Степан Кулик - Сабля, трубка, конь казацкий

• Название: Сабля, трубка, конь казацкий
• Автор: Степан Кулик
• Жанр: Попаданцы
• Год: 2016
• ISBN: 978-5-17-098022-2

Дикое Поле… Именно так помечены на всех старинных картах ничейные, безлюдные земли на стыке трех самых могущественных государств в этой части света XVI–XVII веков. Непрерывно полыхающий многотысячными сражениями, небольшими стычками и одинокими схватками огонь противостояния католицизма, магометанства и православия. Кто победит, чья возьмет, кому заселять эти бескрайние просторы? Конечно же, история не имеет сослагательного наклонения, и мы знаем или можем посмотреть справочную литературу, чтобы узнать, чем все закончилось. Но это если сейчас, сидя на диване или выйдя на балкон… А если очнуться прямо там? Голому, босому, с одной лишь дымящейся трубкой в руке…

---

К счастью, кроме приставленных к беку Охрима с Тарасом, прочей ребятне можно было только вожжи доверить. Да и то – воловьей упряжки. Самому старшему из хлопцев, захваченных людоловами в деревне, едва восемь годков миновало. Младшему – шесть. А по неписаным казацким законам в дозор одному нельзя. Один в поле не воин. Прилетит вражеская стрела – даже тревогу поднять не успеет. Так что выбирать Василию, кроме меня, было не из кого. А на безрыбье…

Зато сам он в седло не запрыгнул – взлетел. По-змеиному быстрым и слитным движением. Причем лошадь как бы даже и не заметила прибавившегося веса. Стояла смирно и только глаз скосила. Мол, что новый хозяин прикажешь? Шагом пойдем или сразу вскачь, галопом помчимся?

Указав кнутовищем вознице первой телеги направление, запорожец пропустил обоз мимо и вернулся ко мне.

– Слышь, Петро… – начал не совсем уверенно. – Не в сечевых правилах новику допрос учинять – захочет человек, сам обо всем расскажет.

Дела его важнее слов, но – коль уж нас доля свела вместе, позволь все же спросить?..

Полупуд дождался моего кивка и продолжил:

– Можешь объяснить, откуда ты такой несуразный выискался? Вот гляжу я на тебя – и, право слово, диву даюсь… Ничегошеньки как следует не умеешь. И в то же время – вижу: знаешь, что и когда надлежит делать. Но как не своими руками, а будто с чужих слов запомнил…

«Знал бы ты, друг Василий, насколько точно подметил, сам бы удивился. Потому что я реально обо всем, что сейчас делаю, знаю либо из книг, либо из телевизора… И только самую малость – такую как костер разжечь без спичек или как лошадь оседлать – освоил в вылазках на природу. Когда отец приезжал в отпуск и вытаскивал нас с матерью, как он выражался, воздухом подышать».

Вот только, именно правду, которую говорить сладостно и приятно, я казаку рассказать не могу. Дикое Поле не обезумевшая от охоты на ведьм Европа, но и здесь разных колдунов-демонов вряд ли хлебом-солью привечают. Немедленно топить или жечь меня, скорее всего, не станут, зато отношение изменится – и к гадалке не ходи. Был хоть и ущербным, но своим… Стану – чужаком. Непонятным, непредсказуемым, а от того таящим в себе опасность. И на доверие, права не имеющим. Невзирая на заслуги… По меньшей мере, пока на все стопитсот процентов не докажу свою лояльность.

Пришлось ограничиться пожиманием плеч и сокрушенным покачиванием головы. Удрученность даже изображать не понадобилось, само собой получилось. Вину-то свою перед запорожцем я по-настоящему чувствовал.

– Не знаю, Василий… Ничего не помню… Ни где жил, ни что делал… Ни как здесь… вернее, у той вербы, на берегу реки, ну, где тебя… – тут замялся, неправильно это. Получается, что намеренно напоминаю о услуге, ему оказанной. – В общем, верь – не верь, а не кажи: брешешь… Порой щелкнет что-то в голове… Возникнет смутное видение… Но пока соберусь присмотреться повнимательнее – глядь, а уже и нет перед глазами ничего. Было – не было?.. Словно марево мелькнуло и пропало. Поди разбери, что там почудилось…

– Да, хлопец, видать, крепко тебя по макитре приложили… – посочувствовал запорожец и тут же прибавил веселее: – Ну, ничего. Не бери в голову… Не так страшен черт, как его малюнок. Давно ли немой был – а вот уже вспомнил, как разговаривать. Глядишь, со временем и остальное образуется. Ан нет – и это не беда. Обучишься заново. Была бы охота…

Запорожец подмигнул.

– И не тушуйся, Петро. За порогами народ тертый да битый… всякое да разное видали. Так что Сечь-матушку даже седобородым новиком не удивишь, не то что парубком. Тем более таким геройским.

Полупуд помолчал немного, поигрывая поводом, и неожиданно прибавил:

– А знаешь что, Петро… Я не позабыл, кому жизнью обязан… Так что, если не возражаешь, приставай ко мне в казацкую науку. Обучу всему, что сам умею. Задаром, без услужения. Как младшего брата… Согласен?

Глядя в честное, открытое лицо казака, видя его искренние глаза, мне непроизвольно подумалось: как же много люди растеряли по пути цивилизации. Да спаси я от смерти какого-нибудь современника, особенно из богатеев – зуб даю, большинство даже спасибо не сказали бы. Максимум – денег сунули. Если еще окончательно на паранойю не подсели. А то, вполне реально, вместо благодарности заимел бы нешуточный менингит от евойной службы безопасности. Типа, кто подослал? С какой целью в доверие втираешься? А там включилось бы золотое правило спокойной жизни всех «властьимеющих» и тех, кто им ее обеспечивает: «Нет человека – нет проблемы».

Какое уж там, к чертям собачьим, сочувствие чужой беде и дружеская помощь? Вот и проходят люди мимо лежащего на тротуаре человека, а то и вовсе перебегают на противоположную сторону улицы, потому что доброе дело наказуемо и милосердие может выйти боком.

– Спасибо… Василий. Я буду старательным учеником. Обещаю, если скажешь: «Ничего, ничего, не тревожься, спи дальше…», или «Садись, Петро, пообедай», – дважды повторять не придется.

Ну да. Я же тоже из будущего. Просто и искренне «спасибо» сказать мне западло. Непременно надо повыеживаться. Лишний раз независимость продемонстрировать.

Какое-то время Полупуд обдумывал мои слова, а потом крякнул и пригладил ладонью усы.

– Зух! Будут из тебя люди… Как завернул, псяюх… Садись, пообедай… Чтоб мне полпуда соли без хлеба съесть, ежели славный казак из этого желторотика не выйдет! Если только вошь не загрызет и не затопчет!.. Хе-хе…

Василий наверняка прибавил бы еще какую-нибудь казацкую прибаутку в том же духе, если б неподалеку не раздался трубный рев крупного животного. Такой громкий и протяжный, что перекрыл женский плач. Мгновенно заставив всех притихнуть.

* * *

– Тур?.. – несколько удивленно произнес запорожец, приподнимаясь в стременах и вглядываясь в колышущееся море трав. – Черт! Неужто какая-то из наших буренок в охоте? Как же он почуял?

Полупуд наслюнявил палец и поднес руку над головой, определяя направление ветра.

– Ну, точно… Как раз туда веет, зараза. Только этого нам и не хватало.

Подтверждая правильность догадки Василия, из стада послышалось хриплое мычание коровы. И тур немедленно заревел в ответ. Громко, требовательно и, что важнее, существенно ближе. Хотя самого животного среди высоких, вровень с седлом, стеблей ковыля, чернобыльника, полыни и других степных трав видно еще не было.

Тур…

Я порылся в памяти и припомнил, что читал о степном исполине, в моем мире уже ставшим ископаемым. Поскольку при посильной помощи человека это животное – предок нынешнего поголовья БРС – окончательно вымерло в начале семнадцатого века.

Кстати, вот и первая временная вилка нарисовалась…

Когда была официально зафиксирована кончина последнего экземпляра, точнее вспомнить не удалось. К тому же мне вполне мог попасться и нелегал, избежавший статистического учета… Или мигрант из неохваченных цивилизацией мест. Ну а без шуток – если туры все еще «бороздят просторы украинской степи», значит на дворе максимум первая половина этого самого XVII столетия. А первая Сечь – Томаковская – была заложена во второй половине шестнадцатого века. К сожалению, опять-таки по официальной версии… Такой вот разброс.

Но об этом можно и после покумекать, поскольку, помимо условной даты смерти этого вида млекопитающего парнокопытного, я вспомнил, что тур был весьма опасным и свирепым животным. Взрослый самец – это не только ценный мех (ха-ха), но и два метра в холке, полторы тонны сплошных мышц и длинные, острые рога. Причем, несмотря на внушительную массу, тур двигался очень быстро. На коротких дистанциях легко догоняя лошадь… даже без всадника. И, если верить очевидцам, подхватив коня на рога, мог зашвырнуть его на дерево. Так что в круге средневековых любителей острых ощущений охота на тура считалась гораздо опаснее, чем на медведя…

Я сказал «был»?!

Мощная черно-бурая спина вспорола травостой метрах в пятидесяти правее от нас, уверенно держа курс на обоз. Ведомый запахом и инстинктом, бык двигался напрямик, точно удерживая цель, как магнитная торпеда или атакующая акула. Но вот на какой-то миг ветер сменил направление, и тур остановился. Фыркнул раздраженно, поднял голову, принюхиваясь, – и над травами показались устрашающих размеров рога. По полметра в каждом… не меньше. Даже если у страха глаза велики. И не разведенные в стороны, как у домашних быков или буйволов, а нацеленные вперед. Боевые вилы, а не рога.

– Ой, не вовремя его нелегкая принесла… – недовольно проворчал Полупуд, приподнимаясь в седле и внимательно оглядывая животное. – Здоровый бугай… Наделает беды, если до обоза доберется… Надо как-то отогнать… – казак вынул из сагайдака составной лук, тот самый, отнятый у бека, проверил натяжение тетивы и недовольно поморщился. – И это еще самый лучший… Эх, мушкет бы сюда. Хоть с одним зарядом… – потом вспомнил обо мне. – Слышь, Петро, ты не суйся. Давай вон к бабам… От греха подальше… С туром шутки плохи. И «Отче наш» промолвить не успеешь, как к ангелам отправишься. Или куда там тебя святой тезка определит.