Шломо Вульф - Шаг в сторону

• Название: Шаг в сторону
• Автор: Шломо Вульф
• Жанр: Русская классическая проза

---

И - мороз!

Я уже успел забыть, что такое многомесячный сибирский мороз и опасность от прохожих. А ведь я всю жизнь не терпел все это точно так же, как возненавидел потом такие же беспощадные израильскую жару и гвалт, как любое подавление человека природой или обществом.

Задыхаясь от казавшегося твердым воздуха, превратившего платок у губ в кусок льда, я часто моргал заиндевевшими ресницами на белые мертвые огни. Вокруг сверкали витрины нарядных магазинов. Туда без конца хотелось зайти погреться, перевести дух и разлепить смерзшиеся ноздри.

Чтобы перебить настроение я стал вспоминать другой долгий пеший поход среди ярких цветов и палящего зноя. В тот день началась история шагайки в Свободном мире, на Западе, в Своей Стране, куда я так долго и страстно стремился. Ведь именно там, как всем известно, таланту предоставлена зеленая улица, а заказчики только и ищут перспективные идеи...

***

Второй месяц над Страной, приютившейся между горячим морем и раскаленными пустынями, висел бесконечный невыносимый зной. Желанное в иных широтах солнце играло тут роль палача всего живого. Но искусственный растительный мир Израиля этого гнета не чувствовал.

Роскошный, нарядный, кокетливый город в бесконечности яркой зелени и цветов плыл вокруг пожилого человека, бодро шагающего вверх по серпентину. Позади были пять километров бетонных серых развалин нижнего города, а впереди роскошь города верхнего.

Полгода длилась фантасмогория сочетания казалось бы естественного пребывания моей чисто еврейской семьи в Стране с противоестественным от нее отчуждением.

На дверях кабинетов были таблички с именами Шапиро и Раппопорт. Но евреи, к которым я совался было со своей научной биографией, были стократ недоступнее Ивановых и Петровых в только что оставленном галуте. И не столько из-за языкового барьера, сколько от свойственной нормальному человеку брезгливости к неприличному поведению.

Ведь только слабоумный в возрасте за пятьдесят мог здесь всерьез претендовать на рабочее место, занимаемое по протекции или после многих лет безупречной службы у всех на глазах. Любая же советская биография была пригодна только для личных мемуаров.

В то же время на меня нельзя было наорать от всей души и высмеять за наивную иллюзию нужности Стране, коль скоро она меня официально, на бланке с гербом, пригласила и дала свое гражданство. Да и не орали никогда и ни на кого в высоких кабинетах местной аристократии. Дураков здесь учили иначе выслушивали, веско обещали позвонить, пригласить, рассмотреть, обсудить... И - не звонили.

Когда я сам напоминал о себе, перебирая визитные карточки, собеседник был либо за границей, либо на военных сборах, либо назревали очередные праздники, после которых было твердо обещано меня пригласить, либо израильтянину просто было некогда именно в момент звонка. И - все до единого - снова обещали непременно позвонить. И - ни один - так и не позвонил!

Обещание человека такого круга позвонить означало в галуте обязанность хотя бы отказать. Трудно было поверить, что поголовная непорядочность тут норма, что дело чести обитателей кабинетов - забыть об обещании, данном безвредному или бесполезному человеку. Да и какие, к дьяволу, могут быть обязательства перед инфантильным идиотом?.. Это мне злорадно пояснили немногочисленные "наши", которые вечно святее любого титульного - что в России, что в Израиле. Вот уж кто не преминул поизголяться, подспудно осознавая свою жалкую роль пигмея, создавшего за всю жизно в науке только скромный счет в банке для своей семьи. Как не пнуть обладателя творческой биографии с открытием пятого в истории человечества способа сообщений... Эти даже не оставляли визитки и не обещали позвонить. После беседы с таким соплеменником оставался только достаточно знакомый и удивительно стойкий запах нечистот.

Перебирать визитки и обивать пороги в таком обществе, как дегустация дерьма. В этом деле тоже можно стать с годами специалистом... Только зачем?

Я согласился на интервью в Еврейском техническом университете только потому, что профессор не был израильтянином.

Автобус мне был не по карману. Люди, у которых я спрашивал дорогу, неизменно отмечали, что это еще очень, очень далеко и высоко, объясняли, где ближайшая остановка. Приглядевшись, они даже предлагали деньги на билет...

Когда появились утопающие в альпийских лесах кампусы университета, потоки роскошных машин и велосипедисты-студенты, чужой рай приобрел нестерпимую на фоне моего мрачного настроения красоту. Это был в чистом виде Свободный мир, каким он представлялся по фильмам и журналам.

И этот мир был совершенно свободен от научных услуг доктора Марка Арензона. В нем с лихвой хватало других докторов. Тем более - других арензонов.

Энергичный молодой бородач-координатор, однако, увидев изображения шагайки, даже приткрыл рот от детского изумления. И тут же стал звонить куда-то на своем марсианском языке, в котором я после четырех месяцев ульпана улавливал разве что ле и кен - нет и да.

"Вы говорите по-английски? - быстро спросил чиновник прикрыв трубку рукой. - Кен. Ху медабер - да, он говорит."

"Простите, - приготовился я немедленно отправиться обратно, утешая себя тем, что под гору шагать будет легче. - Вы же мне по телефону сказали, что этот профессор - американец. А говорите с ним на иврите." "Американский профессор, но израильтянин. Он хочет ознакомиться с вашим проектом. Ваша шагайка, - с удовольствием произнес координатор звучное ласковое слово, - в сфере интересов профессора Рафи Штугарта. Постарайтесь произвезти на него впечатление. Он очень умный и тактичный человек."

Еврейский джентельмен был невысокого роста, в кипе, непривычно застенчив, в отличие от гордящихся своей решительностью мощных волосатых мужчин, чьи визитные карточки я недавно выкинул в мусорный бак. "Рафи," подал он руку и тут же впился глазами в нарисованные от руки эскизы и авторские свидетельства с гербом империи зла.

"Простите, - обратился он по-английски к координатору, - но где же хотя бы какой-то проект с расчетами и чертежами?" "У него украли все документы, мой покровитель, недоверчиво поглядывал на меня. - В Советском Союзе появились посреднические конторы, предлагающие услуги по нелегальной переправке проектов в Израиль."

"Нелегальной? - удивился американец в кипе. - А почему же не дипломатической почтой, как обычно, из посольства по адресу автора?" "Он тогда об этом канале не знал и был запуган слежкой кей джи би." "Отлично, кивнул профессор Рафи. - А что говорят эти посредники здесь, в Израиле?" "Что ничего не принимали и не получали." "То есть имеющиеся у вас телефоны здесь отвечают? И это такие же репатрианты, как и вы?"

"Конечно, - ответил я. - Но что толку?"

"А проект, по вашему мнению, имеет военное применение?"

"Шагайка не нуждается в дорогах, а террористы не могут заминировать всю пустыню. Кроме того, она вытаптывает один процент своей тени, а не двадцать-сорок, как колесная или гусеничная машина, а потому вероятность наступить на мину... И ее проходимость на порядок лучше, и удельная тяга такая же, как у лошади, способной вытащить из грязи грузовик с двигателем в сто лошадиных сил только потому, что копыта не буксуют... Кроме того, при уличных боях для нее практически не существует баррикад."

"Минуту! - Штугарт стал говорить с кем-то по телефону на иврите. Номера их телефонов, скорее! Да, да. Ваш домашний телефон, доктор Арензон? Отлично. Сегодня ваш проект будет у вас, а завтра в это же время я жду вас с ним здесь же. Нам нужны шагающие бронемашины." "Америке?" "Израилю!"

"Я не хочу выглядеть мистификатором, доктор Штугарт, - сказал я. - У нас речь шла о скоростях не более пяти километров в час, так как гидравлика..."

"Это уже наша с вами общая забота сделать из этих пяти сорок и выше. Я уже вижу, чем заменить вашу гидравлику. С опорой на мировую индустрию вместо советской мы сделаем совершенно иную... ша-хай-ку, так? Главное, получить под проект деньги от армии! Чтобы я мог вас взять на работу, не рабочим, как я вас оформляю прямо сегодня на полторы тысячи шекелей в месяц, а исследователем. Готовьтесь к встрече с военными. Это танкисты с постоянным боевым опытом. Удачи. И ждите звонка от ваших обидчиков."

Ошеломленный неожиданным успехом, я тут же раскошелился на автобус до дома. А там меня встретила, сияя от счастья огромными черными глазами, верная супруга преуспевавшего каких-то полгода назад ученого Марьяна Арензон. Она с порога сказала, что звонил тот самый Юра, что недавно меня облаял по телефону, и, плача в трубку, уверил, что отослал проект нарочным.

Как во сне, появился шустрый парень в каске, вручил пакет, получил расписку и умчался на своем мотоцикле. Проект был в отличном состоянии. Не было только титульного листа с фамилиями авторов...

А я уже устроился за колченогим с помойки столом, создавая эскиз за эскизом.