Чарльз Мартин - В объятиях дождя

• Название: В объятиях дождя
• Автор: Чарльз Мартин
• Жанр: Зарубежные любовные романы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-699-90132-6

Известный фотограф Такер Мэйсон объездил весь мир, стремясь быть как можно дальше от дома. В родном городе у него остались отец, с которым Такер никогда не ладил, брат, страдающий психическим расстройством, и подруга детства, с которой у Такера когда-то был роман. Единственный, кто ему по-прежнему дорог, – экономка мисс Элла, которая, увы, при смерти. Такер решает вернуться домой, чтобы повидаться с ней в последний раз. Вопреки ожиданиям, эта поездка не только станет для него одним из самых запоминающихся приключений, но и позволит найти любовь там, откуда, казалось бы, она исчезла навсегда.

---

– Больше она здесь работать не будет.

Рокко ответил что-то неразборчивое, послышалось только, уже не очень утробное, «Ух ты!», но взгляд его не отрывался от буфетной стойки, где Дикси снова перетирала серебро. Он невольно улыбался, когда она поглядывала на него и лизала языком наклейку, прежде чем закрепить ее на салфетке, скатанной в трубочку.

Пока Мисси кипятилась, Дикси снова подошла к столику, на этот раз поближе к Рокко, но не успел он и глаза на нее поднять, как Мисси, сморщившись, словно бостонский терьер, мучимый несварением желудка, выпалила:

– Вы напрасно принесли этот скверный корнфлекс!

Нисколько не смутившись и опять оглянувшись по сторонам, Дикси наклонилась над столиком и прошептала, словно по секрету:

– Дело в том, что где-то в этих краях у какого-то здешнего фермера выпали все зубы, и ему нечем стало жевать кукурузные початки, поэтому он их высушил, раздробил зерна, сварил так, что получилось пюре, добавил соли и перца, размешал с двумя ложками масла и сказал, что это называется корнфлексом. И если исключить масло, то пища получилась самая здоровая. Вам она тоже ничем не навредит. А если она вам не по вкусу, то для большинства южан она как раз то, что надо. Но если вам не нравится, то не ешьте, нам больше достанется.

Дикси улыбнулась, легонько прижалась бедром к плечу Рокко и, взмахнув рукой, добавила:

– Вы, сладенькая моя, нос-то не воротите, пока не попробуете. Ведь сейчас большинство из нас ест даже суши и нахваливает, так что все возможно на этом свете. – И Дикси поглядела на толпу, рыбачившую на берегу. – Я вот никогда не думала, что смогу проглотить наживку, – и улыбнулась Рокко, а потом сунула два пальца в его стакан, вытащила кусочек льда и постучала пальцем по носу Рокко, а он просто онемел от желания, но тут уж Мисси взорвалась! Она побросала в сумочку косметику и вскочила с места, но Рокко властно коснулся ее бедра и заставил сесть. Покорно вздохнув, она села, скрестив руки на сумочке и подобрав ноги под стул, а Дикси пошла на кухню и вскоре вернулась с тарелкой сырных шариков, от которых шел пар. Поставив ее на стол, Дикси положила перед Рокко и Мисси ложки, а потом, подцепив несколько шариков на вилку, поднесла их ко рту Рокко, как если бы кормила ребенка. И Рокко послушно открыл рот, а потом его закрыл, не сводя преданного взгляда с Дикси, а Мисси, не в силах больше выносить этот спектакль, зашвырнула свою тарелку в воду.

– И еще одно, – прибавила Дикси, – их часто подают к кофе или перед чаем, но мы ни кофе, ни чай не завариваем кипятком, и мы не «готовим» кофе, а «засыпаем в чашку». Большинство наших, однако, капучино не уважают, но так как у нас на каждом углу по кофейне «Старбакс», то некоторые пристрастились к кофе с молоком, хотя таких совсем немного.

И Дикси направилась в кухню, но вдруг остановилась:

– И вот еще что: обед у нас в полдень, а тó, что вы сейчас едите, это – ужин!

Пока Мисси залечивала раны самолюбия, а Рокко с удовольствием впервые в жизни поглощал сырные шарики, Мэтт улыбался, глядя на дверь кухни, откуда выносили очередной поднос с едой, дымящий, словно локомотив, покидающий станцию. Едва официант подошел и поставил перед ним поднос, Мэтт углубился в процесс насыщения, поглядывая на Мисси, которая, нахмурившись и поджав губы, глядела на воду. Рокко же, ничуть не смущаясь, медленно поглотил свое жаркое из крокодильего хвоста в винном соусе и пытался привлечь внимание Дикси, которая в данный момент расточала свою любезность двум приезжим бизнесменам, потягивающим за соседним столиком пиво из зеленых стаканов. После нескольких неудачных попыток Рокко вытер рот салфеткой Мисси и направился в туалет.

Мэтт справился с едой через восемь минут, но сирены все еще молчали, что означало возможность заказать и десерт: ни один внутренний голос не возражал против лимонного пирога. Он заказал два куска, проглотил их и посмотрел на Рокко, промелькнувшего за спиной Дикси; она снова занималась салфетками. Он натянуто улыбался, а Дикси с удовольствием сунула стодолларовую бумажку в карман на поясе, не обратив внимания на телефонный номер, который Рокко начертал на оборотной стороне купюры.

Мэтт опорожнил кувшинчик с молоком и оставил на столике две двадцатидолларовые бумажки – за еду и еще 24,5 % чаевых. Он прошел мимо Рокко и Мисси, но, как человек практического свойства, заметил:

– Мэм, если вы действительно хотите, чтобы люди могли прочитать ваше имя, вам нужна цепочка покороче.

Обернувшись, он пожелал спокойной ночи Дикси и зашагал к доку. Там он опустил четверть доллара в автомат на корм для черепах, а потом бросил этот корм в воду, где эти самые черепахи высовывались из воды, пытаясь обхитрить друг друга, а то и утопить соперницу в битве за кроличьи шкварки. Когда руки у него опустели, он подошел к краю дока и подумал, что вот уже наступают сумерки, а воя сирен все еще не слышно, и еще он подумал, что вскоре не сможет связно мыслить – помешают голоса.

Смешавшись с кучкой подростков, нырявших в воду, Мэтт тоже нырнул. Проплыв несколько десятков метров к северу вдоль отмели, он отвязал желтую спасательную лодку, влез, вынул весло из уключины и медленно стал грести в том же северном направлении, мимо ресторана Кларка и дальше, уже на восток, к разветвленным притокам Джулингтонского ручья. В 6.15 утра Мэтт, в сиянии луны, как Оцеола[8], направился туда, где, он знал, его не потревожат ни тьма, ни рассвет. Он давно сдружился и с той и с тем, как было и с голосами. Пройдя с милю, а может, и меньше – расстояние, которое обычно пролетает ворона, – он в первый раз услышал тревожный гудок сирены.

Глава 4

Я пересек границу Алабамы, проехал через реку Тейлор, сделал круг к северу от Дотана, поглядывая в зеркало заднего вида. Потом свернул на дорогу № 99 и включил «дворники» на попеременный режим.

К югу от Эббвилла я забросил в рот четыре пилюли от изжоги. Бесси оказалась права: ее кофе действительно оказался скверный. В зеркале заднего вида показался свет фар, так что можно было разглядеть грязный детский велосипед, привязанный сверху. Через минуту сзади, в непосредственной близости от моего грузовичка, «Вольво» замер, словно в нерешительности, а потом рванул мимо. Я снял ногу с акселератора и наблюдал, как водитель пронесся мимо и при этом невольно обрызгал мое ветровое стекло. На заднем сиденье лежал и, очевидно, спал мальчуган со жвачкой. Если у бензоколонки, которой владела Бесси, «Вольво» казался чем-то чужеродным, то тем более он казался таковым на дорогах к юго-востоку от Алабамы. Не проявив по отношению ко мне ни малейшего интереса, мамаша в красной бейсболке нажала на газ, «Вольво» стрелой пронесся мимо, и его красные задние фары канули в дождь. Я допил кофе, проглотил совсем зачерствевшую булочку с корицей и поубавил движение «дворников». На дороге государственного значения № 10 я свернул прямо в объятия дождя, что заставило еще больше снизить скорость. Мне уже хотелось поскорее лечь спать, но дождю мои желания были совсем не интересны. Я просто полз, а не ехал. За пятнадцать минут до дома я совсем снизил скорость, а «дворники», наоборот, запустил на полную мощность и стал вытирать ветровое стекло грязной безрукавкой.

«Дворники» пискнули, и я снова представил себя в Алабаме. Мой дом, можно сказать, был за углом, но в мыслях я умчался в Уэверли Холл. На территорию Рекса. На выжженную огнем землю. Туда, к земле, к которой я был прикован навсегда, к месту, с которого начинались и чем заканчивались, в большинстве случаев, мои размышления. К самому эпицентру преисподней.

В отличие от нее, Клоптон в штате Алабама означен на карте маленькой точкой – и еще кое-чем: здесь нет красных сигналов светофора и стоп-сигналов на переходах, нет и «зебр», а существует лишь ухабистый и посыпанный гравием перекресток между угловой бакалейной лавкой с почтовым ящиком на двери и заброшенным табачным пакгаузом, который построили еще чернокожие рабы из обтесанного кирпича, скрепленного вечно мокнущим известковым раствором. Если бы не почтовый ящик, то название «Клоптон», очевидно, отсутствовало бы на большей части американских карт, и, не будь моего отца, наш городок давно бы исчез с лица земли.

Родившийся в семье гимнастов‑акробатов, подвизавшихся в бродячем цирке, Рекс Мэйсон вырос человеком жестким и деловым, он обладал особым талантом делать деньги. Рекс работал во многих местах, имеющих отношение к сфере развлечений и зрелищ, начиная с качелей и каруселей. Он умел только по одному виду определить вес человека с точностью до килограмма. Ему еще и двадцати не исполнилось, а он уже умел хорошо считать, был практичен и обладал секретом привлечения денег, и денег больших. Он твердо уверовал в то, что их наличие делает человека лучше тех, у кого денег нет. А зарабатывал он их, продавая сигареты на черном рынке и спиртные напитки несовершеннолетним юнцам.