Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Том 2
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-384-0, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 И знаете ли в чем я упражнялся в сии святые вечера, в те дни, когда никого у нас не было? — Истинно в смешном: приди мне охота сочинять особого рода, в стихах, разные загадки, и я сочинил их с целый десяток, и довольно смешных и курьезных, и мне досадно и жаль, что они все у меня по разным случаям распропали.

 Но как я ни был еще слаб, однако услышав о приезде друга моего, г–на Полонского, из Москвы в деревню, восхотелось мне к нему съездить и с ним повидаться.

 Он был нам чрезвычайно рад, надавал мне опять множество разных книг для читания и насказал нам множество новых вестей, как о тогдашних военных происшествиях, так и об усилившихся в государстве нашем около сего времени разбоях.

 Говорили, что в один сей год было более 170 дворянских домов и фамилий разбито и что между оными около 100 человек находилось из наследников, имевших в том соучастие.

 Наконец, 30–го числа декабря проводили мы тёщу свою, поехавшую в Москву на короткое время, и я остался один дома с детьми моими, ибо до Серпухова поехала с ней и жена моя с своею теткою, а я в последний день сего года почувствовал опять боль в груди, а сверх того ввечеру подхватила меня и лихорадка самая; итак, окончил я сей год не очень хорошо.

 Но как письмо мое довольно уже увеличилось, то сим окончу я и оное, сказав вам, что я есмь и прочее.

(Октября 27, 1805 г.).

Письмо 134–е.

 Любезный приятель! В конце предследующего к вам письма упомянул я, что я ввечеру последнего дня 1769 года занемог лихорадкою.

 Теперь, продолжая повествование мое далее и начиная рассказывать вам, что случилось со мною в течении 1770–го года, скажу, что помянутая болезнь моя была хотя неважная и непродолжительная, и более меня настращавшая, нежели стоившая уважения, однако сделала то, что я первый день сего нового года принужден был сделать для себя великою пятницею;. ибо как по всем признакам заключал я, что болезнь моя произведена переменою нищи и происходила от испорченного желудка; то, не запуская в даль и не давая ей усилиться, спешил я употребить обыкновенное и известное мне в таких случаях лекарство, а именно: взять прибежище к наистрожайшей диете и говенью и чрез пост усмирить опять свой желудок, и для того во весь сей день ничего не ел, и день нового года, посреди святок, сделал великим постом; а сверх того старался я опять сколько можно чаще чрез чихание делать волнующейся во мне крови в скором движении ее остановки, а все сие и помогло мне очень много и при сем случае.

 Жар и слабость во мне хотя и продолжалась во весь тот день, однако я рад тому был, что болезнь не увеличивалась и, час от часу уменьшаясь, в течении немногих дней совсем исчезла, так что к Крещенью сделался я опять здоровым совершенно.

 Теперь, не ходя далее, расскажу вам, с какими чувствиями начал я сей новый год и в каких обстоятельствах находился я при наступлении оного. Все сие можете вы яснее усмотреть из записки о том в журнале моем сего года, какие имел я обыкновение делать при начале каждого года; она была следующая:

 «В рассуждении самого себя (писал я тогда) могу сказать, что прежняя благополучная и спокойная жизнь, которою я, уже несколько лет живучи в деревне, наслаждался, по благости Господней, продолжалась без перемены и поныне. Весь минувший год проводил я по его милости благополучно и вожделеннейшим образом; во всех житейских, как необходимых, так и побочных нуждах и потребностях не имел я никакого оскудения и недостатка, ибо что касается

 «Во–первых, до здоровья, то благодарю моего Бога, во весь минувший год и уже несколько лет не был я подвержен никакой важной болезни; малые же припадки, которые кое–когда случались, по справедливости не стоили того, чтоб их назвать болезнями. Всемогущая десница сохранила меня от всех зол, могущих случиться.

 «Другая потребность в жизни нашей состоит в пище и питии. О! в рассуждении сего пункта и подавно невозможно мне ни в чем пожаловаться. Я доволен и предоволен был в том, и не только никогда не вставал голодным из–за стола своего, но жил и роскошнее еще нежели надлежало. Знждитель натуры снабдил меня с немалым избытком вещами к тому потребными; а что всего приятнее, то я тысячу раз имел утешение услаждать свой вкус такими вещами, кои заводимы, воспитываемы и возвращаемы были собственными руками моими.

 «Третьею потребностью, по справедливости, можно почесть наше платье и одежду. В рассуждении сего пункта мне уже конечно молчать надобно, ибо я в том не только нужды не терпел, но паче много имел утешения, одеваяся в такие вещи, кои дома у меня, и что того еще важнее, отчасти стараниями, отчасти собственными трудами любезных моих помощниц деланы были.

 «Четвертою потребностью в жизни можно почесть наше пристанище и жилище. В сем пункте я также не жаловаться, но хвалить и благодарить моего Создателя должен. Его помощию созиздил я себе новый дом и такой, какого не чаял я никогда у себя иметь, хотя покой имел и до того, но теперь имею его еще больше и лучше.

 «Пятою потребностью — достаток ли почесть? Так я и в рассуждении сего пункта сказать могу, что и в том не имел я оскудения. Был я хотя не богат и доходы имел хотя небольшие, и они были хотя меньше прошлогодних, но я доволен был тем и нимало не помышлял о жалобах на то.

 «Шестою вещию, нужною в жизни человеческой, ежели почесть увеселения, то я оных имел столько, сколько, так сказать, желала душа моя. Всякий день приносил мне повыл увеселения и утехи. По благости Господней я никаких важных печалей и огорчении не имел, а маленькие вещицы, тревожущие иногда дух наш, можно ли считать чем–нибудь?

 «Седьмою вещию, если почесть обхождение или обращение с людьми, то и с сей стороны я пи в чем пожаловаться не могу; ибо что касается до посторонних, то, по благости Господней, все знающие меня продолжали меня по прежнему любить и почитать, а сверх того имел я несколько раз наиприятнейшее удовольствие слышать, что повсюду говорили обо мне не дурное, а хорошее, и что многие вновь знакомства со мною искали или желали.

 «Кроме того имел я удовольствие некоторым моим приятелям кое чем услужить и обязать их более к себе дружбою; а не меньше того и тем был доволен, что некоторых неправо и безвинно на меня сердившихся, успокоил и обратил опять к себе в дружбу и теперь таких не имею.

 «В рассуждении ж ближайших к себе особ я совершенно был доволен. Богом дарованная мне мать с одной, а жена с другой стороны оказывали мне все, чего я только мог требовать от родственником толь ближних. Любовь, почтение, услуги, взаимное угождение и нелицемерное дружество были вещи, коим видел я от них ежедневные опыты, и потому и сам неинако как взаимно их любить и почитать был должен. «Наконец последним пунктом если почесть наследие, то хотя сей пункт и всего меньше меня тревожить должен, но я и в рассуждении оного был доволен. Дети, дарованные мне от Всевышнего, были во весь минувший год здоровы и благополучны; как цветочки и молодые произрастания, начинали они час от часу от земли подниматься.

 «Дочь моя, Елизавета, научилась уже ходить, а теперь учится и говорить; а сын, Степан, или как мы его обыкновенно называли Чоп наш, старается также у сестры своей перенимать ходить, и к удовольствию нашему всех нас уже и он знает.

 «Оба они тысячу утех приносят нам, и тысячу раз заставляли себя брать на руки и целовать и смеяться невинным своим делишечкам. Выростут ли сии цветки и будут ли цвести, не знаю? Это в руце Божией! а излишнее бы было, если б хотеть за завесу будущей неизвестности и прежде времени чем–нибудь крушиться..

 «Обо всем том рассуждая, не знаю чего бы мне желать более оставалось, и о чем бы мог изъявить какое неудовольствие; но паче беспристрастно признаюсь, что я мал и недостоин тех милостей, которыми Творец меня удостоить соблаговолил, и будучи не в состоянии его достойно за то возблагодарить, хвалю и превозношу только святое имя его.

 «В рассуждении ж сотоварищей моих в жизни могу также сказать, что и они многие причины имеют быть судьбою своею довольными. Единое только слабое и нездоровое состояние нашей общей с женою матери, яко той особы, которая поведением своим нас поневоле заставляет себя любить и почитать, делает нам многие иногда смутные минуты. О малых же моих ребятишках ничего еще сказать не можно. Они находились в невиннейшем еще периоде своей жизни.

 «Вот в каком состоянии находились обстоятельствы при начале сего года; что же воспоследует в течение его, того не знаю; но меня сие и немного тревожит.

 Я знаю то, что все будет делаться но воле моего Создателя, а он мой Бог, Господь, а что всего утешительное, Отец благий и милостивый!»

 Вот что и как чувствовал я в тогдашнее время; но теперь обращусь к продолжению своего повествования.

 Сколь скучновата была мне первая половина святок, по причине моего недомогания и отлучек моих домашних, столь весела напротив того вторая и остальная часть оных.