Валерий Перевозчиков - Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2

• Название: Живая жизнь. Штрихи к биографии Владимира Высоцкого - 2
• Автор: Валерий Перевозчиков
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1988
• ISBN: 5—239—00483—8

В книгу, посвященную жизни и творчеству Владимира Высоцкого, вошли воспоминания о нем друзей и родственников, товарищей по театру Л. Филатова, В. Смехова, А Демидовой и других. Кроме того, сюда включен текст интервью с В. Высоцким для телевидения в Пятигорске. Значительное место в сборнике отведено выступлениям В. Высоцкого на концертах.

---

Вот «Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное — невероятное» из сумасшедшего дома (с Канатчиковой дачи)».

Дорогая передача! во субботу, чуть не плача…

Я задумал написать большую такую песенную поэму, а может быть… Я даже не знаю, как это будет называться по жанру. Во всяком случае, там будет очень много песен, которые поют лошади. Лошади великих людей, лошади различных профессий — и водовозы, и лошади, которых впрягают в катафалки, и лошади верховые, скаковые, и лошади, повторяю, знаменитых людей Потому что мы знаменитых-то людей помним, а на ком они ездили — в прямом, конечно, смысле — не помним. В переносном смысле, они ездили на народе, это мы знаем, а вот в прямом смысле — на каких лошадях? Я пока собираю материал, потому что я даже не знаю, как этих лошадей зовут. Есть вступление к этой поэме, оно выглядит так:

Мы верные, испытанные кони…

Такое будет вступление. Ну у меня несколько песен есть уже, которые исполняет лошадь. Вот одну из них я вам спою, называется она «Бег иноходца».

Я скачу, но я скачу иначе…

«Песенка о фатальных датах и цифрах»…

Ребята! Зачем вы стоите и беседуете? Обидел вас кто-нибудь? Ну выведите из зала или оставьте, пускай люди слушают. Если уж так случилось, прорвались!

Мы тоже прорывались, когда были студентами. Я на французский театр через крышу лазал, так же прорывались. А потом я уже видел, как прорываются студенты к нам в театр. Когда у меня была премьера «Гамлета», я не мог начать минут пятьдесят. Сижу у стены — хол-лодная стена! — у нас еще отопления не было. А я перед началом минут пять сижу у стены. И вот — не могли начать, потому что пришли студенты, нормальные, прекрасные ребята, прорвались и не хотели уходить. Я бы на их месте сделал то же самое.

Итак, «О фатальных датах и цифрах». Песня посвящена друзьям моим — поэтам.

Кто кончил жизнь трагически, тот — истинный поэт…

Спасибо. Вы извините, что я прерываю ваши аплодисменты, просто я всегда краду время у аплодисментов для песен.

…Вы знаете, это же поразительно. Мне показывали ребята — они записали на многих, многих выступлениях подряд даже те же самые песни, которые я пел. И я совсем не собираюсь петь по-другому. Я пою или рассказываю, исполняю, как в данный момент хочется, и у меня никогда не получается совпадений. Даже мне кажется иногда, что я попал точно в десятку, и так удачно получилось, думаю: я на следующем повторю— и никогда не выходит. Видимо, это настолько живое дело… Ведь вы же сразу становитесь единым организмом, как только попадаете в зал, и пульс этого организма мне, видимо, передается. Я всегда пою по-другому, даже иногда бывает, что на ходу меняешь мелодию, иногда даже некоторые смешные вещи начинают звучать трагичнее и наоборот. Это все зависит от нас с вами.

Вообще — и это я не кривлю душой, искренне вам говорю — я очень дорожу публикой своей. Даже не «публикой», это нехорошее слово, а геми, кто пришел послушать песни. Потому что, вы понимаете, если не будет людей, которым поешь, — тогда это будет как работа в корзину у писателя. Или как у писателя, когда он сжег никому не читанный, скажем, рассказ или роман. Это точно так же. Написал, ну что же? Сам себе? Конечно, хочется, чтобы вы услышали. Поэтому я, когда говорю иногда «дорогие товарищи» — два уже затверженных и шаблонно звучащих слова… Товарищи— это друзья, близкие, да еще дорогие — люди, которыми дорожат. Я, когда обращаюсь так, действительно говорю искренне, потому что я дорожу своими слушателями. Вы мне нужны, возможно, даже больше, чем я вам, и, если бы не было таких аудиторий у меня, наверное, я бы бросил писать, как это делают многие люди, которые грешат стихами в юности. Я не бросил писать именно из-за поддержки аудитории.

Я здесь был, давно, да? И у меня здесь были друзья, даже родственники здесь учились. Я сам чуть было не попал к вам, но потом попал в строительный институт, проучился там пару лет, но был не в ладах с Начертательной геометрией, с эпюрами — и бросил это дело. Не знаю, к лучшему или нет.

Ну ладно. Теперь послушайте несколько спортивных песен. Сейчас только что прошла Олимпиада, готовимся к новой, и просто уместно спеть несколько спортивных песен, верно? Одну песню вы наверняка знаете, вторую, может быть, не очень, а третью — нет. Итак, первая песня называется «Бег на длинную дистанцию (марафон)». Я вижу, что некоторые знают. Но эта песня написана не по поводу марафона, как вы знаете, а по поводу некоторых комментариев к хоккейным матчам и футбольным, когда не задумываются наши комментаторы и такие словосочетания употребляют, которые в данной ситуации ну совсем невозможны. «Вот еще одну шайбу забили наши чехословацкие друзья!» Я всегда думаю: ну почему друзья, если забили шайбу. Они — соперники и противники на поле, а друзья — до того и после того, на здоровье, пожалуйста… В общем, это как история о том, как однажды режиссер один работал в Узбекистане с цыганским ансамблем и все говорил: «Товарищи цыгане! Встаньте туда! Товарищи цыгане, встаньте…» Они говорят: «Сейчас, товарищ узбек!» И сразу все стало на место. Можно национальности поменять, конечно, но все равно это не меняет дела. Просто надо думать, когда употребляешь какие-то слова. Итак…

Я бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу, бегу…

Значит, так… Несколько слов… «Хотелось бы знать ваше мнение на этот счет: какова, по-вашему, цель искусства? Заранее благодарен…» Вы знаете, я никогда не отвечаю на такие вопросы. В общем, это всегда… Даже по телевидению, во всяких «кинопанорамах» — вы никогда не обращали внимания, как разоблачают себя артисты, которые для вас были всегда в ореоле какой-то таинственности, недосказанности? Нет? Как их на «Кинопанораму» вызывают и говорят: «Как вы работали над ролью?» Они отвечают: «Я с режиссером вместе работал, мы вместе подумали, что этот человек не просто плохой человек, в нем обязательно есть что-то хорошее. И мы стали искать, где он плохой, а где он хороший, чтобы потом сыграть…»

Ну зачем вы спрашиваете про мои «мысли об искусстве» или «каковы цели искусства?»? Гуманизм — цель искусства. Конечно. Ну и что? Вы же не хотите, чтобы я старался показаться вам умнее, чем есть на самом деле, зачем? Все, что я думаю об искусстве, о жизни, о людях, — все это заключено в моих песнях. Вот слушайте их и сами смотрите, что я хочу от этой жизни.

Здесь содержатся, конечно, просьбы спеть какие-то песни. Я, наверное, на некоторые из этих просьб и отвечу.

Почему я не спел ни одной песни в фильме «Место встречи изменить нельзя»? Это — из-за оригинальности моего режиссера, он — мой близкий друг. Со Славой Говорухиным я очень много работал и писал ему в фильмы много песен. Это были «Вертикаль», «Контрабанда», и даже в последней картине «Под парусом «Надежды» было несколько песен. И вдруг здесь Слава сказал: «Ну а зачем? Все ждут, что Высоцкий будет петь, а он не поет». Тоже оригинально.

А вот здесь такой вопрос: «С чего началась моя актерская деятельность, когда почувствовал себя актером, почему?» И еще: «Какова, по вашему мнению, роль театра и искусства вообще в человеческом обществе?» Ну об этом я говорил. «Чем можно объяснить вашу популярность, слухи и т. д.? Чем отличается настоящее искусство от?..» Вы знаете, тут вы мне много задали вопросов, на это надо отвечать большой брошюрой.

Ну с чего началась моя актерская жизнь? Очень просто, я бросил строительный институт и поступил в Школу-студию МХАТ, С трудом, потому что считали, что у меня больной голос. Пока этот голос стал модным, прошло, как видите, целое десятилетие.

В чем причина популярности моей? Вы знаете, ведь я ее не очень сильно ощущаю, эту популярность. Дело в том, что, когда продолжаешь работать, нет времени на то, чтобы как-то обращать внимание: «А сегодня, по-моему, даже более популярен, чем вчера!» Нет! Мне кажется, что, пока я умею держать в руках карандаш и пока еще здесь что-то вертится, я буду продолжать работать. Так что я избавлен от того, чтобы замечать, когда стал популярен. Не помню я. В чем причина популярности? Не знаю, разберитесь сами. Спросите у своих друзей, если они ко мне прилично относятся, они вам скажут, почему они ко мне так относятся. А чего же вы у меня спрашиваете, в чем причина? Разве можно на это ответить? Я думаю, что один ответ возможен. Одна из причин, почему эти песни стали известны, — это дружественный настрой в этих песнях, это обращение. Я вам повторяю, когда я пишу эти песни, я рассчитываю по инерции на своих самых близких друзей. В этих вещах есть доверие. Я абсолютно доверяю своему залу и своим слушателям. Мне кажется, что их будет интересовать то, о чем я им рассказываю.

Собираюсь ли я выпустить книгу стихов, если да, как она будет называться? Вот что я вам отвечу на этот вопрос: это не только от меня зависит, как вы понимаете. Я-то собираюсь. Сколько я прособираюсь, не знаю. Сколько будут собираться те, от кого это зависит, — тем более мне неизвестно. Как будет называться— как вы понимаете, пока даже разговора об этом нет серьезного. Хотя есть предложения и по поводу книги, подборок и т. д.