Владимир Возовиков - Сиреневые ивы

• Название: Сиреневые ивы
• Автор: Владимир Возовиков
• Жанр: История

---

Сейчас они идут разными тропами, ефрейтор Пакулов и рядовой Мельников, во главе пограничных нарядов, два рослых парня, похожих как братья, хотя один смуглый и темноволосый, другой - рыжий, в солнечных веселых веснушках, один забайкалец, другой кировчанин. Роднит их сходство повадки, выработанное службой на границе, а еще - веселая сметливость взглядов и мгновенная готовность ко всему. Они очень богатые люди - у каждого по одиннадцать братьев и сестер. Эти парни знают, что берегут, служа на своей именной заставе...

Полоска зари протекла в распадке гор, легкая сухая прохлада предвестница утра заполнила речную долину. Пора "собачьих вахт" особенно трудна для часовых - сон теперь коварен: это самое подходящее время для волков и лазутчиков. Как ни осторожен шаг по затемненной дорожке, от казармы навстречу выходит дежурный по заставе ефрейтор Михаил Белько. У пограничников своя система оповещения - Белько, не иначе, получил сигнал с затемненной вышки, где теперь, по расчету, стоит Николай Сидоров, дизелист, кавалерист, старший наряда. На вышке пост особенный - и потому, что с нее днем и ночью просматривается большой приграничный участок, и потому, что дозорный одновременно охраняет своих товарищей. Конечно, на заставе теперь система скрытого оповещения, но системой номер один всегда остается зоркий солдатский глаз. А кроме того, этот пост под особым наблюдением. Бюст Героя Советского Союза генерал-лейтенанта Н.Н. Олешева, установленный на площадке перед заставой, обращен лицом сюда, и кажется, ни ночью, ни днем прославленный боевой генерал не сводит глаз с этого бессменного поста советской границы.

У казармы сошлись старший лейтенант Барков и заместитель начальника заставы по политчасти лейтенант Владимир Карташов. Один возвратился с проверки службы нарядами, другой пришел проверить службу на заставе. Барков приносит в канцелярию запахи свежей хвои, речной воды и ружейного масла. Поставив на стол следовой фонарь, скинув фуражку, устало садится к столу.

- Как там?

- Тишина.

Значит - порядок. Спрашиваем;

- А эти дикие крики в горах?

Молодые офицеры усмешливо переглядываются.

- Гураны, - поясняет Барков. - В июле у них начинаются свадьбы, вот и пробуют голоса, вызывают подруг и соперников,

Становится неловко, и Барков, видимо, уловив это, просто говорит;

- Я, когда первый раз услышал, тоже подумал - стая волков лося рвет...

Выходим под звезды, с минуту слушаем тишину. Карташов советует доспать оставшиеся часы перед походом - иначе днем будет тяжело без привычки. Барков засмеялся;

- Я, однако, пойду. Спиннинг прихватил, а зорька обещает быть уловливой. Начальник отряда у нас строговат, не одобряет рыбацкого баловства, но за счет личного сна, думаю, можно и побаловаться. Заодно как следует разомнусь.

Попробуй тут засни, если твой сосед полночи блуждал по горам и, оказывается, даже не размялся как следует! Живя рядом с пограничниками, невольно хочешь походить на них. Однако Барков взял в руки не спиннинг, а самодельную удочку, слаженную кем-то из солдат. Объяснил:

- Очень уж тихо нынче. Посижу на берегу, послушаю, погляжу кругом...

Значит, с удочкой на берегу - тоже служба?.. В теплом воздухе ночи вдруг отчетливо, остро проходит пронзительный холодок - так, что мурашки бегут по телу. И вдруг понимаем - это тревога. Вечная жилица приграничья, притаившаяся до своего срока, разлитая в темноте ночи, она каждый миг готова взорвать ее командами, гулом моторов, лязгом оружия и, может быть, выстрелами. Как бы ни было тихо на границе, здесь всегда тревожно.

x x x

Через реку они переправились в темноте. Брод искать побоялись, одежду и рюкзаки перевезли на бревне, прибитом к речной отмели, после чего бревно предусмотрительно отправили по течению. От берега слишком не удалялись, опасаясь в темноте нарушить контрольно-следовую полосу. Выбрали темный распадок, заросший пихтами и осинником, отыскали убежище под шатром широколапой пихты, похожее на волчье логово, спали по очереди. Тоска и угроза чудились в мерном гудении старых деревьев, в далеких криках зверей и ночных птиц. Какие-то странные огоньки временами мерцали в глухой черноте распадка, чудился хруст сучьев и далекий собачий лай. "Какая огромная земля, и какая, однако, тесная, когда ты на ней чужак!" - с тоской думал младший из нарушителей, вздрагивая от каждого шороха. Он с ненавистью прислушивался к дыханию того, кто втянул его в это опасное дело. Если б заранее знал, что им предстоит!.. А впрочем, догадывался. Конечно, обещанные деньги, безбедная жизнь впереди - это немало, но какая страшная черта отделяет пока от той заманчивой жизни! Да и не одна... И может быть, уже заложена в автоматный ствол та пуля, что вот-вот поставит точку в его извилистом пути к призрачному богатству? Ну нет, его начальник пусть поступает как хочет, а он сразу поднимет руки при первое оклике. Но поможет ли это? Что, если и в самом деле начальник дал ему медленно действующий яд как раз на такой случай, а сам попытается откупиться тайной, которую несет через границу?.. Хитрый, безжалостный волк, он может спокойно похрапывать, зная, что не всадят нож в его хищное брюхо, не стукнут камнем по башке, чтобы связать и выпытать тайну... Остается лишь повиноваться и ждать подачки. Как собака! Но собака лишь преданностью и повиновением может заслужить благосклонность господина. Значит, преданность и повиновение до конца...

А ведь русские мальчишки приняли его за бурята. И наперебой старались подсказать, как разыскать несуществующую лошадь. Разве он и раньше не замечал, что в этой стране к человеку относятся одинаково, с каким бы акцентом он ни говорил, какого бы цвета ни была его кожа. Почему же на его родине о ней вслух стараются говорить лишь плохое? А вот он теперь больше всего хотел бы поселиться где-нибудь в здешнем краю, где у каждого есть свой дом, и работа, и хлеб... А ведь это, наверное, осуществимо, пока они не ступили на черту границы. Вернуться назад, пока там не хватились? Или открыто пойти к советским пограничникам и все рассказать?..

Но шевельнулся холодок смерти под сердцем и снова напомнил о преданности и повиновении тому, кто спал под пихтовым шатром, по-звериному свернувшись в клубок прямо на земле.

С ближнего гребня, поросшего березками, подала звонкий голос зарянка, сразу стало заметно, как редеет тьма. Пора было поднимать начальника. Теперь им двигаться где шажком, где ползком - чтобы не напороться на пограничников, тщательно изучить участок перехода чтобы в подходящий миг совершить быстрый и безошибочный прорыв. Выбранный путь, видно, придется пройти до конца. А начальник вечером сказал: если бы все лазутчики попадались, они давно перевелись бы. Начальнику надо верить.

x x x

Наш маленький отряд построился на восходе солнца. Мы кавалерийское звено. Звучит несколько странно, особенно если незадолго до того пришлось совершать марш в танке, начиненном электроникой, следить за работой операторов станции наведения ракет, пролететь тысячи километров над грозами и туманно-сизым океаном сибирского антициклона, откуда земля кажется малоизвестной планетой. И все же мы - кавалерийское звено, хотя нет у нас ни острых шашек, ни звонких шпор. Зато есть лошади - рыжие и гнедые, спокойные и с норовом, они уже почуяли близость похода, позванивают трензелями, дергают поводья, в их фиолетовых глазах засквозили сиреневые горные дали, прохлада глубоких падей, каменный зной накаленных солнцем гребней, зеленая духота тайги.

Майор Белянин, проверив экипировку, уточняет задачу отряда и маршрут движения, порядок наблюдения, сигналы, время периодической радиосвязи с заставой.

Минуту стоим перед бюстом генерала Олешева, отдавая честь памяти человека, который был одним из первых начальников этой заставы, командовал маневренной кавалерийской группой в здешнем погранотряде, потом - соединением на фронтах Великой Отечественной войны, летом сорок пятого вернулся на восток командиром корпуса и в составе войск Забайкальского фронта вел своих воинов через горы, леса и пустыни Маньчжурии. Здесь, на заставе, он стал командиром, а со временем вырос в крупного военачальника, чьи боевые дела на полях войны увенчаны Золотой Звездой Героя.

- ...Приказываю: выступить на охрану Государственной границы Союза Советских Социалистических Республик...

Негромкий, отчетливый голос начальника заставы как бы отделяет нас от этих уютных домиков над прозрачной веселой рекой. Они еще рядом, но путь наш до них долог - пока не замкнется названный в приказе маршрут. Уходя, как будто чувствуешь на себе живой взгляд Героя. Сколь же велика сила благодарной человеческой памяти, и как нужна эта память нам самим! В ней и отцовский мудрый завет, и боевой опыт, выстраданный в жесточайших битвах, - опыт, сберегающий сыновей и внуков. Стоит на заставе бронзовый генерал, провожая и встречая пограничные наряды, ее вечный начальник, вечный часовой Родины, и от его близости увереннее становится молодой пограничник, как будто во всякий миг он может опереться на это надежное бронзовое плечо, как будто все те бойцы, которых водил Николай Николаевич Олешев в наряды и огневые атаки, идут рядом по дозорной тропе. Через героев страны мы приобщаемся к ее общей славе и силе...