Анастасия Вербицкая - Дух Времени

• Название: Дух Времени
• Автор: Анастасия Вербицкая
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-85689-138-5

Блестяще написанный большой двухтомный роман о судьбах русских женщин в эпоху русско-японской войны и первой русской революции. Героиням романа повезло полюбить и быть любимыми настоящими героями того времени – профессиональными революционерами, которые со всею полнотой ответили на их чувства. Но таков уж был «дух времени», что революция забрала у них всё самое сокровенное– и личную жизнь, и счастье, и последние сбережения ради абстрактных понятий о необходимости пострадать ради счастья всего человечества…

---

– Ух! Сколько чертей в этой натуре! – раз как-то заметил Тобольцев. Анна Порфирьевна рассердилась.

– Стыдно клепать на девушку!.. Она чистой жизни… Прошу не смущать ее, если не хочешь меня обидеть!

Федосеюшка раз в три недели просилась ночевать к замужней сестре. Возвращалась она аккуратно к семи, но дня два после этого выхода не могла оправиться: была желта, с синими кольцами вокруг глаз, с лихорадкою в худом, изможденном теле.

– Подумаешь, сестра на ней всю ночь воз возила, – язвил кучер Ермолай, который, как опытный сердцеед, чувствовал «натуру» в этой девушке. Он не прощал ей того, что она не поддается на все его подходы и что она осрамила его на весь двор, уронив его престиж донжуана. – Подожди, ужо… Уж я тебя выслежу! – грозил он ей. – Разыщу твою сестру…

Трудно сказать, из каких тайных и запутанных нитей сплетаются людские отношения?.. Какие предчувствия, антипатии, предубеждения и впечатления ложатся в их основу? Но бывают необъяснимые, как бы мгновенно загорающиеся в душе с первой встречи, чувства симпатии или вражды. Эту глухую, загадочную антипатию с первого же момента почувствовала Лиза, увидав халдейское лицо Федосеюшки. И страннее всего: они были похожи чем-то друг на друга… фигурой, типом лица, даже некоторыми черточками натуры. И это сходство ещё более обостряло антипатию Лизы. Она готова была побиться об заклад, что Федосеюшка ненавидит ее. За что?

Причины не было… В конце концов, Лиза должна была себе сознаться, что боится этой девушки, похожей на восточную волшебницу. И всякий раз, когда неслышными шагами Федосеюшка входила в комнату Лизы, у той сердце падало. «Точно чашу с ядом несет мне: такое у неё лицо и такое у меня чувство», – говорила она Тобольцеву.

– Наверно, у дверей подслушивает и подглядывает, – смеялся Тобольцев. – Вот подглядит, как мы целуемся, и очутимся мы оба в её власти… – Он смеялся, а Лизе было жутко.

Но она ошиблась. Федосеюшка была очарована красотой Лизы, её изяществом, её туалетами… Гордость и замкнутость Лизы, то именно, что отталкивало других, пленяло Федосеюшку. Свое сходство наружное она подметила первая и гордилась им, подражая Лизе и следя настойчиво и с странным волнением за каждым её шагом. Тайна отношений Лизы к Николаю давно раскрылась перед зоркой халдейкой, но эту тайну она умела ревниво беречь. Ей нравилось, что Лиза живет «без мужчины»… Чувствуя антипатию Лизы, она гордо сторонилась от нее, но о сближении мечтала… Это было одно из тех загадочных, тонких и сложных чувств, которые родятся в женском сердце, заставляя его биться сильнее при взгляде на другую прекрасную женщину.

Горничная Стеша, служившая внизу у стола, была совсем другого типа: франтоватая, легкомысленная, помешанная на «новшествах» и совсем отпадавшая от старых обычаев. Она обожала Лизу и всей душой ненавидела Федосеюшку. Она не прощала ей внимания Ермолая, с которым Стеша открыто жила, хотя у того в деревне была жена и пятеро детей.

В тот вечер, когда Катерина Федоровна впервые пришла на зов Тобольцева., Потапов звонил у подъезда «самой».

– Вам кого? – спросил старый Архип, в полушубке дежуривший у ворот. – Молодых господ нету дома, кажись…

– А «сама»?

Тонкая фигура Федосеюшки появилась на пороге подъезда.

«Новенькая?.. Это хорошо… И старик не признал…»

– Анна Порфирьевна дома?.. Доложите ей: купец из Перми…

Федосеюшка пронзительно поглядела в мужественное лицо, обрамленное волнами белокурых волос, и сразу запомнила его всего, до малейшей черточки…

«Глаза, как ножи… Ей бы сыщицей быть…» – с неприятным чувством подумал Потапов.

Федосеюшка низко поклонилась гостю в пояс и беззвучно вспорхнула по лестнице. Потапов ждал в столовой, стоя у буфета и барабаня пальцами по доске.

– Вас в гостиную просят, – пропела Федосеюшка, как тень вырастая на пороге. Потапов покраснел под жгучим взглядом этих глаз и шагнул в гостиную. Он крепко запер за собою дверь.

С дивана поднялась изумленная Анна Порфирьевна. С секунду они глядели друг на друга, и сердце Потапова билось.

– Не узнаете?.. Анна Порфирьевна?..

Глухой крик сорвался с уст хозяйки. Потапов кинулся ей навстречу. Они сами не помнили, как это случилось, что они крепко обнялись. Она дрожала всем телом, он это чувствовал… Федосеюшка с застывшей на лице странной улыбкой стояла за дверью и слушала…

Минут через десять, взволнованная необычайно, хозяйка позвонила. Дверь распахнулась мгновенно.

– Самовар, Федосеюшка!.. Нет, не в столовую… А ко мне, в спальню… Да пошли ко мне Лизавету Филипповну…

Лизу она звала потому, что Степан сказал ей:

– Не нравится мне ваша прислуга… Нельзя ли нам без неё обойтись?

Анна Порфирьевна удивилась, но перечить не стала.

И вот тоскующая, печальная Лиза вошла в спальню «самой»…

Ее любопытство было задето. Никого, кроме Тобольцева, не принимала суровая хозяйка в своей сектантской спальне. И без доклада никто туда не дерзал войти… «Какой-нибудь старец или странник…» – думала она.

Потапов снял очки, и синие глаза его опять смеялись.

«Кто же это?.. Красивый какой! – подумала Лиза, когда огромная фигура гостя поднялась с кресла при её входе. – И большой… А рот, как у женщины…»

Застенчиво улыбаясь, как дети, они исподлобья поглядели друг другу в глаза.

Лиза принесла наверх варенья к чаю, закусок и соленья к ужину. И всякий раз Потапов с новым тревожным чувством следил за её движениями.

Их не познакомили. На прощание они опять застенчиво поклонились друг другу. И детские глаза и кроткая улыбка гостя поразили тогда Лизу, как удивительный контраст со всей его фигурой и мощным звуком его голоса. Тайна, облекавшая приход Потапова, показалась ей привлекательной. Уважение и радушие «самой» к гостю окружали его каким-то ореолом. Спрашивать Лиза ничего не смела, но много думала об этом визите.

Гость остался ночевать в Таганке.

Хозяйка, ложась спать, сказала Федосеюшке: «Постели барину в комнате, где Андрей Кириллыч гостил… Все приготовь… К шести завтра утром нам самовар подай… Опять-таки не в столовую, а в гостиную… И запомни, Федосеюшка: для этого гостя я всегда дома, хоть бы меня и не было!.. Поняла?»

Федосеюшка молча поклонилась в пояс, и яркие глаза её спрятались под опущенными ресницами.

Когда Потапов вошел в уютную комнатку, радуясь, что сейчас, после долгих мытарств, он ляжет в мягкую постель, на чистое белье и заснет, как камень, – у кровати он увидал Федосеюшку. Она тщательно взбивала подушки.

– Здесь вот туфли Андрея Кириллыча, гость дорогой, – пропела она. – Туточки вода и будильник… Прикажете его завести?

– Нет… Благодарю вас… Я сам, – застенчиво пробормотал Степан. В нем инстинктивно заговорил природный страх перед «женщиной»…

Федосеюшка с низким поклоном пошла к двери. Потом вдруг оглянулась… И Потапов вздрогнул… Никогда не видал он таких ярких, таких жадных глаз!.. Невольно глядел он в её зрачки, в её темное лицо, где каждая черточка дрожала, казалось, от сдержанной чувственности.

Так прошло мгновение. Кровь била в виски Степана.

– Может… вам… ещё… что надо? – глухо, чужим голосом, разом высохшими губами прошептала она. И чувствовалось, что дрожь желания пробегает, как судорога, по её телу.

– Ничего… Благодарю вас! – поспешно, почти грубо ответил Потапов и потупился.

С секунду ещё она помедлила на пороге…

– Я сплю рядом… за стеной. Коли надо, постучите… – еле расслышал он её шепот.

Она исчезла беззвучно, точно сквозь землю провалилась.

– Ведьма!.. – прошептал Потапов. Сердце его стучало.

Сон его как рукой сняло… Он долго ворочался на звеневших под ним пружинах. Ему казалось, что он слышит знойное дыхание женщины, тут, за стеной…

Перед ним во тьме неотступно стояло лицо Лизы… Эта дикая и печальная красота произвела на него, не обращавшего внимания на женщин, неожиданное, странное впечатление… «Что за наваждение?» – думал он. И тотчас, улыбаясь, закрывал глаза и видел эту застенчивую улыбку, черные пышные волосы, наивно-гордый и тоскующий взгляд. «Точно сказка… – резюмировал он свои впечатления. – И на кого она похожа?..»

Он засыпал уже, когда тайно работавшая память подсказала ему поэтичные образы «Потонувшего Колокола», прочтенного случайно на днях… где-то в вагоне, по дороге в Москву.

– «Раутенделейн!..»[127] – сказал он вслух. И радостно засмеялся.

Часть вторая

Люблю свой острый мозг, огонь своих очей,

Стук сердца своего и кровь своих артерий,

Люблю себя и мир…

Эм. Верхарн[128]

I

Когда Тобольцев предложил невесте обвенчаться на Красной горке[129], она серьезно ответила, что это невозможно… Во-первых, не на кого оставить уроки в институте и заведование библиотекой; во-вторых, в мае предстоит экзамен музыки…

Из Петербурга наезжал знаменитый старик-экзаменатор. И этот день был страшен, как Судный день.