Эдуард Эррио - Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936

• Название: Из прошлого: Между двумя войнами. 1914-1936
• Автор: Эдуард Эррио
• Издательство: Издательство Института международных отношений
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1958

Имя Эдуарда Эррио хорошо известно советским читателям. Видный французский политический и общественный деятель, бывший многократно главой правительства и министром Третьей республики, почетный председатель Национального собрания в Четвертой республике, лидер Республиканской партии радикалов и радикал-социалистов, член Французской академии, эрудит и тонкий знаток французской и мировой культуры, Эдуард Эррио пользовался заслуженным признанием и широкой известностью не только на своей родине, но и далеко за ее пределами. В течение многих десятилетий, особенно в период между двумя мировыми войнами, он был в самом центре крупных политических событий своей родины, а также в значительной мере и всей международной политической жизни. Он был не только ее современником и наблюдателем, но во многом и ее участником. Среди мемуаристов той эпохи мало найдется таких, кто был бы также хорошо осведомлен о всех сложных перипетиях политической борьбы, о ее тайных скрытых пружинах и закулисных маневрах, как Эдуард Эррио. Он много видел и много знал. Уже с этой точки зрения его мемуары представляют большой интерес. Не будет преувеличением сказать, что всякий, кто хочет изучить развитие политической борьбы во Франции, или историю международных отношений 20-30-х годов нынешнего столетия, или даже просто ознакомиться с этой эпохой, не сможет пройти и мимо мемуаров Эррио.

---

Я не хочу верить, что это последнее усилие будет напрасным и что невозможно добиться справедливого урегулирования, способного обеспечить удовлетворение законных требований Италии при уважении основных суверенных прав Эфиопии.

Сейчас перед нами выступит наш итальянский коллега; я не сомневаюсь, что его претензии будут рассмотрены Советом самым тщательным образом. Я убежден, что представитель Итальянского королевства со своей стороны встретит предложения, которые могут быть ему сделаны, в духе самого широкого примирения.

Устав связывает нас всех. Вы только что выслушали выступление представителя Соединенного Королевства, который заявил о верности своей страны принципу коллективной безопасности, выразителем которого является Лига наций. Подобное утверждение радует представителя Франции более чем кого бы то ни было. Я не хочу ссылаться на прошлое, но я вправе сказать, что ни одно правительство не защищало с таким рвением, как правительство Франции, этот принцип, на котором основаны все международные обязательства моей страны. Сейчас мир задает себе вопрос: сумеет ли женевский институт выдержать испытание, которое ему предстоит. Моя вера в будущее Лиги наций непоколебима. Скоро год как я имею честь представлять здесь правительство республики, и за все это время, преодолевая самые опасные затруднения, Совет с неизменным успехом справлялся со своей высокой и благородной миссией. Благодаря лояльному содействию Соединенного Королевства, Италии и других держав были урегулированы проблема Саара и венгро-югославский спор. Тесное, смелое и благородное сотрудничество всех представленных здесь ответственных правительств позволило нам устранить в ряде случаев угрозу войны.

Я не собираюсь напоминать вам все, что Лига наций имеет в своем активе; чтобы укрепить наши надежды, достаточно и этого. Мы будем продолжать свои усилия. Мы исполним свой долг членов Лиги наций, не пренебрегая ничем ради достижения мирного разрешения рассматриваемого нами спора. Все «мы заботимся о соблюдении обязательств Устава. Все мы полны решимости служить делу мира».

Никогда еще «дух Лиги наций», повторяя, выражение Муссолини, не был воплощен в более ортодоксальной речи.

Неужели я ошибался относительно истинных намерений Пьера Лаваля?

8 сентября Лаваль телеграфировал французскому послу в Лондоне, предложив ему поставить перед британским правительством конкретный вопрос относительно готовности Англии выступить в духе немедленной и эффективной солидарности в случае нарушения Устава и применения силы в Европе. (Донесения французского посла в Лондоне, № 1634-1640). «Опасаясь неблагоприятного развития итало-эфиопского конфликта и военного выступления Италии, сэр Сэмюэль Хор пришел к выводу, что в случае явной агрессии со стороны Италии необходимо, в силу статьи 16 Устава, прибегнуть к немедленным санкциям. Несомненно, с правовой точки зрения Устав в этом случае применим, поскольку Эфиопия является – правильно или неправильно – членом Лиги наций. Со своей стороны в своих вчерашних заявлениях я также подтвердил верность Франции принципам и процедуре Устава. Тем не менее, когда речь идет о государстве, занимающем в европейской политике такое большое место, как Италия, французское правительство считает своим долгом подумать о фактическом положении, которое могло бы возникнуть в случае применения санкций, иными словами, об осложнении и расширении вооруженного конфликта, который, в случае невозможности помешать его возникновению, напротив, надлежало бы ограничить в пространстве и времени».

Лаваль напоминал при этом, что до сих пор британское правительство уклонялось от принятия каких бы то ни было обязательств в рамках всеобщей системы взаимопомощи, в частности в 1930 году, во время морской конференции. «Английское правительство должно понять, – писал Пьер Лаваль, – что в настоящее время мы вправе задать себе вопрос, не могли ли измениться основные принципы британской политики в такой степени, чтобы гарантировать нам отныне в Европе, в любом случае и при аналогичных условиях, такое же эффективное выполнение своих обязательств, которого она требует сегодня. В связи с тем, что в декларации от 11 декабря 1932 года английское правительство провозгласило принцип отказа от применения силы в Европе, готово ли оно теперь уточнить, что во всех случаях, когда будет констатировано применение силы со стороны какого-либо европейского государства, члена или нечлена Лиги наций, Великобритания возьмет на себя обязательство немедленно и эффективно применить против такого государства все санкции, предусмотренные статьей 16? Вопрос этот может быть поставлен в еще более конкретной форме: если применение санкций было бы признано возможным и необходимым в случае с Италией и привело бы к расширению конфликта в Европе и Германия захотела бы воспользоваться этим обстоятельством для того, чтобы осуществить свои планы в Австрии, что будет делать Англия? Сочтет ли она себя обязанной гарантировать независимость Австрии, от чего она до сих пор отказывалась? Мне известно, что лондонское правительство не любит основывать свои обязательства на гипотезах. Однако рассматриваемая возможность слишком непосредственно связана с нынешним кризисом, чтобы мы не имели права на точный ответ». Телеграмма от 8 сентября предлагала нашему послу поставить эти вопросы перед министром иностранных дел Англии в порядке информации, не связывая правительство Франции.

* * *

Я прибыл в Женеву 8 сентября вместе с Поль Бонкуром. По правде сказать, ознакомившись на заседании совета министров с взглядами Лаваля на итало-эфиопский конфликт, я принял это поручение не без некоторого беспокойства. Речь Лаваля в Совете Лиги наций, полностью отвечавшая принципам этой организации, явилась для меня приятной неожиданностью. Чем объяснить такую перемену? Я не осмеливаюсь думать, что этому способствовало мое выступление. По-видимому, в дело вмешались Кэ д'Орсе и Леже[193]. Вопреки моим опасениям Лаваль не рассорился с Англией. Он содействовал образованию Комиссии пяти, которая в настоящее время занимается разбором конфликта. По прибытии в Женеву я был проинформирован Леже; он почти не надеется на мирное урегулирование. Италия и Эфиопия занимают одинаково непримиримые позиции.

Понедельник, 9 сентября, ушел на всякого рода формальности и выборы. Я завтракал с Политисом[194], который с присущей ему прямотой резко выступает против претензий Италии. Председателем Ассамблеи был избран Бенеш. При выборах вице-председателей на первом месте оказалась Франция, получившая 46 голосов из 50 (Англия и Италия получили 41 голос). Это было явным доказательством влияния, которым пользуется наша страна. Россия оказалась забаллотированной; это произошло не в силу какого-то политического маневра, а потому, что выставленные ею неожиданные кандидатуры вызвали раскол голосов; постараемся уладить этот инцидент.

10-го утром вернулся Лаваль.

Я долго беседовал с Жезом[195] по поводу Эфиопии. Он сообщил мне, что уполномочен предложить ряд уступок, но что негус никогда не согласится на итальянский контроль в какой бы то ни было форме, так как иначе он будет дезавуирован своим народом и даже убит. Я подсказал ему следующую мысль: если негус отклонит предложения, которые будут ему сделаны, то, может быть, ему стоит самому выдвинуть идею всеобщего контроля со стороны Лиги наций, членом которой является Абиссиния. Я посоветовал также, чтобы в случае объявления войны Италией негус не ответил таким же объявлением. Жез согласился изучить эти предложения, которые я и сам хотел обдумать. По его мнению, Италия сможет довольно легко завладеть пограничными районами Абиссинии, но не самой страной.

Сегодня произошла встреча между Хором и Лавалем. Вечером 9 сентября Иден сообщил мне, что Алоизи по-прежнему непримирим, но зато Англия и Франция приходят к согласию и Хор выступит с речью, которая должна понравиться французам.

В Бюро Ассамблеи с помощью Ван-Зееланда был урегулирован инцидент с Россией.

Среда, 11 сентября. Вчерашнее заседание Комитета пяти не дало никаких результатов. От имени Муссолини Алоизи продолжал отклонять все предложения. Лаваль познакомил меня с посланной им в Рим телеграммой, в которой он умоляет Муссолини принять во внимание невозможность для Франции отказаться от линии Лиги наций. Муссолини возразил, что он не принимает этого; однако на него должно было произвести впечатление изменение позиции французской печати, до сих пор слепо стоявшей на стороне Италии Д'Аннунцио направил президенту Франции бестактное письмо.

В 11 часов утра на трибуну Ассамблеи поднялся сэр Сэмюэль Хор. Элегантная осанка, тонкие черты лица, высокий открытый лоб. Он почти не жестикулировал, лишь изредка подчеркивал свою речь мягким движением правой руки. Его ясный голос отчетливо слышен в абсолютной тишине переполненного зала Ассамблеи. Я восхищался его спокойствием, самообладанием, его механической, ровной, спокойной манерой речи без всякой патетики, без резких телодвижений. Он произносит фразу за фразой, не делая особого ударения ни на одной из них. Речь его обращена не к Ассамблее, а к председателю. Было бы напрасным трудом искать в ней какой-то след волнения или желания взволновать. Это простое изложение доводов, стремление убедить, не прибегая ни к каким ухищрениям. Только к концу оратор несколько оживился. Речь его была очень хорошо принята Ассамблеей. Однако в зале царит скорее смятение, чем энтузиазм.