Карен Уайт - Рапсодия ветреного острова

• Название: Рапсодия ветреного острова
• Автор: Карен Уайт
• Жанр: Зарубежное современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90134-0

1942 г.

Юные Мэгги, Кэт и Лулу учатся жить в непростых условиях – идет война, и каждый новый день воспринимается как подарок свыше. Когда в их жизни появляется Питер, он становится им надежной опорой: для крошки Лулу – братом, для красотки Кэтрин – защитником, а для задумчивой Мэгги – возлюбленным. Но, кажется, Питер что-то скрывает… Да и так ли все радужно в их взаимоотношениях?

Наши дни

Эмми Гамильтон, поддавшись уговорам матери, покупает небольшой книжный магазин на острове в Атлантическом океане. Вскоре она находит среди книг загадочные любовные послания и рисунок бутылочного дерева. Это становится началом увлекательной авантюры, в результате которой Эмми приблизится к разгадке таинственных событий, произошедших на острове во времена Второй мировой войны.

---

– Да я умру от теплового удара. Спасибо, но лучше не надо. Кроме того, я долго упражнялась и теперь знаю, как это делается.

Даже оконные щеколды не могли спорить с ней, окно поддалось в тот самый момент, когда Кэтрин отшатнулась назад, чтобы не вывалиться с третьего этажа.

– Видишь? – с улыбкой спросила она, вновь водрузившись на табурет.

Мэгги уселась перед открытым окном на краю кровати, застеленной белой шенилью, и стала стягивать свитер.

– На улице всего лишь шестьдесят градусов, Кэт[1], – сказала она. – Это вряд ли можно назвать жарой, и ради свежего воздуха точно не стоит рисковать жизнью.

Прохладный океанский бриз закружил в комнате кружевные занавески, словно подчеркивая ее слова. Она впервые обратила внимание на плотно облегающую белую блузку и красную юбку своей кузины.

– Ты куда-то собираешься?

– Погулять. Мне все равно куда, лишь бы выйти на улицу. Солдаты все время приезжают и устраивают танцы на причале, хотя до лета еще далеко. Я слышу музыку и не понимаю, почему мне нельзя повеселиться вместе с другими девушками.

Кэт насупилась, глядя на Мэгги, и стала выглядеть более коварной. Ее мать до самой смерти надеялась, что какой-нибудь продюсер из Голливуда раскроет таланты Кэтрин и сделает ее кинозвездой. Из-за пышных светлых волос, зеленых глаз и безупречной фигуры с изгибами во всех нужных местах ее иногда принимали за Лану Тернер, и она очень гордилась своим сходством с популярной актрисой.

Мэгги закусила губу, не желая очередной ссоры. Но она дала обещание матери Кэт, когда та умирала, что будет стараться удерживать Кэтрин в рамках приличия. Она глубоко вздохнула.

– Еще слишком рано, Кэт. Что скажут люди? Мы только что похоронили Джима, нужно чтить память о нем. Ты же вдова.

Кэт оставалась неподвижной, словно золотистая статуя, и хранила зловещее молчание. Лулу, ощутившая растущее напряжение, шмыгнула в угол и прижала колени к груди.

– Джим умер, Мэгги, – произнесла Кэт странным низким голосом, не похожим на ее собственный. – Но я-то жива. Бога ради, мне всего лишь девятнадцать лет! Передо мной целая жизнь, и я слишком молода, чтобы похоронить себя рядом с мужчиной, за которым была замужем только три месяца!

Лулу тихо заскулила, словно щенок. Она любила Джима, как может любить только девятилетняя девочка. Именно благодаря ей Джим вошел в их жизнь. Она упала, когда каталась на роликовых коньках, и вывихнула ногу, а Джим принес ее домой на руках, словно рыцарь в сияющих доспехах. Мэгги тоже так подумала, согретая его добродушной улыбкой и ровным взглядом серых глаз. Она была тронута рассказами Джима о его собственной младшей сестре, оставшейся в Луизиане. Он дважды водил ее на танцы и однажды даже поцеловал. Но потом он познакомился с Кэт, и больше не было никаких танцев и поцелуев.

Теперь, когда Мэгги смотрела на свою кузину, старое обещание досаждало ей так же, как новые, еще не разношенные туфли. Они выросли вместе; их матери были сестрами, а отец Кэт ушел из семьи задолго до ее рождения. Возможно, только Мэгги умела разглядеть отчаяние Кэт, душевный голод и одиночество, побуждавшие ее к действиям, когда она охотилась за любовью. Но Кэт была бы сильно уязвлена, если бы узнала, что Мэгги очень часто жалела свою прекрасную кузину.

– Это неправда, Кэт. Я знаю, ты говоришь не всерьез.

Кэт выглянула в окно.

– Я хочу жить. Я хочу танцевать.

Она повернулась, и в ее глазах блеснула надежда.

– Пойдем со мной, Мэгги. Ты будешь моей дуэньей, хотя все должно быть наоборот, потому что ты одинокая девушка, а я вдова. Но нам будет весело, как в старые времена.

Мэгги посмотрела на свое недавно выкрашенное черное платье, неровно подстриженные ногти и бледные ноги без чулок. Ей никогда не нравилось ходить на танцы вместе с Кэт. Мэгги втягивалась в орбиту притяжения солнца по имени Кэт и укрывалась в тени, отбрасываемой ее светом. Иногда ей казалось, что Кэт хотела доказать ей, что, несмотря на то, что отец рано бросил ее, а мать умерла, ее красота и привлекательность не мешают ей наслаждаться жизнью и иметь массу поклонников.

Кэт слезла с табуретки и сняла туфли на высоком каблуке, которые она уговорила Джима купить ей вместо платы за арендное жилье. Она встала перед Мэгги; ее зеленые глаза умоляюще воззрились на сестру.

– Давай же, Мэгги. Я не могу пойти одна… что скажут соседи?

Мэгги отвернулась и покачала головой, недовольная тем, как Кэтрин воспользовалась ее собственным аргументом.

– Ты совсем недавно овдовела, Кэт. Это накладывает на тебя определенные обязательства: тебе не следует ходить на танцы и находиться в обществе других мужчин.

Сердце Мэгги немного сжалось, как это бывало всегда, когда она думала о Джиме: о морщинках в уголках его глаз, когда он улыбался, или о том, как он смотрел на собеседника во время разговора, словно в мире не было ничего более важного, чем то, что он слышит.

Кэт слегка повернулась, чтобы видеть свой профиль в зеркале, установленном на подвижной раме в углу, и пригладила блузку и юбку, чтобы подчеркнуть фигуру.

– Если ты еще не заметила, Мэгги, идет война. Правила изменились. То, что раньше считалось неприемлемым, теперь вполне нормально.

Она приподняла левую бровь в манере Вивьен Ли, которую совершенствовала после того, как посмотрела фильм «Унесенные ветром»[2].

– Можешь взять мое голубое платье – то самое, с белым воротником, – и брошь моей матери. А я займусь твоим макияжем. Я могу сделать тебя похожей на Бетт Дэвис в том фильме, который ты так любишь. Знаешь, ты совсем не хуже ее, нужно лишь приложить немного усилий. Разве ты не хочешь выйти замуж? Сейчас вокруг много мужчин, и мы должны хотя бы немного утешить их, прежде чем они отправятся выполнять свой долг.

– Иезавель[3], – пробормотала Мэгги название своего любимого фильма, которое Кэт никак не могла запомнить, как и название любимого мороженого Мэгги и тот факт, что она всегда стеснялась в мужском обществе – по крайней мере, до того, как она познакомилась с Джимом.

– Что? – рассеянно спросила Кэт, все еще изучавшая свое отражение. – Ах да, кино. Так или иначе, я могу сделать тебя совершенно похожей на эту актрису, если ты позволишь.

Она схватила Мэгги за руки и сжала их, заглянув ей в глаза, и Мэгги поняла, что она собирается сказать еще до того, как слова слетели с губ сестры:

– За тобой должок, помнишь?

Разумеется, она помнила. Кэт напоминала ей об этом с тех пор, как Мэгги исполнилось восемь лет, и она на спор бросилась головой вперед прямо в волну, набегавшую на песчаный пляж. Тогда обеим девочкам и в голову не пришло, что она не умеет плавать. Мэгги начала тонуть, но Кэт несколькими сильными гребками подплыла к ней и вытащила на песок, как выброшенного на берег кита. И хотя Кэт часто напоминала кузине о том, кто ее спас, она ни разу не упомянула о том, что сама подбила Мэгги нырнуть в воду.

– Хорошо, – сказала Мэгги, покорившись неизбежности, но страстно желая остаться дома вместе с Лулу и книгами и ускользать в иные миры, где она была такой же уверенной и красивой, как Кэт, а мужчины были такими же храбрыми и надежными, как Джим.

– Отлично, – Кэт лучезарно улыбнулась. – Ты не пожалеешь об этом.

Мэгги слабо улыбнулась в ответ, понимая, что она уже жалеет о своем решении. Она увидела, как Лулу отвернулась и снова тихо заплакала.

Фолли-Бич издавна считался более диким местом по сравнению с соседними барьерными островами[4]. Коттеджи с характерной выцветшей краской и шаткими крылечками, грунтовые дороги и общая атмосфера беззаботности и упадка делали крошечную полоску острова в бухте Чарльстон надежной гаванью для тех, кто любил его, и объектом презрения и насмешек для прочих.

Мэгги любила это место, где воспоминания о ее матери жили в каждой раковине, поднятой с песка, в каждом закате, который она наблюдала над камышами болотистой дельты Фолли-Ривер. Их дом на Секонд-стрит, с широким крыльцом и облупившейся желтой краской, был домом ее отца, юриста из Чарльстона, построенным для летнего отдыха от городской жары и сутолоки сразу же после женитьбы на ее матери. Все в доме напоминало о матери, начиная от кружевных занавесок в двух спальнях и большого окна в гостиной, выходившего на улицу, до корзинок с «песчаными долларами»[5] и коллекции морских стеклышек, разложенной на подоконниках.

Возможность каждый день видеть эти вещи и прикасаться к ним как будто возвращала ее мать к жизни, и Мэгги чувствовала себя не такой несчастной и одинокой. Именно поэтому после смерти отца она переехала сюда вместе с Лулу и стала дожидаться перемен, которые стали бы началом следующего этапа ее жизни.

Мэгги нашла Лулу на заднем дворе, она пряталась за простынями, развешанными на бельевой веревке. Предполагалось, что Кэт снимет постельное белье и отнесет его в дом, пока оно не отсырело в вечерней прохладе, но сестра явно и думать об этом забыла. Мэгги внутренне вздохнула, когда вышла на улицу.