Андрей Болотов - Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3

• Название: Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для своих потомков Т. 3
• Автор: Андрей Болотов
• Издательство: Терра
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1993
• ISBN: 5-85255-385-9, 5-85255-382-4

Автор этой книги Андрей Болотов - русский писатель и ученый-энциклопедист, один из основателей русской агрономической науки.

Автобиографические записки его содержат материалы о русской армии, быте дворян и помещичьем хозяйстве. Он был очевидцем дворцового переворота 1792 года, когда к власти пришла Екатерина II. Автор подробно рассказывает о крестьянской войне 1773 - 1775 годов, описывает казнь Е. И. Пугачева. Книга содержит значительный исторический материал.

---

 Между тем засел я опять за сочинение материала для моего «Экономического Магазина», для запасения г. Новикова на все остальные месяцы сего года потребным материалом, я в короткое время успел опять наготовить оного множество. Занимала меня также около сего времени и моя библиотека. И как оная час от часу увеличивалась как чрез покупку новых книг, так и присылкою от Новикова для продажи, то восхотелось мне всю ее привести в порядок и ранжировать на сделанных шкапах и полках в тех комнатах, на нашей башне под колокольнею, где находилась прежде канцелярия наша. И тут установил я и убрал ими целые две комнаты и хаживал в них нередко для литеральных прогулок и увеселений.

 Впрочем, не гуляли у меня и краски, а особливо сухие или пастельные и как около сего временя выдумал я способ рисовать ими по вытертой пемзою коже, то нарисовал я и сын мой ими многие из тех картин, которые и поныне еще украшают мои стены и, между прочим, еще образ Спасителя и Богородицы срисовал с местных и придельных образов, писанных Некрасовым.

 В сих упражнениях препроводил я все остальное время июля и весь успенский [пост]. А не успели мы разговеться, как и получил я повеление от г. Давыдова, чтоб мне приехать к нему в Тулу и привезти с собою все планы и бумаги, нужные к представлению наместнику, с уведомлением, что он собирается ехать в Москву. Итак, принужден я был ехать к нему, но в сей раз пробыл я в Туле одни только почтя сутки, ибо нужно было отдать только ему планы и прочие бумаги и переговорить с ним кое о чем относящемся до волостей. Почему, съездив с ним в Щеглово и проводив его 21–го числа в Москву, не медлил и сам я в Туле, но поскакал опять в Богородицк.

 Тут нашел приехавшего к вам без меня нового учителя, природою немца, по прозванию г. Эйзенберга, выписанного из Москвы чрез нашего лекаря, для возобновления нашего пансиона, на место старика Дебридьи. И будучи очень доволен, нашел в нем степенного и многознающего и очень хорошего человека, договорился тотчас с ним о продолжении учения моего сына обоим языкам. И дабы был в том лучший успех, то, отдав его даже совсем жить к нему, отвел для жительства ему средний дом лекарский в госпитале, ибо лекарь жил тогда во флигеле. А как к учителю сему отдал и г. Толбузин обоих своих сыновей, то и основался у нас опять небольшой пансион, и сын мой от учителя сего несравненно больше научился всему, нежели от прежнего учителя.

 В самое то же время получил я и от г. Новикова письмо с убедительною просьбою, чтоб мне заготовлять материал для «Экономического Магазина», и для будущего пятого года его издавания, поелику все получающие оный ни мало им не скучали, а все усердно желали дальнейшего продолжения сего общеполезного издания. Признаюсь, что уведомление о нем, и самая сия просьба была для меня непротивна. И как, по–привычке, не наводило сочинение сие и мне дальнего отягощения и я за труды мои довольно награжден был, то и не имел я причины от того отказаться.

 Вместе с сим письмом прислал он ко мне и выговоренные экземпляры, напечатанного уже перевода моего «Геценовых рассуждений о начале и конце мира», и доставил мне тем превеликое удовольствие, уведомяя вкупе, что книга моя «О благополучии», под именем «Путеводителя к истинному человеческому счастию» (которое название им самим сей полезной книге придать рассудилось) уже печатается, что порадовало меня еще того более.

 Чрез несколько дней после того, но убеждению моих домашних, принужден я был согласиться съездить с ними опять в дальние гости, за Ефремов, для свидания с теткою Матреною Васильевною Арцыбышевою. Итак, в сем путешествии провели мы все остальные дни месяца августа. Тетка была нам очень рада и мы прогостили у ней целые три дня, в которое время имел я случай короче познакомиться с господином Ушаковым, Христофором Александровичем. А возвращаясь оттуда, заезжали к родственнице нашей госпоже Елагиной, так и к господину Писемскому, и у сего последнего ночевали, а домой возвратились уже в последний день сего месяца.

 Не успели мы приехать, как вдруг я в самой первой день сентября, против всякого моего чаяния и ожидания, обрадован я был письмом, присланным ко мне из Москвы от командира моего г. Давыдова, которым уведомил он меня, что государыне императрице угодно было самолично пожаловать меня в коллежские асессоры. Господи! удивился и обрадовался я, читая письмо сие. Я не вспомнил почти от радости и более потому, что я никак сего чина не добивался и никого о том не просил, а наместнику нашему восхотелось самому сделать мне сие благодеяние и выпросить сея мне чин от государыни, что ему и стоило только нескольких слов. И он, будучи у императрицы в Царском Селе, только ей о том и, как без сомнения думать надобно, с похвалою обо мне доложил, как государыня и слова не сказала, а с удовольствием на то согласилась, приказала гр. Безбородко сообщить о том именное свое повеление генерал–прокурору, который в тот день, а именно 20–го числа августа, и уведомило том чрез письмо князя Вяземского, бывшего тогда генералом–прокурором, управляющим всем сенатом. И г. Давыдов одолжил меня тогда и присланием ко мне копии и с самого достопамятного письма сего, которое и поныне у меня хранится.

 Письмо сие получил я, как теперь помню, поутру, находясь в своем кабинете и занимаясь своими литературными упражнениями, которые, как легко можно заключить, выпали у меня в тот же миг из рук, и я, вскоча, не успел собраться от удивления с мыслями (и вздохнув, возблагодарил сперва Господа за сию сниспосланную Его ко мне особую милость и несколько раз сказал спасибо я благодетелю своему г. Кречетннкову), как, не говоря ни слова, побежал к своим родным домашним для сообщения им сей радости. И дабы им сделать чувствительнейше сюрприз, то понес к ним помянутую копию с письма графа Безбородки и с притворным равнодушием сказал им: «посмотрите–ка какую получил я бумажку». Сии, занимаясь тогда своими женскими рукоделиями и считая, что бумажка сия ничего дальнего в себе не содержит и была в чем–нибудь неприятном, то долго и не хотели было у меня брать из рук и говорили, что им читать ее не досужно, а прочел бы я им сам. Но как я сказал, что им неотменно самим ее прочесть надобно, то взяла наконец у меня из рук матушка теща. И не успев до половины еще тихомельком прочесть, как воскликнула: «И! батюшка, да что это, да как это и каким это образом сотворилось?» — «Вы уже говорите, сказал я, и дивитесь тому, а я уже дивился, дивился, да устал». Слова сии возбудили в жене моей я в детях любопытство, я им захотелось знать, что это такое, и все стали спрашивать. Тогда теща моя, обратясь к жене моей, сказала: «Чего, сударыня, ведь Андрея Тимофеевича государыня сама пожаловала чином и тебе полно слыть уже капитаншею, а ты теперь госпожа ассессорша и штаб–офицерская жена». «Как это! как неужели вправду», закричала она, а с нею все в разные голоса, и ну креститься, благодарить Бога я поздравлять меня с получением царской милости. И как слух о сем в несколько минут по всему городу разлетелся, то не успели мы почти очнуться, как со всех сторон слетелись к нам не только все мои канцелярские подкомандующие, но и все наши друзья и приятеля городские, и все наперерыв, друг пред другом, начали меня поздравлять и изъявлять искреннее свое о том удовольствие, только твердили: «Ну, слава, слава Богу; ай Михайла Никитич! ну, спасибо ему, ей–ей спасибо. Это не по–княжески и ну вот и ты у нас теперь коллежский асессор, а что всего лучше, ты чин этот получил не по проискам каким и не по зауголью, а прямо за свои достоинства, и, что всего дороже, еще лично от самой государыни и особым именным указом. Это славно! и теперь не кичись, пожалуй, пред тобою г. Верещагин и прочие с своим чином».

 Все такие отзывы, натурально, были мне весьма приятны, и я не инако как с удовольствием слушал. И как сие было в утреннее время, то подали тотчас завтрак я с ним вместе бутылку шампанского. И тут начались опять поздравления бесконечные. После чего, пригласив всех их к себе наутрие обедать и проводив от себя, побежал в церковь я послал за попом того ж часа служить благодарной молебен.

 Таким образом, ни думано ни гадано, получил я штаб–офицерский чин, и в тот же еще день начал подписывать бумаги сим новым званием. И признаюсь, что при первом наименовании себя сим чином, чувствовал я особенное удовольствие. А что мне всего приятнее было, то все подкомандующие мои были тому очень рады, да и из прочих ни один человек мне в том не завидовал, а все твердили только, что получил я сей чин по достоинству.

 В следующий за сим день, действительно всем нашим городским задал такой пир, как в какой большой праздник, и распили и мы не одну бутылку вина. И все от сего времени начали мне еще более оказывать уважения, да и сам я ровно как на вершок от сего повырос больше. В самом сердце своем чувствовал наиживейшую благодарность ко Всевышнему и прославлял пекущийся о благе моем Его святой Промысел.