Алексей Корепанов - Зона бабочки

• Название: Зона бабочки
• Автор: Алексей Корепанов
• Жанр: Космическая фантастика

Герман Гридин, агент спецгруппы «Омега», получает задание проникнуть в некую аномальную зону. Он приступает к работе и выясняет, что зона не просто аномальная. Эта расположенная непонятно где зона — совершенно необыкновенная, и то, что происходит там, не поддается никакому объяснению. Поиски, стычки, странные встречи и не менее странные разговоры… Герман даже не подозревает, куда именно он попал, и кого в конце концов там встретит… А все уходит своими корнями в далекие шестидесятые годы, когда шофер Павел Ширяев работал на Крайнем Севере…

---

Городская окраина, «спальный» район — так это выглядело. Обыденно выглядело, и просто радовало глаз своей обыденностью.

По правую руку от Гридина, на обочине, чуть наклонно торчала из земли железная рогатка, покрашенная белой краской. Возможно, она была элементом нехитрой дорожной конструкции, на которой пишут название населенного пункта. «Курносовка». «Бочагово». «Лихославль». Сам щит с надписью отсутствовал.

Наверное, неспроста.

«Где находится зона, знать тебе, Командор, не надо, — таков был ответ Скорпиона на вопрос Гридина. — Это совершенно лишняя информация. Ну, считай, — на Луне».

Потому-то и пришел в себя Герман только в вертолете, за час до посадки. А о том, что было до вертолета — поезд ли, автомобиль, самолет, подводная лодка или космический корабль, — он не имел ни малейшего понятия. Что ж, начальству, как всегда, было виднее. Не надо знать — значит, не надо. Гридин верил Скорпиону, как самому себе. Доводилось им вместе работать там, где было жарко, и в такие попадать переплеты… Многим он был обязан Стасу, да и Стас ему — тоже.

Герман обернулся и увидел такие же деревья, такую же обочину и такое же шоссе, только уходящее вниз, в застывший белый туман. За деревьями, с обеих сторон, простирались черные поля. Ни в поля, ни в туман ему было не нужно. Он на всякий случай проверил, на месте ли пистолет и запасной магазин — хотя и так чувствовал, что на месте, — одернул куртку и неторопливо направился вверх по склону, держась у левой кромки. Будут ли тут встречные автомобили, он не знал, но предпочитал придерживаться правил. Вообще, самое целесообразное — придерживаться правил.

«Если они не мешают выполнять задачу», — мысленно добавил он.

Как обычно на заданиях, когда вот-вот уже дойдет до дела, Гридин ощущал прилив внутренней энергии, который ничуть не мешал состоянию сверхготовности. Состояние это чем-то напоминало эйфорию, но только эйфорию контролируемую — хотя такое определение было, наверное, оксюмороном. И только сейчас Герман осознал, что ни разу с того момента, как он пришел в себя на борту вертолета, не вернулось к нему незнакомое ранее щемящее чувство, в последнее время беспокоившее его. Это было чувство какой-то утраты — будто лопнула внутри некая струна, будто оторвался кусок души. Словами такое описать было невозможно, и Гридин ничего никому не говорил.

Он досадливо мотнул головой и постарался сосредоточиться только на том, что видел перед собой.

Вокруг было тихо и безлюдно, и никто больше не задавал никаких вопросов. Пока? Серые здания медленно приближались, и, возможно, кто-то смотрел на него из окон.

Сирена помалкивала.

3

Велосипед то и дело подскакивал на выступающих из земли корнях, и Наташа каждый раз оглядывалась, чтобы проверить, как там поживает привязанная к багажнику сумка. Проплывали мимо сосны, на лесной дороге, усеянной рыжей хвоей, виднелись следы копыт и широких рубчатых колес трактора «Беларусь», и копошились среди конских «яблок» деловитые навозные жуки. Полуденное солнце светило вовсю, но жары не было: вторая половина августа, конец лета — какая уж тут жара?

Да, судя по солнцу, Наташа проторчала в очереди не меньше двух часов. Когда отправлялась в Новиково, еще и десяти не было. Доехала без заминок. И что такое пять километров? Пустяк! А оказалось, не нужно было поутру возиться с маникюром, да и вообще копаться, потому что у новиковского сельпо толпилась уйма старух с кошелками — видать, со всей округи, — плюс еще с десяток явно городских личностей, с велосипедами, то ли туристов, то ли таких же отдыхающих, как и сама Наташа. И мужиков там крутилось порядочно (в рабочее-то время!), сине-серых, небритых, помятых, дымящих папиросами «Прибой». И это значило, что в сельпо завезли плодово-ягодное вино, которое в народе звалось «гнилушкой». Несколько раз, в общежитии, Наташе доводилось пивать этот дешевый — по девяносто две копейки бутылка! — со специфическим вкусом напиток (а что еще прикажете пить студентам?), и впечатления у нее остались не самые приятные. Мягко говоря. Впрочем, портвейн был не лучше.

Продавщица трудилась явно не по-стахановски и не по-гагановски — куда ей было спешить-то? — очередь двигалась медленно, да только ни у кого и не горело. Разве что у сине-серых похмельных мужиков. Но они-то как раз отоваривались без очереди, потому как все вокруг были сознательными и понимали: ну надо людям «поправиться», и работа, опять же, ждет их, ненаглядных. Вон, и трактор с прицепом стоит, поджидает, и грузовик… У Наташи, собственно, тоже не горело. Жорина бабушка, Серафима Ивановна, к домашним делам ее не подпускала. «Мядовый месяц — вот и отдыхай, девонька, — говорила она. — Еще наработаисси. Вы ж ко мне с Жоркой не горбатиться приехали, а с хозяйством я и без вас справлюсь. Отдыхайте, молодожены, сил набирайтесь. Вы ж, нябось, по ночам-та их нямало тратите, друг на дружку-та?»

Вот они с Жорой и отдыхали. Вернее, продолжали отдыхать. Начался их отдых на третий день после свадьбы, когда они вдвоем сели на поезд и покатили в Ленинград. Жили в гостинице «Ладога», целыми днями ходили то по музеям, то по магазинам, то в кино, а ночами… Действительно сил тратили немало. В общем, и дни были хорошие, и ночи, и погода питерская не подвела. Вернулись домой, сгрузили покупки, а потом, опять вдвоем, — теперь уже на катер и в деревню. Правда, особенно разгуляться тут было некогда — у Жоры заканчивался отпуск, и нужно было еще съездить в Бежецк, к Наташе домой, а потом что-то придумывать с ее работой. Хотя от самой Наташи тут мало что зависело — ну какая работа может найтись для свежеиспеченной выпускницы филологического факультета пединститута? Учительствовать в одной из городских школ? Так в филологах нехватки не то что не было, а даже наоборот — был переизбыток. Другое дело, если ехать по распределению в деревню, но Наташа получила «свободный диплом», поскольку все знали: она выходит замуж и остается в Калинине, потому что муж работает здесь же, на вагонзаводе. Конечно, для «свободного диплома» играть свадьбу нужно было раньше, до распределения… но звезды расположились удачно, и все устроилось самым лучшим образом.

Разумеется, дело тут было вовсе не в каких-то там далеких звездах, которые имели в виду все дела земные, а в Жорином дяде — далеко не последней фигуре в многотысячном коллективе вагоностроителей. Дядя занимал должность заместителя секретаря заводского партийного комитета и имел возможность, как говорится, «решать вопросы». И совсем не случайно его племянник Георгий Гридин, закончив местный политех, уже через несколько лет стал начальником технической части рамно-кузовного цеха. И это при том, что кадры ИТР на заводе продвигались вверх по служебным ступенькам крайне медленно… Вот так, еще и тридцати не стукнуло — а уже начальник. Более того, дядя и квартиру ему в новом заводском доме выбил, да еще и двухкомнатную — на одного! Мол, на перспективу, в расчете на будущую семью, а то ведь может и свалить ценный специалист на какое-нибудь родственное предприятие. В ту же Коломну, например. Или в Ригу. А этой весной, с подачи Жоры, дядя начал хлопотать и за будущую жену племянника. Переговорил с партийными коллегами из пединститута и обеспечил Наташе «свободный диплом», не забыв, как водится, отблагодарить товарищей кое-каким дефицитом из заводских фондов. А сейчас «пробивал» для нее еще одну ставку библиотекаря в заводском Дворце культуры «Металлист».

Наташа была очень благодарна и Жоре, и особенно его влиятельному дяде за то участие, которое они принимали в устроительстве ее жизни, и радовалась, что есть у нее такие помощники. Без помощников гораздо тяжелее заполучить уютное местечко под солнцем, что бы там ни твердили о том, что в советской стране перед каждым открыта любая дорога. Дороги-то, может, и были открыты, да только вот куда они вели?… Однокурсницы, а больше всего — соседки по комнате в студенческом общежитии, тоже радовались за Наташу и по-хорошему ей завидовали. Жору она с ними познакомила еще зимой, и впечатление он на них произвел самое благоприятное: не такой же студент-одногодок с ветром в голове, любитель запивать «гнилушку» пивом, которого потом, после института, еще и в армию загребут, а вполне солидный человек, с квартирой и очень приличной зарплатой.

Впрочем, Наташа его себе специально не подбирала. Да и сама отнюдь не была несчастной Золушкой. Вот только отец… После войны, в сорок шестом, он вернулся в родной Бежецк из Австрии, в сорок седьмом женился на Наташиной матери, а уже через год, после рождения дочери, угодил в тюрьму за пьяную драку с поножовщиной — не первый он был и далеко не последний из русских людей, кому ломала жизнь водка. Хотя, отбыв срок, он вроде бы взялся за ум и принялся шоферить в Бежецке. Попивал, конечно, как большинство тамошних работяг, но в драки уже старался не лезть и в семье тоже не буйствовал. С женой жил дружно и дочке внимание уделял… Нет, конечно, всякое бывало, но в общем… Чаще всего Наташа вспоминала отца именно таким, каким он был в те годы. Но прошли они, те годы, и в шестидесятом отец подался на Крайний Север. Погнался, что называется, за длинным рублем… или просто не сиделось ему на месте? Три года подряд вот так приезжал-уезжал — правда, и деньги привозил приличные. А потом не приехал…