Лев Хахалин - Последние каникулы

• Название: Последние каникулы
• Автор: Лев Хахалин
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1982

Опубликовано в журнале "Юность". 1982,N 2.

Автор известен также под псевдонимом Шишкин Иван Тимофеевич

---

На сырых досках 6 осиком стоять было холодно, и Вадик бегом вернулся в медпункт.

Был седьмой час утра. Ложиться спать не имело смысла, поэтому Вадик, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ребят, навел порядок в своей клетушке и, захватив полотенце, ушел на берег и там приступил к так называемым водным процедурам: ну, разумеется, как врач он верил, что «в здоровом теле — здоровый дух — " и что «личный пример — наиболее действенная пропаганда».

Через полчаса, возвращаясь, он поднялся на обрыв, над которым был разбит лагерь их студенческого стройотряда, увидел, колыхающийся над печной трубой кухни дымок, еще слабый, жидкий, и завернул туда.

— Привет! — сказал он с порога. Сережа–комиссар, такой могучий, что при своем

среднем росте был похож на печь, рядом с которой он сейчас сидел, кивнул ему. Из–под темного волнистого чуба на Вадика глянули глубоко посаженные карие глаза.

— Работа спать не дает? Переполох был?

— Ничего особенного, — пренебрежительно отозвался Вадик. — Больше шума, чем дела.

— Доброе утречко! — высунувшись из–за фанерной перегородки, делящей столовую на кухню и зал, сказала маленькая Таня, брызнула в Вадика белозубой улыбкой, а Оля, Оля Смирнова, не показалась и голоса не подала. Она стояла у печи, спиной к Вадику.

— Здравствуйте, Оля! — заглянув, за перегородку, напомнил о себе Вадик. Оля, так и не повернувшись к нему лицом, кивнула. — Помощь не нужна? — громко и весело спросил Вадик. — Хотите, девочки, помогу? Идите, займитесь собой.

— А мы уже умылись, — нараспев ответила Таня. — Нас комиссар отпуская. Вода была!.. Прелесть — теплая. — Она все еще улыбалась Вадику, как бы приглашая подольше поговорить с ней.

— Ну, и отлично, — довольно бодро сказал Вадик, а сам все смотрел на Олину спину. — Я возьму горячей водички?

Медленно выскабливаясь у себя в медпункте и рассматривая свое лицо — и чистую розовую кожу припухших со сна щек и крепкий подбородок, — он насвистывал битловскую «Естерди». Уже ополоснув лицо, взглянул на себя в зеркало и решил сбрить едва наметившиеся усишки. «Ну и колер, — в который раз досадовал Вадик. — Не рыжий и не темный. Выгорающий шатен. Наградили меня родители!..» — намыливая губу, размышлял он.

А через тоненькую стенку из сухой штукатурки было слышно, что ребята проснулись: на мальчишечьей половине кто–то надсадно закашлял (и Вадик озаботился на минутку), по обыкновению запела–завопила у девчонок дурнушка Элизабет: «Расцвели цветочки у меня в садочке…»

Экипировавшись в форму стройотрядовца — таков был приказ свыше, — Вадик отправился на кухню. С удовольствием отметил, что его вчерашнее замечание насчет косынок и фартуков принято во внимание, и дл? порядка спросил:

— Меню выдерживаем?

— А как же! — с готовностью отозвалась Таня.

— Ну, давайте я пробу сниму.

— Комиссар снял, — повернувшись наконец к нему, с насмешливой улыбкой проговорила Оля.

— Он просто позавтракал, — отпарировал Вадик. Вчера на эти же слова Оли он сказал, что комиссар соблазнился запахом — каша–то была подгорелой.

Таня подала ему тарелку с макаронами, Вадик обнюхал ее: «Угу!» — и встал у кухонной двери, чтобы не торчать в одиночестве в столовой.

— Осторожно! — сказала Оля, пронося мимо него тяжелые ведра с помоями. Она, ссутулясь, медленно пошла, боясь расплескать, и Вадик зарычал — увидел, как от дороги навстречу Оле помчались, виляя хвостами, две деревенские собаки.

— Всю деревенскую живность кормим, — вслух подумал он. — Вот оштрафует нас санэпидстанция… Крышкой хоть помойку закрываете? — спросил он, когда Оля завернула за угол избы.

— А они ловкие. Мордой крышку отодвинут… — откликнулась Таня.

На крыльцо, избы вышел командир, и отряд выстроился на линейку. Однако зарядку стал проводить комиссар, и Вадик прикинул про себя, что командир уже два дня не делает ее.

— Как макарончики? — ревниво поинтересовалась Таня.

— Объедение! — причмокнул Вадик.

— Нам Сережа хорошо помогает, — сказала Таня. — Такого бы мужика в мужья найти, да? — спросила она Олю, возвратившуюся с помытыми и почищенными ведрами, но та не ответила.

— Вот его–то и возьми, — посоветовал Вадик, наблюдая, как комиссар доканывает ребят наклонами вперед. — Комиссар, пощади! — крикнул он.

— Да он уже на веревочке, — засмеялась Таня. — И потом, мы своих не трогаем.

— Это кто же? — заинтересовался Вадик, перебирая в уме девочек стройотряда: Оля, Элизабет, Галина?

— Есть у него… Такая, столичная! — со значением сказала Таня.

— Чего разболталась! — шикнула на нее Оля. — Пора кипяток наливать.

— Давай я? — заботливо предложила Таня.

Вадик поставил тарелку на стол и вошел в кухню.

И чаны для воды и ковш были огромного размера, и как ими ухитрялись работать девочки, удивляло Вадика. Обычно поварихи, с которыми приходилось ему сталкиваться, были громадными, толстыми тетками, а тут Таня, хрупкая и маленькая, хотя и неунывающая, со своей постоянной белозубой улыбкой на личике. Она сразу же признала в Вадике еще одного своего начальника и приняла это просто и легко, всегда была рада поговорить с ним. А Оля, Оля почти никогда не улыбалась ему, не поднимала на него глаза. Чисто и опрятно одетая, в белой блузочке — на кухне, или в каком–то пестреньком выцветшем сарафанчике мелькающая днем по лагерю, она чуралась его. Овальное ее лицо было строгим, зеленые глаза временами темнели — сурова была она, сурова, ох!..

Схватив ковш, Вадик посмотрел на нее, быстро и ловко расставившую тесным квадратом синие эмалированные — гордость Вадика — чайники.

— Руки, пожалуйста, подальше! — попросил он и, расплескивая кипяток, роняя его дымящиеся куски на печь, залил первый чайник. — Извините, девочки, — первый блин!

— Ничего! — успокоила Таня. Ей, казалось, доставляло удовольствие глядеть на Вадика, орудующего ковшом. А Оля поторопила, сказала, как сквозь зубы:

— Побыстрей, не успеем.

Вадик не стал спорить, быстро залил оставшиеся чайники. Оля протянула руку за ковшом:

— Спасибо.

Столовая уже заполнялась ребятами. Вадик расписался в журнале: «5 июля. Завтрак принял на «хорошо», — и ушел к себе. Сел на бревнышко возле комнатушки–медпункта, закурил первую сигарету. Взглянув на часы, он дотянулся, достал из–под кровати сверток, водрузил над входом в медпункт белый флаг с красным крестом, повесил на гвоздик плакатик: «Медпункт ССО. Прием круглосуточно. Врач Андреев Вадим Владимирович». Поглядев на плакатик, он вздохнул.

Прошел мимо, пританцовывая, смуглый тонкий Автандил, поклонился; высоко пронес красивую голову Игорек — скосил глаза на Вадика; Витька–завхоз пожал руку, стрельнул сигарету и, едва прикурив, с озабоченным видом убежал куда–то за избу.

В дверях столовой появился командир: аккуратная стройная фигура в форменной куртке и офицерских галифе, заправленных в точеные сапоги, загорелое худощавое лицо, быстрые зоркие глаза. Командир увидел Вадика, поприветствовал его — то ли честь отдал, то ли помахал рукой.

— Доктор, спички есть? — Вадик кивнул. — Ну, давай! — Командир вытянул правую руку. Вадик вложил в коробок камушек и хотел перебросить его командиру, но тот уже шел к нему. Сел рядом, толкнув плечом, вытащил пачку папирос.

— Как дела, док? — бодро спросил он. — Никак утром за тобой прибегали? Спас кому–нибудь жизнь? Выполнил благородный долг?

В интонации командира было что–то насмешливое. Вадик чувствовал это с первого же дня, а вернее, еще раньше, еще когда их, врачей, представляли будущим командирам студенческих стройотрядов; теперь Вадик знал, что командир всегда и со всеми разговаривает так, будто подсмеивается.

— Слушай, док, — сказал командир. — Тебе не кажется, что мы ребят перекармливаем?

— С чего ты взял?

— Наблюдал: на тарелках у всех гарнир остается. Добавки не просят. Надо ведь, чтобы тарелку корочкой подчищали… Вот тогда — норма! — Он достал вторую папиросу. — Мы уже имеем перерасход по питанию, понял? Ну, завхозу я хвост накрутил. На кухне… тоже мозги вправил. Контроль нужен, доктор! — с упреком сказал командир. На верхнем левом веке у него намечался ячмень.

— Все продукты отпускаются по нормативам, — сухо ответил Вадик. — По инструкции. Слушай, давай я тебе глаз промою?

— А, ничего! — отмахнулся командир. Он послюнявил палец и почесал отекшее веко. — Сегодня кто–нибудь обязательно плюнет — вот и все лечение, верно? — Вадик посмеялся вместе с ним. — Значит, уменьши на десять процентов.

— Пока обождем, — отозвался Вадик, подавляя вздох. — Войдут ребята в норму — там видно будет. Понимаешь, это такой физиологический закон…

— Ну, док! Брось! — Командир похлопал Вадика по плечу. — Я сказал!..