Жан-Луи Кюртис - Идеи на продажу

• Название: Идеи на продажу
• Автор: Жан-Луи Кюртис
• Издательство: Издательство «Молодая гвардия»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1978

Научно-фантастический рассказ.

---

— Номер пятый!

— Номер девятый!

— Номер пятнадцатый!

Вид этих подчиненных ему секс-бомбочек умиротворяюще подействовал на босса.

— Ах, это вы, милашки! — сказал он ласково. — Что принесли мне нынче? Начинай ты, Скарлет!

— Патрон, — сказала Скарлет, нарушив стойку «смирно» и наклонившись над столом в грациозной позе. — В меня втюрился семнадцатилетний студент, мечтающий сделать карьеру в кино. Он рассказал мне суть сценария, над которым работает.

— Годится, — заключил босс. — Ты записала весь сценарий, пупсик? Отдай его нашим киношникам, пусть займутся им. Теперь твоя очередь, Сильвена. Что с тобой? Ты плачешь? Папаша Меркадье не съест тебя, кошечка! Плачет оттого, что ничего не принесла… Боится меня… Это восхитительно!

Босс любил, чтобы подчиненные, особенно женщины, трепетали перед ним. Какая миленькая секс-бомбочка! Как сильно бьется ее сердечко под плотно обтягивающим свитером!

— Я сделала все, что могла! — прохныкала Сильвена.

— О ком идет речь?

— Поставила на карту все, клянусь вам, мсье Меркадье! Надела бюстгальтер из черного кружева, наклеила ресницы, была хоть куда! Даже сказала ему, что люблю его… Ничего не вышло! Дерево деревом. Молчал, словно набрал в рот воды. Еще никогда в жизни я не чувствовала такого унижения!

В голосе Сильвены звучало благородное негодование.

— Думаю, что он просто равнодушен к женщинам! — закончила она.

От изумления босс потерял на несколько секунд дар речи.

— Как? — прошипел он наконец. — Равнодушен к женщинам? Какая наглость! Он что, спятил? И думает, что это ему пройдет? Ну нет! Равнодушен к женщинам! Мы ему покажем. У папаши Меркадье найдется на него управа!

Он нажал кнопку и заорал в микрофон:

— Пришлите ко мне сейчас же агента номер три! Что-о?

— Вам уже пять раз звонил какой-то тип, мсье, — послышалось из трубки. — Говорит, у него сенсационная идея. Изложить ее хочет только вам.

— Пошлите его к черту! — крикнул босс. — Я не могу тратить время на всех проходимцев, торгующих мыслями!

— Он сказал, что если вы не примете его в течение шести часов, то идея будет продана Максу Порелли.

— В добрый час! — прорычал Меркадье. — Пусть не воображает, что меня можно взять на пушку такой угрозой!

— У него серьезный вид, мсье, — настаивал голос в трубке. — Он вовсе не похож на проходимца. Если позвонит еще раз, что ответить?

— Ладно, пришлите его ко мне. Я ему покажу, где раки зимуют!

— Слушаюсь, мсье.

Трубка умолкла. В кабинет вошел молодой человек и вытянулся перед столом. Девушек уже и след простыл. В Парижском идеогенном центре царила военная дисциплина: быстрота, точность, исполнительность. Времени здесь не теряли.

— Кто тебе разрешил войти? — рявкнул босс (с подчиненными мужского пола он был груб).

— Вы сами меня вызвали, мсье. Номер третий.

— Ах да! — смягчился Меркадье. — Как тебя зовут?

— Кларк Дюпон.

— Ты предан нашему центру, сынок?

— Душой и телом, мсье!

— Ладно. Слушай, я поручу тебе деликатную миссию. Сможешь ты подложить свинью?

— Ради центра, мсье, я готов подложить свинью собственной бабушке!

— Отличный ответ! — пробормотал босс, разнежившись. — Подложить свинью собственной бабушке!.. Ты из хорошего теста, сынок! Получишь повышение. Вот что надо сделать…

Раздался звонок.

— Ну что еще?

— Опять этот тип, мсье.

— Ладно, давайте его сюда!

Босс заскрежетал зубами.

— Ну, я ему пропишу! — злобно прорычал он. — Кларк, сынок, сейчас ты увидишь, как папаша Меркадье расправляется с наглецами!

На молочно-белом экране появилось спокойное молодое лицо.

— Итак, это вы пятьдесят раз в день вызываете директора центра? Вы кто?! Президент США? И хотите говорить со Мною? СО МНОЮ?! И угрожаете продать свою идею Максу Порелли? Но, болван вы этакий, начхал я на ваши идеи! Тащите их к Максу Порелли. Скажите, пожалуйста: он думает, что Филиппа Меркадье можно вызвать по телевидеофону как первого встречного! Знайте, что, если вы осмелитесь побеспокоить меня еще раз, я выключу ваш телевидеофон на три недели!

Запыхавшись, он остановился. Молодой человек на экране и бровью не повел. Затем донесся тягучий голос:

— Прими-ка успокоительную пилюлю, старый хрыч! Это тебе не помешает!

И экран погас.

Еще никогда Филипп Меркадье не был так близок к апоплексическому удару: его лицо приняло фиолетовый оттенок, ему не хватало воздуха, он выпучил глаза. Справившись с волнением, он хрипло потребовал от телевидеофонной станции немедленно соединить его с лицом, только что говорившим с ним.

— Этот парень знает себе цену! — обратился он к агенту номер три. — Слышал ты, как дерзко он отбрил меня? Еще никто не позволял себе называть меня старым хрычом, советовать мне принять успокоительную пилюлю… Значит, у этого молодчика кое-что есть в котелке. И чтобы я позволил ему продать свою идею Максу Порелли? Ни за что на свете!

Молочно-белый экран засветился. Бесстрастное лицо снова смотрело с него.

— Молодой человек! — В голосе босса появился бархатный оттенок. — Вы мне понравились. Папаша Меркадье умеет распознавать истинную цену людей. Так разговаривать со мной может лишь тот, у кого в башке не пусто… Иначе откуда такая самоуверенность. Ну а с подобными людьми я всегда готов беседовать… Сколько?

— За что?

— За вашу идею.

— Миллион авансом, и миллион после того, как я ее изложу.

Босс подавил рычание. Но когда он заговорил, его голос был мягок, как воск, как нейлон высшего качества.

— Ого, вы знаете, чего хотите… Итак, милейший, вы продаете кота в мешке? Вам угодно, чтобы я отвалил миллион чистоганом за ваши прекрасные глаза еще до того, как вы раскроете рот?

— Послушайте, Меркадье, нечего торговаться. Вы покупаете идеи, чтобы перепродавать их, да? Ну, так всякая торговля сопряжена с риском. Всякая торговля — лотерея. Если моя идея не подойдет, вы потеряете миллион. Если она хороша, заработаете миллионов тридцать. Шансы равны. Вам ходить.

— Нет, вы мне нравитесь! Ладно, играть так играть. Ловите вертакс и будьте у меня в шесть часов.

Экран погас. Босс встал и начал ходить по кабинету, волнуясь, как хищник в предвкушении крупной добычи. «Игра! Риск! Я могу потерять миллион, но могу и выиграть тридцать миллионов. Чутье говорит мне, что выпадает хороший номер, на который надо ставить. Интуиция еще ни разу меня не подвела!» — думал он.

Он расхаживал взад и вперед, руки в карманах, совершенно забыв о поручении, которое собирался возложить на агента номер три. Он помнил только, что это славный малый, преданный центру душой и телом. «Я готов подложить свинью своей бабушке» — вот это ответ! Босс чувствовал к парню чисто отеческую нежность.

— Сынок, все люди смертны, и в один прекрасный день папаша Меркадье сыграет в ящик, как все другие. Но слушай, что я тебе скажу: папаша Меркадье оставит след в истории современного мира! Сколько тебе лет, сынок? Двадцать два? Двадцать три? Позже, когда ты станешь здесь важной шишкой — ведь у тебя прекрасные виды на будущее, — то сможешь сказать своим коллегам, жене, детям: «Я видел, как патрон работал». Ведь я и после смерти останусь для вас хозяином… Такие минуты не забываются. Посмотришь, как я буду играть. Я делаю ставку. Я верю, я чувствую, что у этого молодчика есть кое-что за душой. Это не аксиома, как дважды два — четыре, но вот здесь, — он ткнул себя в солнечное сплетение, — мне что-то под сказывает: это так. Ты слышал, каким тоном он со мной разговаривал? Лишь незаурядная личность может позволить себе такое. «Прими-ка успокоительную пилюлю, старый хрыч!» Сказать это мне, Филиппу Меркадье! Подобное нахальство может проявить только гений. И я ставлю на гения. Я нахожу гениев. Это моя работа. И знаешь, гении встречаются редко. Идей нет ни у кого. Все выжато, как лимон. Все использовано, все сказано и пересказано. Живопись, скульптура, музыка в тупике. Литература? Во Франции издается полмиллиона романов в год, но их никто не хочет читать, потому что все это перепевы старого. Одни и те же штампы, трафареты: одиночество, метафизика, стремление уйти в абсурд. Кафка, Беккет, Роб-Грийе. Все известно, все приелось. Уже подражают подражаниям подражаний. Классики более давней поры — все эти Прусты, Стендали, Бальзаки тоже набили оскомину. Мир гибнет от недостатка идей, от отсутствия новизны. Парижский идеогенный центр — это баллон с кислородом. Я даю агонизирующему миру живительный газ, взбадриваю умы. Я детектор новых идей, я поставщик духовной пищи. Мои враги твердят, что я духовный гангстер, сущая акула, что меня интересуют только деньги, что я спекулирую идеями… Какое заблуждение!

Пожалуй, ничто не могло лучше выразить оскорбленную невинность, чем лицо босса в этот момент.

— Деньги? Да мне плевать на них! Конечно, я человек деловой. Это мой принцип. Если не будешь деловым, тебя сожрут в два счета. Я такой из принципа, а не из любви к деньгам. Да, я богат… Ну так что? Зачем мне гарем из секс-бомб, если мне пятьдесят лет и я могу позволить себе позабавиться с ними не больше, чем раз в месяц? Увы, прибор для радиации, повышающей жизнедеятельность, никого не превращает в Геркулеса… У меня три вертолета? Но, дружок, я счастлив, когда могу ходить пешком! Нынче это роскошь. Нет, деньги не приносят счастья. Это истина старая как мир, но она — остается истиной. Так что же делать человеку, знающему, что смерть не за горами? Играть! Не в бридж, не в покер, не на тотализаторе, не в рулетку! Нет, я ставлю, чтобы покорять мир, внушать уважение, созидать… Вот что я называю игрой!