Пилип Липень - История Роланда

• Название: История Роланда
• Автор: Пилип Липень
• Жанр: Современная проза

Совершив дерзкий побег из мрачных застенков мучителей-программистов, рекламный бот Роланд залечивает раны и утешается воспоминаниями о детстве, полном отрад, и золотистом созревании. Тем временем в погоню за Роландом пускается безмолвный и зловещий Белый Охотник

---

B. Истории безоблачного детства. О синем дантисте

Давным-давно, когда мы были маленькими, летние каникулы длились не три месяца, как у нынешних школьников, а целых шесть. А в високосном году и все семь. А иногда и на восьмой месяц можно было прийти и обнаружить на школе замок. Не говоря уж о том, что в первый учебный месяц тоже никто не учился, потому что директор школы ездил куда-то далеко на курсы повышения квалификации. Мы с братиками всё лето сидели дома и смотрели сериалы, уже со звуком, но ещё чёрно-белые, и все как один бессюжетно-нравоучительные. Поэтому мы не очень любили телевизор и почти его не включали, дни напролёт развлекая друг друга шарадами и фантами. Впрочем, сидеть дома нам не слишком нравилось, и мы с утра до ночи пропадали то на озере, то в лесу, то на заброшенной фабрике зубной пасты. А по вечерам, наевшись перед сном хлеба с компотом, мы высовывались в окно, в темноту и стрёкот кузнечиков, и прислушивались к разговорам мамы с папой, пьющих вино на террасе первого этажа. Обычно они строили неторопливые хозяйственные планы на завтра, иногда прерываясь на бабочек, слетевшихся к лампе, а потом рассказывали друг другу непонятные и зловещие взрослые сказки.

– Жил-был один человек, – начинал, например, папа. – Может быть, помнишь – дантист из двадцатого дома?

– Как же, помню, – мама всегда всех помнила. – И что он?

– Рассказывают люди, что жил-был тот дантист, жил-был, и вот в одну осень появились у него под глазами синеватые круги. Он сначала подумал – от недосыпания, и стал дольше спать, сначала по девять часов, потом по десять, а потом и до самого обеда. Но круги не проходили, и даже понемногу увеличивались. Опечалился дантист, пошёл к доктору, и доктор велел ему бросить пить, печёнка мол у вас. Бросил дантист пить, а заодно и курить, тоже ведь вредно, и стал ждать. Но круги не проходили, а только синели понемногу. Огорчился дантист и пошёл к другому доктору, и тот велел ему кушать больше кальция и фосфора, селезёнка мол у вас. Принялся дантист кушать кальций, фосфор, а заодно и йод, тоже ведь полезно. Месяц кушал, два кушал, но и это не помогло – круги только пуще округлялись. Опечалился дантист и замазал круги тональным кремом. Посмотрел в зеркало и вздохнул с облегчением. Но увы... с каждым днём всё больше и больше крема требовалось, синева уже на щёки распространилась, хоть и немного побледнела. Разозлился дантист. И что мне до этих кругов, думает. Плевать на них! Что толку волноваться о том, на что не можешь повлиять? Попереворачивал он в доме зеркала – и зажил припеваючи. Но и этой уловки ненадолго хватило. Просыпается он однажды утром и видит: стало одеяло его синеватым, а засыпал он вроде бы под белым, хотя точно не помнил. Глупости, говорит себе дантист, раз точно не помню, значит, ерунда это всё, значит, оно голубым и было. Но на следующее утро и стены в доме синеватыми стали! Подбежал дантист к зеркалу, переворачивает, и ах – он весь синий, как инопланетянин! Нет, нет, это бред, говорит себе дантист, это нервы, надо бы мне успокоиться и развлечься. Включил телевизор, а по телевизору шоу: учёные обнаружили в космосе синее гравитационное смещение! А зрители улыбаются и учёным аплодируют, наивные. Бросился дантист к окну, воздуха свежего глотнуть – а там уж и небо сплошь голубое!

– Ужас какой, – сказала мама.

– Упал тогда дантист в обморок, а когда очнулся – позвонил в смирительный дом номер три и сдался добровольно. С тех пор его и не видели.

– Какой самоотверженный человек!

– Да-да, настоящий альтруист! Представь, что было бы, не сумей он себя остановить…

C. Истории безоблачного детства. О чёрном дантисте

После вечерней сказки родители гасили лампу и обычно сразу укладывались спать, но мы некоторое время ждали, прислушиваясь: иногда в полной темноте следовала ещё одна история, вполголоса, совсем беспросветная.

– Помнишь того дантиста, из клиники на проспекте? – начинала, например, мама.

– Нет. Что за он? – папа никогда никого не помнил.

– Неважно. Жил-был на свете один дантист. И была у него странность – больше всего на свете он любил извиняться и просить прощения. Начиналось с малого. Подойдёт, бывало, к человеку на улице и говорит: извините, который час? Отвечают ему, а он благодарит и просит прощения за беспокойство. Вроде бы ничего особенного, вот только глаза какие-то подозрительно чёрные. Или, скажем, идёт перед человеком по тротуару, а потом вдруг остановится, в сторону отскочит и пропускает его вперёд с искренними сожалениями и поклонами. Или в трамвае – всем подряд место уступает, руку к сердцу прикладывает, а у самого слёзы покаянные на глазах. Чудак, думали люди, немного на вежливости сдвинулся, и улыбались ему, и охотно извиняли за всё, а иногда и сами встречно извинялись. Но, как видно, не удовлетворяли его такие простые прощения. Те, кто попрозорливее, предсказывали, что добром дантист не кончит. И действительно, вскорости совершил он безобразную выходку: вырвал клиенту три лишних зуба, а потом упал на колени, ноги обнял и ну слезами поливать. Ужасный скандал вышел! С тех пор прекратили к нему люди с зубами обращаться, и вообще всячески избегали. Как завидят его, на другую сторону переходят. Стал тогда дантист из-за угла выпрыгивать. Выпрыгнет, плюнет на штанину – и давай каяться униженно! Или жвачку мог в волосы влепить, или гуашью облить, или юбку задрать. Долго его люди терпели, но когда он младенчика из коляски за ноги выхватил, чтобы потом перед мамашей извиниться, не выдержали: скрутили, кликнули санитаров и упекли в смирительный дом номер три. И простили, больной ведь человек, невменяемый. В смирительном доме дантист вроде бы затих, исправился, и в больничную церковь повадился ходить, у Иисуса прощение вымаливать. Тамошний батюшка его не любил, но придраться было не к чему – молится человек и молится. А через год, когда решили санитары отпустить дантиста домой, батюшка их предупредил: страшный это человек. Отчего, батюшка? – спрашивают санитары. Оттого, милые, что он у меня об Иисусе выпытывал – правда ли, что тот всех прощает. И что ж тут такого, батюшка? А то, что не хочет он, чтоб Иисус его простил. Псих он, батюшка, но не берите в голову, мы его обкололи до полной безвредности. И отпустили санитары дантиста домой. Месяц прошёл, другой прошёл, всё тихо. Но как-то раз под вечер вдруг звонок у пожарников зазвенел – рыдает девочка в трубку и от ужаса задыхается: дяденьки, чернота вокруг расползается! Спасите! Сосед наш, дантист-чудовище, чёрные молитвы во весь голос читает! Кликнули пожарники санитаров и вместе к дантистову дому помчались. И видят: из дверей да из окон дантистовых вытекает чернота и клубится, и к небу поднимается, свет солнечный закрывая. Поняли тогда санитары, что задумал дантист непростимое преступление против рода человеческого! Выломали они с пожарниками двери, ворвались, а дантист сидит на полу среди свечей и инфернум призывает, раскачиваясь. Стали тогда санитары с пожарниками в него серебряными пулями стрелять, вмиг изрешетили, да всё зря. Вытекла из тела дантистова его чёрная кровь, чёрным туманом испарилась и чёрной ночью землю окутала. Заплакали тогда санитары, заплакали пожарники, заплакал батюшка, и стали все вместе Иисуса о прощении молить. И было им прощение даровано, но лишь половинное. С тех пор укоротился день, и появилась ночь, и стали они сменяться ежесуточно. А если в темноте прислушаться, то можно различить, как чёрный дантист бесконечно перед всеми извиняется.

– А если взять, да и извинить его? – предложил папа. – Почему бы и нет, в конце концов, лично мне ночь даже нравится.

– Что ты! Не вздумай! Хочешь его ещё пуще раздразнить?

D. Истории безоблачного детства. О зубных щётках

Когда нам с Хулио, моим сводным братом, ещё дарили подарки на Рождество, за несколько дней до праздника мы традиционно перерывали весь дом в поисках подарочных носков. В Санту мы уже тогда не верили ни на грош и, переглядываясь как волчата, по нескольку раз в день планомерно обшаривали каждую комнату.

В один из таких обысков мы наткнулись на месторождение зубных щёток: в нижнем ящике комода, под мамиными свитерами. Первую щётку, жёлтую, нашёл Хулио. «Ролли, смотри! Старая зубная щётка! И зачем она здесь?» – он скакнул на стул, распахнул форточку и швырнул щётку в тёмно-синие вечерние пространства. В тот день подарков мы не нашли, и на утро принялись за поиски с новыми силами.

На этот раз в комоде рылся я. Щётка лежала на самом низу, между мохеровым свитером и газетой, устилающей дно. Ручка была серая, с серебристыми искорками. Щетинка ровная, белая. «Ролли? Ты чего там? Ну-ка... Вау… Обалдеть… Снова щётка, в том же месте!» И мы забыли о подарках, и занялись научными экспериментами.

Выяснилось, что щётки появляются в ящике исключительно по одной, при условии наличия не менее трёх свитеров в стопке, но никак не чаще четырнадцати раз в сутки. Ручки: синие, красные, зелёные, палевые, в продольную полоску, в рубчик, с полупрозрачными узорами, с резиновой окантовкой, с пружинящим зигзагом; щетинки: новенькие и блестящие, с лёгкими следами пасты между волосков, пожелтевшие, стёртые до самого основания, крашеные перекисью, заплетённые в косички и даже седые.