Валерий Воскобойников - Экстрасенс

• Название: Экстрасенс
• Автор: Валерий Воскобойников
• Издательство: Азбука, АСТ
• Жанр: Детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-7684-0766-9, 5-17-002199-2

У «Эгиды плюс» – секретной службы, чья задача – физическое устранение особо «выдающихся» преступников – новое дело. Дело-то новое, только объект «работы» – все тот же Скунс. Неуловимый, дерзкий король киллеров. Наемный убийца – «джентльмен». Скунс, который уже неоднократно становился то врагом, то союзником «Эгиды». Кого же собирается убрать «благородный киллер» на этот раз? Знаменитого на всю страну загадочного экстрасенса. Но – зачем? Эту тайну сотрудникам «Эгиды» разрешить будет ОЧЕНЬ НЕЛЕГКО.

---

С Андреем Парамоновым стало происходить странное.

Отлежавшись на топчане и выпив сделанного девочками-сокурсницами крепкого чаю, он побрел домой. Но уже по дороге все, что он видел, как бы раздваивалось в его сознании. Ему казалось, что он – как бы и не совсем он, а кто-то еще.

Утром перед лекциями он сообщил нескольким приятелям, что на самом деле является наследником древнего вавилонского жреческого рода. А когда на них эта новость не произвела особого впечатления, добавил, что Иисус – самозванец, а на самом деле мессией-Спасителем должен был стать какой-то там парамоновский прапрапрадед.

И хотя все знали, что Парамонов раньше тоже откалывал разное, а тут еще прибавилась история с поднявшимся мертвецом, однако после слов о самозванстве Христа атеистическая публика, собравшаяся в курилке, едва не набила ему морду.

Странности в поведении Парамонова усиливались с каждым днем и закончились тем, что его позвали в деканат, чтобы установить, что же на самом деле случилось несколько дней с восставшим трупом. Но он, как показалось преподавателям, высокомерно их оглядев, сообщил, что, разговаривая с ним, они тем самым обращаются к самому Богу. Бог же не подотчетен жителям Земли. И лишь он, Парамонов, а никак не они, может ставить вопросы. Его быстро отпустили, а на другой день попросили зайти вновь. И когда Андрей опять переступил порог деканата, там уже сидели вызванные санитары.

Так он оказался на Пряжке.

На Пряжке Андрей Бенедиктович Парамонов испытал на себе мучительные пытки шоковой терапией.

– Ты притворяйся, притворяйся, что подчиняешься им! – учила его та самая девица, которую он пожелал однажды на пляже у Петропавловки.

Она сама опознала его среди новых больных.

– Я уже два раза была на воле. А как забываю притворяться женщиной, начинаю летать, так они меня и отлавливают. Дураки, ну что им стоить поверить, что я птица. Так нет, уперлись: ты – женщина, женщина! Помнишь, как ты меня трахал? Ты ведь меня за крылья держал?

Скоро девицу выписали, и Андрей остался без собеседников. Делиться сведениями о своем даре с посторонними он не желал.

Неизвестно, сколько бы еще времени продержали его за решетками в дурдоме, если бы не происходил разгар перестройки. Перед гражданами страны Советов один за другим распахивались смрадные казематы секретов тоталитарной власти. И когда выяснили, как по приказу той самой власти психиатры поступали с инакомыслящими, двери психбольниц широко распахнулись на выход и образовали совсем узенькую щелочку на вход.

По новым правилам больному, чтобы попасть на лечение под жуткие удары шоковой терапии, полагалось самому вызывать «скорую помощь» и долго убеждать врачей в своем психическом нездоровье.

Так Андрей снова оказался на воле.

Оказаться на воле вовсе не значило вернуться в институт. А Парамонов желал именно этого. Но это в других местах он мог выдавать себя за жертву тоталитарного режима, сподвижника генерала Григоренко – знаменитого правозащитника, запертого в психушку. Однако институтскому начальству новые порядки были не указ. Начальство считало, что врач с диагнозом «шизофрения» не менее опасен для общества, чем террорист.

И тут ему помогла та самая девица с Петропавловки.

В год всеобщей свободы, когда любой смертный мог почти бесплатно создать какой угодно фонд и партию, она придумала фонд защиты птиц. И получила деньги от западных доброхотов.

Теперь, когда она время от времени уверяла собеседников, что является птицей и летает, чтобы выбрать экологически безопасное место для гнезда, никто не мчался немедленно к телефону и не вызывал «скорую». Наоборот, эти ее слова принимали как милый шарм. У нее была родственница в Перми, которая трудилась в тамошнем медицинском институте.

– Какая тебе разница, где получить диплом, – втолковывала девица Парамонову. – Корочки везде одинаковы.

Так Парамонов оказался в Перми. Там он закончил институт, не пытаясь больше оживлять доставленные трупы. И там начал работать в свежеоткрывшемся кабинете психоневрологической помощи. А скоро к нему переехала и девица.

– Достали меня мафиози, рэкетиры, чиновники! – ругалась девица. – Каждому отстегни! Раньше переспишь с кем надо – и привет! А теперь им только отсчитывай. А уж на зеленые они сами купят кого захотят для траханья!

Эта девица скоро стала для Андрея Бенедиктовича Парамонова тем же, кем была Хадиджа для Магомета и Крупская для Ленина. Она его и надоумила открыть частное предприятие – Центр психического здоровья.

Привет от Левы

Николай Николаевич включил компьютер, чтобы посмотреть электронную почту и обнаружил неожиданное послание:

«Милостивый государь Николай Николаевич!

Не согласились бы Вы помочь в небольшом деликатном деле? Нам бы хотелось, чтобы Вы поделились с нами сведениями о первой семье господина Чекмезова. Особенно по поводу его сына. Сведения могут быть любыми – забавными, экзотическими, печальными. Здесь нет мелочей. Главное же – их полнота. Будем чрезвычайно благодарны за быстрый ответ.

С сердечным приветом,

Ваш Лев».

С господином Чекмезовым, директором института, Николай Николаевич разговаривал за несколько минут до включения ноутбука. Он как раз решил посмотреть е-мэйл, выйдя из директорского кабинета. Хорошо, что еще на химии после пропажи компьютера он догадался выставить входной пароль. Эту виртуальную штуку может, конечно, взломать любой мало-мальски опытный хакер. Однако таких в мурманском институте вроде бы не было.

Николай Николаевич стер текст сообщения, оставив лишь электронный адрес. О первой семье директора он не знал ничего, кроме того, что она когда-то была.

Похоже, слова Андрея, который возил его в Псков, начинали сбываться. Иначе с какой бы стати псковскому Леве, а точнее его смотрящему, интересоваться первой семьей директора.

Ждал же Николай Николаевич электронного послания вовсе не от псковской мафии, которая, хоть и помогла ему вернуть в институт долг, была ему абсолютно неинтересна. А если точнее, он старался забыть все детали этой поездки, никому о ней не рассказывал, словно ее не было. Но вот же – Псков прорезался сам.

Николай Николаевич ждал письма из питерского Ботанического института, чтобы получить кое-какие разъяснения.

Минут двадцать назад ему позвонила по местному телефону Людочка, Людмила Викторовна из директорской приемной, которая подчеркивала теперь прямо-таки братско-сестринские отношения.

– Николай Николаевич, дорогой, – пропела она, – тебя просит зайти на минутку Павел Григорьевич. Сейчас сможете? Я ему передам.

Вот так. Еще недавно она отвечала ему с ледяной вежливостью. А теперь он стал для нее дорогим.

– Ты, что ли, этого американца к нам пригласил? – спросил директор, едва Николай Николаевич показался в дверях его кабинета.

– Какого? – удивился Николай.

– Фредерика Бэра.

– Конечно нет. – Николай не знал, радоваться ему или пугаться.

– Факс из президиума Академии, просят обеспечить прием. Тут и твое имя есть.

– Я думал, он уже улетел. Значит, он после конгресса задержался?

– Не знаю, задержался или снова прилетел, – недовольно проговорил директор. – Главное – что просится к нам, точнее к тебе. Какой-то хочет поставить эксперимент. – И директор протянул факс из президиума Академии наук. – Ты его точно не приглашал? И ничего ему не обещал?

– Павел Григорьевич, куда я его могу пригласить? Не в Беленцы же?

– Слушай! А это мысль! Это отличная, конструктивная мысль! Свози его в Беленцы. Пусть ощутит нашу специфику… Во всей полноте. Он как? Не слишком дряхлый, выдержит?

– Да вроде бы ничего. Но условия там сейчас какие…

– Нормально. Тепло, электричество есть. А где он еще будет с тобой ставить эксперимент? Только сам. Значит, решили: я отбиваю факс, а ты узнай подробности и скажи там ребятам, чтоб «Бураны» готовили.

В тот день, когда в мурманском аэропорту Николая Николаевича встретил директор на двух машинах, многое в его жизни стало стремительно изменяться.

В одной машине приехала главный бухгалтер с двумя охранниками, в другой был Чекмезов с водителем.

– Это у тебя в ней деньги? – встревожено спросил директор, удивленно взглянув на небольшую сумку, которую Николай Николаевич нес через плечо.

– Тут, – ответил, улыбаясь, Николай, похлопав себя по боку. Он не ожидал такого почетного караула.

– Мать моя, они что, в баксах?!

– Непотопляемая валюта.

Разговор происходил в дальнем пустом углу аэропортовского зала, и все же сзади их прикрывали два серьезных охранника. Встречали бы они его тогда в Шереметьево.

– Так, – сказал, подумав, директор. – В баксах я у тебя не приму. А если они фальшивые? Сам подумай, как я тогда отчитаюсь? Ты их хотя бы там, у себя в Ленинграде, проверил?