Алексей Исаев - Вторжение. 22 июня 1941 года

• Название: Вторжение. 22 июня 1941 года
• Автор: Алексей Исаев
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-906716-46-0

«Когда начнется «Барбаросса», мир затаит дыхание и потеряет дар речи!» – так говорил Гитлер. А после разгрома Франции фюрер заявил: «Поверьте мне, в сравнении с этим кампания против России будет детской игрой». Однако первый же день войны против СССР показал, как он ошибался, – уже 22 июня 1941 года гитлеровцам пришлось признать: «Противник упорно и храбро сражается до последнего. О перебежчиках и сдавшихся в плен не сообщается. Бои гораздо серьезнее, чем во время Польской и Западной кампании…»

В этой книге ведущий военный историк не только восстанавливает ход Вторжения на всех фронтах, от Прибалтики до Черного моря, но и опровергает многочисленные мифы о первом дне Великой Отечественной:

«Что же позволяет взглянуть на 22 июня другими глазами? Прежде всего, это работа с документами противника, сопоставление которых с отечественными данными дало немало пищи для размышлений. Выяснилось, что уже в первый день войны немецкое командование вынуждено было серьезно скорректировать первоначальный план действий своих войск на Украине под влиянием упорного сопротивления Красной Армии. Это глубочайшее заблуждение, что 22 июня 1941 года разворачивалось как по нотам для сил вторжения…» (Алексей Исаев)

---

Удар из глубины. Опыт войны с Финляндией помимо негативного опыта дал советскому флоту опыт успешного противостояния минным постановкам противника. Однако финны использовали мины устаревшей конструкции, не имевшие противотральной защиты. Также они содержали небольшой заряд взрывчатки.

Однако немцы ставили морские мины нового поколения типа ЕМС. Они снаряжались 285 кг «морской смеси» ТГА (тротил-гексоген-алюминий), что соответствовало приблизительно 450 кг тротила. Это приводило к тяжелым повреждениям или даже разрушению корпуса подрывающихся кораблей и судов. Углубление мины могло составлять от 60 до 0,5 м, то есть они могли применяться даже против мелкосидящих тральщиков. Минимальный минный интервал – 130 м. Главной же особенностью немецких мин было наличие индивидуальной противотральной защиты. Последняя представляла собой стальную гофрированную трубку КА длиной 27,3 м, насаженную на верхнюю часть минрепа. При захвате резаком трала трубка не перерезалась им, а силой трения смещалась кверху, вследствие чего замыкался контакт, соединенный с запальным стаканом, и мина взрывалась электрическим током, поступавшим от специальной батареи. Трубка КА могла срабатывать также и при встрече с параванным охранителем. В этом случае смещение трубки кверху происходило либо при пересучивании ее поперек тралящей части охранителя, либо при попадании ее в резак паравана. Как выяснилось вскоре после начала войны, взрыв мины, захваченной параванным охранителем, мог произойти на различном расстоянии от борта корабля: от самого малого до 15–20 м. Иногда трубка КА срабатывала с некоторой затяжкой или же застревала в резаке паравана и вовсе не срабатывала, вследствие чего мина подтягивалась близко к борту корабля. Это делало хорошо себя показавшие в финскую войну параваны-охранители скорее даже опасными для кораблей. Траление полей мин EMC также затруднялось и замедлялось противотральными устройствами.

Парадокс ситуации заключался в том, что в СССР имелись сведения о немецких новинках. А. В. Платонов пишет: «О наличии таких приспособлений в новейших немецких якорных минах стало известно в 1940 г., когда в Германии закупили несколько комплектов якорных мин и минных защитников различных образцов. В подчиненном Минно-торпедному управлению ВМФ Научно-исследовательском минно-торпедном институте подготовили описания этих образцов, переведенные с немецкого языка, но их не разослали на флоты».[24]

Однако мины EMC с противотральной защитой были еще цветочками. Ягодками были неконтактные мины. Мины типа ТМВ предназначались для применения с подводных лодок, но ставились в основном с боевых катеров. Подлодочные мины типа ТМВ образца 1936 г. имели диаметр торпеды – 533 мм, но длину только 2,32 м. Они оснащались приборами срочности и кратности. Вес заряда мины составлял 560 кг, глубина постановки от 90 до 5 м. По состоянию на 22 июня 1941 г. перед неконтактными советский ВМФ оказался полностью безоружным. Иногда утверждается, что в СССР даже не подозревали о существовании неконтактных мин, но это не соответствует действительности. Однако средств для вытраливания этих мин по состоянию на 22 июня 1941 г. не было. Сглаживало проблему только сравнительно небольшое по масштабам использование неконтактных мин.

Одним словом, у границ СССР в ночь на 22 июня сосредоточилась армия, находившаяся на передовых рубежах тогдашней военной науки и располагавшая передовой боевой техникой. Все это только усугубляло эффект от упреждения в мобилизации и развертывании.

Часть вторая ПрибОВО. Предупрежден – значит вооружен?

Прибалтийский особый военный округ, с одной стороны, находился в выгодном положении в сравнении с другими округами. Он успел получить приказы на приведение войск в состояние повышенной боевой готовности еще до войны. С другой стороны, ПрибОВО являлся слабейшим из всех особых округов, но при этом в первый день войны попал под удар сразу двух танковых групп. Еще одним неблагоприятным фактором было крайне недружественное отношение со стороны местного населения. Эта проблема, так или иначе, проявлялась во всех приграничных областях СССР, но в Прибалтике имела, пожалуй, наибольшую остроту и негативные последствия.

Прибалтийский военный округ был создан 11 июля 1941 г. для защиты морских и сухопутных границ Советского Союза и обеспечения безопасности новых советских республик. Первоначально в его состав были включены только войска, дислоцировавшиеся на территории Латвийской и Литовской республик. Приказом НКО № 0190 от 17 августа 1940 г. округ был переименован в Прибалтийский особый военный округ (ПрибОВО) с включением в него территории Эстонской ССР. Одновременно национальные армии прибалтийских государств были переформированы в 22, 24 и 29-й территориальные стрелковые корпуса Красной Армии. С началом боевых действий Прибалтийский особый военный округ становился Северо-Западным фронтом.

В июне 1941 г. в подчинении округа находились 19 стрелковых дивизий, 2 мехкорпуса (4 тд, 2 мд), 1 стрелковая бригада (на Сааремаа) и 1 воздушно-десантный корпус. Они объединялись управлениями трех армий: 8, 11-й и 27-й.

8-я армия генерал-майора П. П. Собенникова состояла из двух стрелковых корпусов: 10-го (10-я и 90-я стрелковые дивизии) и 11-го (48-я и 125-я стрелковые дивизии), а также 12-го механизированного корпуса. С началом военных действий в ее оперативное подчинение поступали два укрепленных района (УР), 9-я артиллерийская противотанковая бригада, а также 7-я смешанная авиационная дивизия (САД).

Соответственно 11-й армии генерал-лейтенанта В. И. Морозова были подчинены 16-й стрелковый корпус (5, 33 и 188-я стрелковые дивизии) и 29-й стрелковый корпус (179-я и 184-я стрелковые дивизии), 23, 126 и 128-я стрелковые дивизии (подчиненные непосредственно 11-й А), а также 3-й механизированный корпус. Средняя укомплектованность стрелковых дивизий армии генерала Морозова составляла от 9201 до 11 260 человек. Исключение составляли соединения 29-го территориального стрелкового корпуса. Они содержались по штатам сокращенного состава и насчитывали: 179-я – 5947 и 184-я – 5994 человека. В значительной степени это объяснялось недоверием к национальным кадрам. С началом военных действий в оперативное подчинение армии передавались два УРа, 10-я ПТАБР и 8-я САД.

Войска 27-й армии, которой командовал генерал-майор Н. Э. Берзарин, располагались в глубине построения войск округа. Две дивизии этой армии находились на побережье Балтийского моря от Таллина до Лиепаи, а 3-я отдельная стрелковая бригада – на островах Хиума и Сааремаа.

Укрепленные районы. Строительство укреплений на границе по понятным причинам началось в Прибалтике позже других направлений и поэтому находилось к началу войны в зачаточной стадии. По свидетельству помощника начальника отдела Инженерных войск Ленфронта майора Захарьина, принимавшего в 1941 г. участие в работах по строительству оборонительного рубежа на госгранице, укрепление границы Литовской ССР с Германией началось фактически лишь с весны 1941 г., до начала 1941 г. успели провести лишь рекогносцировку укрепрайонов.

Надо сказать, что советское военное руководство осознавало запаздывание с началом строительства на появившейся летом 1940 г. новой границе в Прибалтике. В 1941 г. было решено наверстать упущенное. Соответственно, из выделенных на фортификационное строительство 1941 г. 1 млрд 181,4 млн рублей около 50 % предназначалось для ПрибОВО, 25 % – для ЗапОВО и 9 % – для КОВО. Всего на оборонительное строительство в ПрибОВО предназначалось 458,9 млн рублей. Протяженность оборонительного рубежа от Балтийского моря до границы с Западным особым военным округом составляла около 350 км. К первой очереди строительства на этом рубеже относилось строительство 160 батальонных районов, в системе которых создавалось до 2000 бетонных долговременных сооружений.

На всем протяжении от Паланги (побережье Балтийского моря) до р. Неман на границе Литовской и Белорусской ССР было организовано восемь УНС (управлений начальника строительства) с фронтон 20–40 км. Каждое управление имело 3–5 участков военно-строительных работ (ВСУ) со строительной программой в 40–50 железобетонных долговременных фортификационных сооружений. По плану строительство 2000 сооружений в ПрибОВО предполагалось завершить осенью 1941 г. с производством монтажных работ зимой 1941/42 г. и полным окончанием работ к весне 1942 г.

Однако развертывание строительства проходило медленно. Вспоминал назначенный в марте 1941 г. начальником инженерных войск округа В. Ф. Зотов:

«Строительные организации, необходимые для выполнения оборонительных работ, еще только формировались, и призванные из запаса для их укомплектования 2500 командиров только что прибывали. Саперные и строительные батальоны тоже только что стали прибывать из внутренних округов. Строительной техники было весьма мало. Например, камнедробилок на строительстве имелось всего лишь несколько штук, это в то время, когда в течение двух-трех месяцев необходимо было изготовить до 1,5 млн кубометров щебня. Автотранспортом мы обеспечивались не более чем на 25 % потребности. Осложняли нашу работу и плохие дороги; в районе строительства мы располагали только грунтовыми дорогами, проезд по которым в весеннее время для автотранспорта оказывался крайне затруднительным, а это означало, что помимо автотранспорта требовался и конный транспорт».[25]