Наталья Горская - Дендрофобия

• Название: Дендрофобия
• Автор: Наталья Горская
• Жанр: Русское современное
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-00071-491-1

Существует несколько тысяч самых разных фобий. Чему только люди не умудрились приписать угрозу: острым предметам, тупым ножам, чёрным кошкам, белым воронам, красивым женщинам, просто женщинам, вообще всему женскому, цветам и растениям. Ах, от них же аллергия! Модная нынче болезнь. У некоторых эта аллергия буквально на всё, включая самого себя. Навязчивый страх, неподдающийся объяснению, заставляет находить опасность буквально во всех стихиях: от воздуха и огня до металла и дерева.

Падение одного дерева может повлечь за собой события, которые до этого мало кто додумался бы прогнозировать. И мало кто замечает, как люди сами похожи на деревья, а человеческое общество порой напоминает то культурный парк или цветущий сад, то дремучий лес или даже дикие джунгли.

---

Я знаю тут все стёжки-дорожки: какая куда выходит, как лучше пойти, чтобы выйти на ту или иную улицу. Мне нравилось в детстве выходить из парка на улицу Леонтьевскую, которую после революции зачем-то переименовывали в улицу Коммунара Драндулетова, но это название так и не прижилось – редкий случай в советской истории. Улица эта вымощена крупным булыжником – таких улиц полно в небольших городках России. Я любила шагать по этим гладким и круглым огромным камням, которые напоминали мне мозаику, потому что все были разного цвета и оттенка: розового, кирпичного, серого, кроваво-красного, белого, дымчатого. Особенно красивы были чёрные булыжники со светлыми вкраплениями. И нам, детям, даже в голову не приходило, что мы видим только малую часть камня, его верхушку, а сам он почти весь погружен в землю! А в дождь и морозы булыжники становились блестящими и скользкими, отчего детям ещё больше нравилось бегать по ним. В отличие от погруженных в свои проблемы взрослых, которые не замечали ни многообразия камней, ни их цвета, ни великолепной гладкости.

На улице Леонтьевской открывался очаровательный вид из парка на дом с резными наличниками в конце, а сбоку шли заборы, из-за которых выглядывали заросли жасмина и сирени. Сказочное, гипнотизирующее своей красотой место! Как в волшебных стихах Александра Кушнера:

Евангелие от куста жасминового
Дыша дождём и в сумраке белея,
Среди аллей и звона комариного
Не меньше говорит, чем от Матфея.

Всей этой сказке совершенно не шло название «улица Коммунара Драндулетова»! Хоть и был этот Драндулетов по брутальным мужским меркам героем: беспощадно расстреливал белую контру, а потом сама контра вздёрнула его на осине, как Иуду. Потому что был он когда-то в их белом строю, покуда красные идеи не затуманили его буйную голову. Его имя дали улице, к которой он вообще не имел никакого отношения – не жил на ней, не работал и даже есть подозрение, ни разу не ходил по ней. Но произошло какое-то неконтролируемое даже тоталитарной властью отторжение этого нового названия, как кровь иногда отторгает другую кровь при переливании. И тут уж никакая власть не в силах контролировать такой глубинный процесс.

А Леонтьевской улица называлась аж с XVII века. Когда мы были детьми, в стране не было такой многочисленной эстрады, как сейчас. На весь Советский Союз гремели два имени: Алла Пугачёва и Валерий Леонтьев. И некоторым из нас казалось, что улица носит название в честь самого Валерия Яковлевича. Это было бы здорово, но на самом деле жил здесь несколько веков тому назад некий Леонтий, который виртуозно подковывал лошадей. А лошадь в те далёкие времена была что сейчас автомобиль. Вот и шли все к этому Леонтию, как в автомастерскую, поэтому и улица сначала получила название Леонтиева, а потом уж стала Леонтьевской. Красивое название! Звучит, словно прозрачная шёлковая лента струится и неслышно хлопает своими складками в воздушном потоке!..

Так получилось, что на этой же улице, когда она ещё носила своё советское название, родился и вырос будущий местный предприниматель по фамилии… Леонтьев. Бывает и такое. Предприниматель этот дожил до двадцать первого века и оказался одним из немногих, кто уцелел из той бизнес-когорты, что орудовала в городе на базе разваливающегося Леспромхоза и местного Деревообрабатывающего комбината. Многие тогда стремительно богатели, а потом куда-то исчезали. Кто в тюрьму садился за растрату, кто драпал на ПМЖ за границу или даже в Москву. Кто-то банально спивался, искренне не понимая, на что ещё можно потратить такие сумасшедшие деньжищи, которые сыпались на них только от посредничества в перепродаже древесины, торфа и прочих даров леса. Кого-то убивали за долги. Леонтьев оказался единственным, кто обладал предпринимательской жилкой: не разваливал, а пытался сохранить и предприятия, и рабочие места, и подшефные объекты. Комбинат уцелел во многом благодаря его стараниям, за что его очень уважали и ценили работяги, но недолюбливали конкуренты. Спасало то, что его любили менты и рэкетиры, потому что у Леонтьева всегда были деньги для них. В отличие от прочих вертопрахов, которые умудрялись за два-три дня просадить целое состояние, какое в Америке или Европе сколачивают за два-три поколения. От такой непростой жизни он постарел раньше своих лет, страдал язвой желудка и еле волочил ноги по причине отбитых почек и ножевого ранения, полученного ещё в Перестройку. Ходил в телогрейке и кирзовых сапогах, ездил на «УАЗике» – не видел смысла ломать дорогие иномарки на наших колдобинах. То есть был совершенно не похож на бизнесменов, как их принято показывать в современном кино: весёлых беззаботных бабников, ещё и очень глупых, судя по тому, как их с лёгкостью «разводят» недалёкие киношные золушки. Так что зрителю не понятно, как такой дурак и простофиля сумел закрепиться и удержаться в непростом отечественном бизнесе.

С тех пор название улицы стало ассоциироваться именно с предпринимателем Леонтьевым. У ничего не знающих приезжих дачников отвисала челюсть: «Ни фига себе – здесь уже улицы в честь барыг называют!».

Здесь особенно хорошо летом в зной, когда парк «изумрудно мрачен». А как тут красиво золотой осенью, какая кроется во всём этом поэтическая атмосфера!.. И начинаешь понимать, что

Непорочно наше богатство,
Другая пора настала:
Земля покрылась серебром,
А золото пропало.[1]

Поздней осенью, вопреки устоявшемуся мнению, что это – время смерти природы, становится ещё лучше, когда в безветрие деревья и опавшие листья словно бы спят каменным сном, когда природой можно любоваться, как драгоценностью. Когда «долги дни короткие, ветви в небе скрещены, чёрные и чёткие, словно в небе трещины»[2]. И уже снег скрипит под ногами, а деревья похожи на застывшие кораллы на дне морском. Но вот стая воробьёв резко сорвалась с ветвей, и… осыпалось хрупкое чудо!

Люблю парки и сады. Не надо мне стандартных, как близнецы-братья, пляжей с одинокими пальмами, не надо зарослей бамбука – дайте мне сад из деревьев, которые растут в наших краях! Не знаю, на кого как, а на меня наши деревья оказывают какую-то своеобразную терапию: достаточно прогуляться по саду, парку или лесу, и чувствуешь себя так, словно опять десять лет от роду.

А какие парки в пригородах Петербурга! Классические регулярные со строгой симметрией плана и фигурной стрижкой деревьев французские парки Петергофа и Пушкина. И тут же с их геометричностью соседствует романтика пейзажных английских парков, где ничто не напоминает об участии человека в их создании. Парки Гатчины и Павловска, в которых можно заблудиться, как в настоящем лесу! Особенно мне понравилось, как романтично в Павловске названы некоторые аллеи: аллея Белого Султана, аллея Красного Молодца. Это ж как надо любить свои владения, чтобы давать тропинкам такие имена! Это ж вам не переулок Менгиста Хайле Мариама где-нибудь в глухой русской деревушке, к которой этот эфиопский Ильич имеет такое же отношение, как закон Мозли – к изящной словесности. Только у нас до такого могут додуматься, чтоб улицу так обозвать.

Я в детстве тоже давала имена дорожкам городского парка и всем врала, что эти названия придуманы не мной, а утверждены высочайшим указом в Министерстве садов и парков Советского Союза (не знаю, было ли такое министерство или нет на самом деле). Так в парке появилась тропа Золотого Жёлудя, аллея Каменного Цветка и дорога Учёного Кота – там на высоком дубе в самом деле одно лето любил сидеть в ветвях огромный кот. Кто сейчас вспомнит эти мои детские глупости?..

Мой парк – это, конечно же, маленький ребёнок по сравнению с парками, которые составляют «жемчужное ожерелье» Петербурга, но в детстве он казался больше, чем вся Вселенная. Иногда мой маленький, замкнутый на самом себе, мир кажется больше всего остального мира с однотипными эмоциями и страстями. Говорят, если кажется – креститься надо. Я крещусь, но не помогает.

Хотя булыжники на Леонтьевской улице мне не кажутся такими огромными, как раньше, и я не хожу по ним в гололёд, но всё-таки пока ещё замечаю их разные цвета. Ах, камни-камни, эти вечные жители Земли! Они так же лежали тут ещё при моих прапрадедах, их привезли сюда из-под Выборга, где они мирно дремали на побережье в доледниковый период, когда человечество ещё даже не планировалось Богом…

Я думаю, что в России так много поэтов из-за её красивой природы, из-за её лесов и парков, посреди которых даже ленивый начнёт слагать стихи. Но обо всём по порядку.

Началось всё с того, что нарушилось хрупкое равновесие природы, и её разбуженные силы обрушили гнев на Землю в виде разных непредсказуемых стихий и бурь. Они не прощают нам, что до сих пор «как в смирительную рубашку, мы природу берём в бетон»[3]. Некоторым из нас кажется, что только так человек может утвердить себя царём и хозяином природы, а на самом деле это – банальные проявления невежества и страха.