Иван Катавасов - Ярмо Господне

• Название: Ярмо Господне
• Автор: Иван Катавасов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Продолжение Шестикнижия инквизитора повествует о духовно-рыцарском ордене, противостоящем злонамеренной магии. Только для взрослых.

Религиозная сайнс фэнтези для верующих и не очень верующих в XXI веке от нашей христианской эры.

Насколько по содержанию, настолько и по форме, роман «Ярмо Господне» соотносится с «Коромыслом Дьявола», поэтому авторское предупреждение благосклонным читателям остается в силе и в неизменности.

Если кому-нибудь когда-нибудь придет в голову, будто бы ваш автор хоть как-то разделяет политические, натурфилософские и религиозные воззрения своих персонажей, значит, кто-то из нас в чем-то заблуждается. Совсем уж безысходно обманется тот, кто разглядит в этом повествовании что-либо физическое вместо метафизического.

---

Рыцарь-адепт Василий и кавалерственная дама-зелот Прасковья прибыли из Дальневосточной конгрегации. А прекрасно знакомый Филиппу граф Питер Нардик, пребывающий в ранге рыцаря-адепта, служит в Южно-Американской конгрегации. Еще один член ягд-команды, Аурелио Иньигес, находится на службе в Северо-Африканской конгрегации.

В отличие от других экуменических соратников рыцаря-адепта Микеле, до этой поры рыцарь Филипп никоим образом не был знаком и нисколько не сталкивался с рыцарем-зелотом Аурелио, прямым чистокровным потомком древних королей Наварры, ныне разделенной между Испанией и Францией. Зимой в Александрии он разминулся с ним и его женой, действовавшим в то время в другой африканской местности.

Теперь же за столом в узком кругу сеньор Фелипе и сеньора Анастасиа Ирневе познакомились с супругой сеньора Аурелио. Сеньора Умба Иньигес, урожденная Килинди, оказалась дамой явно пиренейской внешности. «Невзирая на то, что она родная дочь былого правителя восточно-африканского царства-государства Самбала, судари мои…»

Званый обед с дамами избранных рыцарей ягд-команды Микеле Гвельфе завершился вскоре после заката. Тогда как пасхальный орденский бал в тирольском замке Коринт открылся ровно в девять часов вечера.

Ни рыцарь-зелот Филипп, ни кавалерственная дама-зелот Умба не вызывали какого-либо чрезвычайного светского интереса у полутора сотен разнообразных гостей барона и баронессы Ирлихт.

Некто танзанийская Иньигес-Килинда, некий Фелипе, то ли славянский Ирнеев, то ли испанский Бланко-Рейес. Оба так-сяк, средненького пошиба экзотики из недоразвитой периферии. На балу и без них хватает харизматиков особенных, высшей марки. Сплошь яркие экстравагантные или же скандальные личности из многих мировых конгрегаций аноптического ордена Благодати Господней.

Действуют харизматики пусть вам и не от мира сего, но все ж таки вживе естественным мирским слабостям, обычаям отчасти подвержены и привержены. Паки и паки. Наипаче, если ведут речи о ком-либо в благонамеренных досужих пересудах. Таковы орденские великосветские изустные новости, какие перемежаются интереснейшими слухами, молвой о публичных скандалах, о прочих сенсациях.

По обыкновению, всякого рода сенсационные сведения и свидетельства оживленно обсуждаются, осуждаются чаще всего кулуарно да келейно, чревовещательным шепотом; поодаль от ушей и глаз тех самых персонажей, невыразимо и невыносимо интригующих, эпатирующих почтеннейшую публику.

Естественно, в протагонисты Љ 1, то есть в главные герои нынешнего пасхального приема в Коринте, любители животрепещущих пикантных новостей единомысленно и единогласно записали эксцентричного лорда Патрика Суончера.

В свое время он громогласно отказался от всех административных полномочий и непреложной власти клерота тайного капитула Северо-Американской конгрегации. Говорят, в связи с глобальным несогласием с интерсекулярной политикой Великого Синедриона. Нынче же всегда из ряда вон выходящий адепт Патрик, — вы только подумайте! — самовластно возвел в чин дьякониссы-инквизитора вон ту, посмотрите-ка, даму-неофита. Вон она самая, некая Энтеа Столешникофф, высокая брюнетка с декольтированной патетической задницей.

А вон там впереди обе сиськи высокопарно задирает, гляньте, в жемчужно-розовом, натурально рыжая девица. Мэри Казимеж есть его новая молоденькая пассия, начинающая неофитка из медицинского колледжа всего-то навсего двадцати одного года от роду…

Вторым по значимости объектом великосветского сенсуалистического интереса пребывала сама харизматическая хозяйка бала баронесса Вероника Ирлихт.

Сегодня она, смотрите, вся в серебристо-пурпурном. Заблудшая супруга, воротившаяся на супружеское ложе, вы помните, после скандальнейшего развода трехгодичной давности…

Насчитывались среди бального общества друг за другом и третьи, четвертые, пятые и так далее прочие эпатажные персоналии, отличающиеся возмутительными качествами, чрезвычайными похождениями, эскападами.

Хотя бы взять эту самую княжну Праскоф Олсуфьефф. Бог мой, ни имя, ни фамилию произнести невозможно, дорогие леди и джентльмены. Вон она в длинном и лиловом, очень пристойно бодибилдинг свой прячет…

На фоне прочих леди и джентльменов молодая семейная пара, Филипп с Анастасией нисколько не выделялись. Они сам-друг, конечно же, представляли определенный публичный интерес, но как второстепенные персонажи. В основном постольку, поскольку по службе и дружбе тесно связаны со феноменально выдающимися персонами Вероники Триконич и Патрика Суончера.

Впрочем, настоящих героев нашего протяженного романа вышеупомянутые личные скромность и непритязательность вполне устраивают. По мнению Филиппа, в его должности, звании и тройственном возрасте ему вовсе ни к чему выставляться в харизматические лица общественной значимости. В то время как Насте от души захотелось танцевать на балу в образе зрелой тридцатилетней женщины, отрешенно от забот и хлопот наслаждающейся в танце собственным совершенным телом, движением, музыкой…

— 2-

Уже дома поздним утром в пасхальную субботу Настя поинтересовалась у Филиппа:

— Фил, скажи, если мне можно. По-твоему почему Патрик чрезвычайно ушел из капитула североамериканских клеротов? Анфиса говорит: ретрибутивностью его тогда до самых печенок прихватило после трагедии с Жюли.

— Я Патрика о личном, понятное дело, не спрашивал, но малость прорицал и вникал по долгу службы, — рыцарь Филипп прежде подумал и отнюдь не с кондачка взялся отвечать на вопрос дамы-неофита Анастасии. — Тут вся история с политикой, как утверждает прецептор Павел с подачи отца ноогностика Рейнхольда.

Я в принципе солидарен с Пал Семенычем в данном вопросе. Личная историография и общественная история довольно сверхрационально перемешаны у нашего сугубого рационалиста и достопримечательного арматора-техногностика Патрика Суончера. Как-никак он у нас — один из видных отнюдь не всем аноптических промоутеров и спонсоров научно-технологического прогресса прошлого и позапрошлого столетий…

Более полутора веков техногностики заправляли всеми политическими делами в конгрегациях Запада и Востока, до тех пор покуда ноогностики не приобрели больше влияния и круто не оттеснили их от руководящих орденских постов… — опять задумался Филипп.

Настя воспользовалась заминкой в дискурсе и вставила недоуменную фразу. Либо же ей захотелось войти с Филиппом в плотный ментальный контакт:

— Фил, может, я чего-нибудь недопонимаю, но по-моему между техногностиками и ноогностиками по существу нет разницы, если они все строго придерживаются орденского символа веры.

— Различие между ними, Настасья моя Ярославна, так-таки есть, и оно политическое, точнее, идеологическое. Откровенно говоря, я и сам об этом продолжаю размышлять.

Давай-ка вернемся к замечательной личности твоего прецептора, если на его примере я попробую объяснить тебе сии нюансы и романсы. Тем более в букварях неофита о них не прочесть, а сэр Патрик как-то раз вскользь намекнул мне, кабы я при случае кое-что тебе растолковал во благовремении и нужной пропорции.

Пойдем, как говорится в простонародной банальности, в охотку плясать от печки…

Филипп охотно взялся за дидактическую теургию и принялся подробно и многословно объяснять. Он сейчас и сам-то не против адекватно обстоятельствам настроить Настю на необходимое восприятие абстрактного и конкретного в текущей орденской жизнедеятельности.

«Вечером-то волховская маевка, Первомай, ведьмовская Вальпургиева ночка, из рака ноги… Летуны, летуньи, промеж ног две дырки… Тю-тю пасхальная неделя, адью каникулы, работа начинается…Оно тебе не во сне абстрактно и по быструхе привиделось…»

— Согласно символу веры и преданию истины ордена Благодати Господней, у нас есть конкретные функции и общая цель, дама-неофит Анастасия.

Наша конкретная задача — сдерживать по мере сил и возможностей зловредительную магию, зложелательное колдовство, злонамеренное ведовство и прочая, а глобальная наша цель — хранить род людской вплоть до Второго пришествия Спасителя в чаянии грядущего Боговоплощения.

Если в текущей сиюминутной конкретике каких-либо разногласий в рыцарских конгрегациях мы не наблюдаем, то в отношении глобальной долговременности общего плана исторические противоречия налицо. Так оно было во внутренней орденской политике и так, вероятно, будет и впредь.

Идеологическое противостояние техногностиков типа рыцаря Патрика и ноогностиков, подобных рыцарю Павлу, началось давным-давно на исходе XVIII века нашей христианской эры. В ту пору, то же самое и по сей день, они не могли договориться между собой, как так понимать цель сохранения человечества и какими способами его нужно предохранять от эвентуальных пертурбаций, передряг, переделок, перестроек. Да и вообще, что и почему следует записать в перечень глобальных экуменических угроз.