Герберт Вотте - Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки)

• Название: Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки)
• Автор: Герберт Вотте
• Жанр: История

---

Из первой поездки в земли бечуана Ливингстон возвратился с твердым убеждением: чтобы прочно обосноваться там, надо завоевать доверие людей и изучить их язык. Три месяца он оставался в Курумане, а затем в феврале 1842 года предпринял вторую поездку на север. Его сопровождали два местных миссионерских учителя и еще два жителя Курумана, которые ухаживали за волами и следили за фургоном. В деревне Лепелоле, в пятнадцати километрах южнее резиденции вождя баквена Сечеле, он разбил лагерь, в котором пробыл много месяцев. Объяснялся с жителями только на местном языке. Европейцев поблизости не было. Это помогло ему глубже понять образ мышления баквена, а также разобраться в неписаных законах, которыми они руководствовались.

О бечуана он наслышался от других миссионеров еще до поездки: это, мол, ленивые, наглые и злые люди, и лишь с большим трудом их можно принудить что-либо делать. Но вскоре он понял, как сложилось столь неблагоприятное суждение. Миссионеры не знали их законов и обычаев, любую услугу или одолжение они выпрашивали и старались непременно за них расплатиться. А бечуана расценивали это как беспомощность и полагали, что те попали в полную зависимость от них. Но Ливингстон повел себя иначе: "Мое пребывание там прошло не без пользы для людей. Как только я замечал недостойную выходку, тотчас же угрожал им отъездом. И если уж это не действовало, я без колебаний выполнял свою угрозу. Обращаясь с ними открыто, решительно, я не встречал при этом ни малейших трудностей, охлаждал пыл даже у наиболее дерзких".

Конечно, так обращаться с ними можно только в случае, если ты покорил их души. А ему удивительно быстро удавалось это сделать благодаря своей простоте, бесстрашию и доброте, как и неизменной жизнерадостности, что всегда вызывает доверие. Его бескорыстная врачебная помощь поражала их. За сотни миль в Куруман к нему доверчиво приходили пациенты. "Эта страна благодатное поле для практики врача; о гонораре, правда, не приходится и мечтать. Хотя бечуана, можно сказать, дети природы, однако болеют довольно часто. Но это и не удивительно, ведь они ходят почти раздетые; днем их немилосердно печет солнце, а ночью они страдают от холода или даже от мороза. К тому же они едят все без разбора... Нарушения пищеварения, ревматизм, глазные болезни наиболее распространены среди них. Ко мне приводили немало очень тяжело больных. В деревнях, встречавшихся в пути, мой фургон осаждали слепые, хромые и разбитые параличом".

Вскоре пошла молва, что приезжий - великий волшебник и может даже воскрешать из мертвых. В Лепелоле, селении баквена, Ливингстону надо было заручиться доверием и вождя, и знахаря, который не только лечил, но и пользовался большим почетом еще и как колдун, потому что мог вызывать дождь и изгонять засуху. Боже упаси усомниться в силе его колдовства: навсегда сделаешься врагом этого почтенного человека, а ведь он и так уже показал свое нерасположение к Ливингстону.

"У этого народа врач одновременно выполняет и другую функцию ниспосылает дождь. И чтобы не отстать в этом искусстве от моего коллеги, я возвестил, что могу также даровать полям нужную влагу, правда, не чудодейственным колдовством, как он, а отводом на поля вод реки. Необычный замысел получил всеобщее одобрение, и мы немедля взялись за дело. Даже личный врач вождя оказался в числе энтузиастов и, усердно принявшись за работу, добродушно подсмеивался над хитростью чужеземца, который задумал таким образом вызвать дождь. Вся наша техника состояла из одной лопаты, да и то без черенка. Работали заостренными палками и все же прорыли довольно длинный ров. Вынутую землю насыпали на одежду из шкур, в черепашьи панцири и в деревянные посудины и затем относили ее в сторону".

Когда работа на канале близилась к концу, Ливингстон велел запрячь свой фургон и последовал дальше на север. На новом месте он также намеревался наладить отношения с обитавшими там племенами. До него туда ездил один купец, но он и вся его челядь погибли от лихорадки.

В пути волы Ливингстона заболели, ему пришлось оставить их, рассчитаться с проводниками, нанять новых и отправиться дальше пешком. Однажды, не зная, что Ливингстон понимает их речь, сопровождающие беззаботно болтали о нем в его присутствии: "Он не сильный, он совсем хилый, а выглядит крепко сложенным лишь потому, что засунул свои ноги в эти мешки (брюки). Он скоро свалится с ног". Ливингстон промолчал... Тянулись дни, а он не сдавался. Вскоре он мог порадоваться: эти люди поняли свою ошибку и изменили свое мнение о нем.

В июне он возвратился в Куруман и тут же начал готовиться к третьей поездке - на этот раз чтобы подыскать место для миссионерской станции. Но отъезд оттягивался: никто не решался сопровождать его, так как местность, где он должен проезжать, была охвачена войной. Земля и скот - вот главные предметы вожделения захватчиков. Один из вождей подвергся нападению соседа, а перед этим они оба дружелюбно принимали Ливингстона. Борьба идет жестокая, безжалостно уничтожаются мужчины, женщины и дети. Ливингстону пришлось провести в ожидании многие месяцы. Но он не сидел сложа руки читал проповеди, помогал в типографии, участвовал в строительстве церкви в окрестности. И как всегда, много времени отдавал врачебной практике. Работы в Курумане хватало, но все его помыслы сводились к одному - уехать отсюда, основать свою миссионерскую станцию.

В феврале 1843 года Ливингстон предпринимает третью поездку в глубь страны. На этот раз он отправляется верхом на воле, потому что трудно найти людей для обслуживания фургона. Поездка была не из приятных. "Сюртук, служивший седлом, то и дело сползал. Длинные изогнутые назад рога, которыми животное при случае может пырнуть в живот, вынуждали меня сидеть навытяжку, по-драгунски. Так я ехал свыше четырехсот миль".

Приключение со львом

Путешествие Ливингстона не было исследовательским. И тем не менее он познакомился со страной и людьми, сделал немало интересных в научном отношении наблюдений, в том числе и касающихся прогрессирующего усыхания района Калахари. Но главной его задачей было подыскать место для новой миссионерской станции и использовать любую возможность для проповеди христианского учения.

Здешние христианские миссии и их деятели - как католические, так и евангелистские, будь то английские, французские, голландские или немецкие, - произвели на него неблагоприятное впечатление еще при встрече в Кейптауне. Прежде он представлял себе миссионера человеком, который исполнен религиозного рвения и, не ведая страха, пробирается по глухим местам, неся с собой "несчастным язычникам" радостную весть о грядущем избавлении их Иисусом Христом. А теперь даже на землях миссий он всюду видит "прискорбную нерадивость". Многие миссионеры, боясь расстаться с удобствами, оседают в Капской колонии и прилегающих к ней местах. Вместо того чтобы самопожертвованием покорять души язычников, они всюду "жалуются на свои беды и трудности и погрязли в мелочных склоках". Голландские миссионеры проявили себя как расчетливые, ловкие дельцы. Они приобретали, например, родники и приспосабливали их для орошения прилегающих участков, а затем сдавали эти земли местным жителям в аренду. И чем больше арендаторов, тем выше был их доход. Так они умудрялись за счет местных жителей удваивать или даже утраивать те двести фунтов стерлингов, которые получали в год за миссионерскую службу. Со временем некоторые сколачивали целое состояние; конечно, были и такие, которые использовали побочные доходы для миссионерской деятельности.

Ливингстон как миссионер и врач был преисполнен искреннего желания делать добро африканцам. До конца дней он так и не понял, что способствовал, хотя и непреднамеренно и против своей воли, порабощению и эксплуатации африканцев соотечественниками. Ему и в голову не приходило, что христианская заповедь "возлюби врага своего" лишь ослабляет волю африканцев в борьбе против незваных европейцев, а надежды на потустороннюю жизнь отвлекают внимание от тягот земного существования. Он так и не уяснил, что деятельность миссионера тем пагубнее, чем усерднее он берется за дело, чем больше в нем подкупающей честности и гуманизма. Личное его обаяние создает у африканцев совершенно превратное мнение о "белых братьях", а его учение, полное миролюбия, морально разоружает их.

Уже после смерти Ливингстона, когда начался раздел Южной и Восточной Африки между Англией и Германией, обнаружилась пагубность противоречивой позиции миссионеров. Они, правда, осуждали "злоупотребления", "произвол" и "жестокие методы" колонизаторов, но отнюдь не отвергали колониальную политику; каждый из них оправдывал действия своего правительства, порицая лишь методы, какими оно пользовалось. Как раз человеколюбивые и гуманные миссионеры содействовали распространению как в колониях, так и в метрополиях ложного представления о "благотворности" колониализма. А многие проповедники часто злоупотребляли доверием африканцев. Они сеяли раздоры между племенами и вождями, вели шпионаж в пользу колонизаторов, сурово осуждали любое непослушание властям, установленным якобы самим господом, порицали всякую мысль о насильственном освобождении от ига чужеземцев.