-многое другое, открытое им и переданное людям…

Навсегда воспитал во мне этот удивительный поэт свои ценности, словно передал в наследство преданность дорогому и высокому: пронзительную и растущую с годами нежность к избраннику, верную любовь к родителям, неизменную приверженность Родине. Это ему я благодарна за то, что не погрязла в быту, что горизонты моих интересов распахнуты во все стороны, что на все вопросы есть у меня свое мнение, за которое приходилось страдать и быть преследуемой черными силами. Тяжело мне жилось с таким мировоззрением, но без этого я не стала бы человеком и гражданином, не полюбила бы людей и мир наш сложный, не поняла бы Бога.

Он очень просто говорил о высших ценностях:

Вечно будет с тобой
Земля, на которой ты вырос.
…………………………
Русь!
Великая боль
Мне скрутила тяжелые руки.
Я сливаюсь с тобой,
Принимаю несметные муки.
Сколько бед за спиной,
Что сумел я с тобою осилить!
Русь!
Ты стала страной,
Стала вечно великой Россией.

Но простота эта словно вступила в резонанс с вибрацией клеток, с ритмом сердца, и внесла в плоть мою навсегда понимание вечных истин, неистребимое стремление к прекрасному, рожденному духом человеческим.

Стихи Владимира Фирсова можно цитировать без конца…

***

Узнав его еще в школьные годы, я уже не забывала о нем. Так и прошел он и его стихи в затертых, зачитанных сборниках со мной по всем дорогам, по переменчивым судьбам, по разным квартирам, где мне довелось живать. Нет-нет, да и возьму один из сборников, чтобы почитать перед сном, вспомнить юность рассветную, когда встретила своего Юрочку, когда засыпала его этими строками, а потом еще читала и Василия Федорова, и Ольгу Фокину, и Светлану Кузнецову…

И такое однажды нахлынуло на меня настроение… Подумалось, вот ведь где-то живет человек, так безмерно много сделавший для меня, по сути — сделавший меня всю: с судьбой, с любовью и профессией, — и не знает о том, как я ему благодарна и как высоко ценю его. Разве это справедливо? И без меня никто ему этого не скажет. А ему было бы интересно, даже полезно узнать и убедиться, что не зря он жил на земле, мучился и творил, что есть люди, впитавшие в себя каждую написанную им строку, его неистовую нежность к любимой, его исступленную верность Родине своей. Есть люди с отлаженной им душой, такая близкая его родня во всем человеческом, высшая родня, о которой все время говорил Христос. Это бы поддержало его, наверное.

Тогда я и начала его искать в Интернете. И нашла его телефон.

Выбрав время, настроилась на торжественный лад и позвонила.

Трубку взяла женщина, жена, наверное. Я представилась, мол, читатель-почитатель с младых ногтей, воспитавшаяся на стихах Владимира Ивановича, на его нравственности, на склоне лет хочу поблагодарить его за это.

— Сейчас я позову его, — сказала она заметно взволновавшимся голосом, — он тут приболел.

В трубке послышались медленные шаги, дыхание. Откликнулся голос… явно надломленный болезнью, сиплый, стишенный. Я поздоровалась и назвала себя, свой адрес, кем работала. Затем продолжила:

— Только не волнуйтесь, дорогой Владимир Иванович, мой звонок из приятных. Я хочу поблагодарить вас за добрый след в моей жизни. Можно сказать несколько фраз?

— Ой подождите, — перебил меня Владимир Иванович, — я сына позову, пусть и он послушает, — и, отвернувшись от трубки, закричал: — Николай, Коля, иди послушай, что о твоем отце скажут! — Кажется, он и жену позвал, затем через минуту спросил в трубку: — Вы тут?

— Конечно.

— Теперь мы вас слушаем.

И я начала говорить о том, как ко мне впервые попал его сборник «Преданность», как я очаровалась и прониклась стихами из него, очень близкими мне. С тех пор его, Владимира Ивановича, одухотворенное слово вошло в мою душу навсегда. Я следила за его творческом. И где бы ни была, первым делом мчалась в книжные магазины искать его новые сборники. Они есть у меня почти все. Многие стихи я знаю наизусть. Под их влиянием я сформировалась как человек своей земли. Этические установки любимого поэта определяли мои приоритеты, направляли меня, руководили поступками, учили быть настойчивой и последовательной, вдохновляли в радости, поддерживали в печалях. Я вкратце поведала о себе, подчеркнув, что в любых трудностях со мной оставался его лирический голос, возвращая меня в юность, мир его стихов, где я снова обретала силы.

Такое только и можно сказать по телефону, потому что в глаза не принято. Говорила коротко и четко, только по существу. Призналась, что читала его стихи своему соученику, за которого потом вышла замуж. Рассказала, кем стал мой муж, каких высот достиг, какой он замечательный. И снова подчеркивала, что, хоть мы математики, люди точных наук, но в наших отношениях вот уже без малого полвека живет дух его пронзительной любви и преданности, потому что мы созданы его мировоззрением. Мы — его детища. И я благодарила его за такой след, оставленный в нас, за подаренное счастье. Никто не оказал на нас с мужем большего воспитательного влияния чем он, Владимир Иванович Фирсов, великий сын России, поэт. И я нашла его, чтобы он услышал от меня лично слова признательности.

Мои слова были просты и искренни, теплы и приятны — я это знаю, ведь я говорила сердцем, причем уже мудрым сердцем, всему знающим цену. И говорила так, как можно сказать лишь однажды, в конце жизни.

— Мне кажется, я заболталась и вы устали слушать, а я вам этого не хочу, — сказала я в конце. — Я желаю вам здоровья, много-много.

Конечно, я уже поняла, какая болезнь с ним приключилась, и радовалась, что провидение надоумило меня позвонить ему, потому что знала по опыту с отцом, как дорого в этот период доброе подбадривающее слово, как требуется живое человеческое участие.

— Как приятны ваши слова, — сказал Владимир Иванович. — Мне они как эликсир. Я два дня как приехал домой после операции на почках, — и я в ответ снова говорила подбадривающие слова и слова благодарности. Но он спешил сказать свое: — Вы еще работаете?

— Не очень активно, но еще встречаюсь с людьми.

— Это хорошо. А что вы читаете? — я назвала художественные журналы, интересующие меня темы и авторов, символизирующих мое понимание последних событий. Попутно с удивлением еще раз убедилась, что у него, в правильном человеке, и на пороге неотступной болезни на первом месте стоит гражданственность. Да, он пожаловался на болезнь, но тут же отбросил о ней разговоры. Еще один урок мне! Последний от него, наверное.