Шломо Вульф - В обход черной кошки

• Название: В обход черной кошки
• Автор: Шломо Вульф
• Жанр: Русская классическая проза

---

*** Петроград заиграл за окнами "путятина" своими уносящимися назад прямыми строгими проспектами и улицами, поражая гостей чистотой и ухоженностью, которой мог позавидовать даже и только что оставленный "второй" респектабельный Париж. Фридманы и узнавали не узнавали родной город. Было удивительно много явно старинных, но им совершенно не знакомых соборов и церквей, появились совершенно им неведомые огромные парки и просторные площади. Не было общественного транспорта, всех этих просторных и длинных ленинградских трамваев и синих спаренных троллейбусов. Было непривычно мало людей на улицах. Машина нырнула в туннель под Большой Невой вместо проезда по мосту, который они знали под именем революционного лейтенанта, пронеслась через Малую Неву над тёмной с паром водой и совершенно ленинградскими уточками, но по незнакомому им широкому мосту с золотыми конями на черного мрамора колоннадах входа и выхода. Потом потянулись ярко освещенные бесконечные туннели, за которыми сразу возникла многоярусная эстакада над лесами вдоль залива и, наконец, машина прошуршала по гравиевой дорожке к изящному, в английском духе, дому в усадьбе Мухина. Дог испугал Киру досмерти, она никогда не видела таких животных и не сразу поняла, что это вообще собака, а не циклопический паук. Но дог ухитрился так ласково облизать всех троих, что сомнений в его собачьей душе больше не было. Мухин, обняв за талии, повел Киру и Жанну в гостиную, пока Марина, прижимаясь к Арону, вела его под руку туда же. Здесь уже был накрыт стол с разнообразными яствами. "Арончик может не беспокоится, продолжала смущать и его и Жанну Марина не так своими белыми округлыми плечами, как подчеркнуто по-женски ласковым отношением к Фридману. - Наш повар специально консультировался насчет этого обеда с раввином Петроградской хоральной синагоги: все блюда - кошер, лучше, чем в Иерусалиме, который нам так и не удалось повидать, черт бы побрал ваших фанатиков..." "За избавление! - поднял первый тост князь Андрей. - Я имею в виду, прежде всего, ваше избавление. Вы не представляете, как мы тут переволновались за вас, пока Арон нам не позвонил. Предполагали все, что угодно: арест, суд... Ведь это вы привезли в Израиль эту бандитку. Ведь если бы не она, я бы вряд ли решился стрелять. Как я понял, нас всех простили? Спустили инцидент на тормозах?" "Нас выручил тот, помнишь, молодой генерал, которого ты у нас в Хайфе как-то перевоспитывал. Он прямо крутился как уж, но нас не подставил." "Боится, - хохотала Марина. - Это я ему тогда сказала, - она перешла на бас: - Предупреждаю, генерал, князь не шутит!" "Да нет, - резонно заметил Арон. - Сами посудите, зачем им раскрывать свои контакты с таким могучим миром до поры до времени. И так в военных кругах всего мира до сих пор шок. Пентагон прямо в истерике: какие, мол, вы, к чертям, стратегические союзники, если столько лет скрывали разработки этих тараканов? А российская дума вообще требует приравнять спирали к оружию массового уничтожения и создать международный суд над Израилем за его применение против арабов. Причем, они уверяют, что и в Ленинграде и в Иерусалиме действовал Мосад." "Кто? - переспросил Мухин. - Известный гангстер?" "В какой-то мере, - захохотала уже захмелевшая от первой же рюмки Кира. - Только очень умный и интеллигентный гангстер." Ничего не понявшая Марина на всякий случай тоже звонко захохотала. Её, как всегда, не разбирая причин, басом поддержал Мухин, без конца вытирая слезы. Все приняли по второй. Эпизод в Иерусалиме преподносился теперь, под винными парами и отличное настроение, как забавное происшествие, хотя едва заметный шрам на чистом белом лбу княгини был не следствием каких-то милых шуток... И искалеченным несчастным наивным ортодоксам было сейчас не до шуток. Но кто же просил этих бледных хилых очкариков реагировать так неадекватно на безобидное нарушение правил уличного движения дружественными иностранцами? И вести себя в конце двадцатого века как погромщики конца девятнадцатого?.. Совершенно захмелевшая Кира вдруг решила наябедничать на Лейканда и унизительный приём, оказанный им в Париже. "Да он же вообще хам, - вдруг снова весело рассмеялась Марина. - Вроде вашего Мосада, только неинтеллигентный, к тому же. А как он со мной обращался, когда я была его натурщицей! Разве что только не лапал. И то я думаю просто не успел, князь меня у него из-под носа увел. А Шустер вообще таращился на меня в течение всех сеансов, хотя ему там нечего было делать. Лейканд для меня какой-то мерзкий сюжет задумал, только не успел начать уговаривать... У него же все прямо на его кривой гениальной физиономии было написано. Я подозреваю..." "Но нарисовал-то он тебя на славу. В полном смысле слова, -поторопился перебить тему Мухин. - Десять миллионов франков, - пояснил он. - Гонорар ЖЕНЩИНЕ ВЕКА. Так что Марина сегодня у нас миллионерша, ко всем ее достоинствам." "Но я на него не обижаюсь, - заело Марину на этой теме. - Он нам с Андрюшей такой сюжет наших отношений под..." "Марина! закричал Мухин, вставая за столом во весь свой прекрасный рост. - Мы не одни! И Фридманам это вовсе не интересно. Так что изволь закусывать. И начни со своего пьяненького язычка." "А еще князь, - показывая на него пальцем, притворно хныкала Марина - Смотри, Жанночка, аристократ во втором поколении, а не стесняется юной княгине, при гостях, предложить заткнуться." "А мне-то ты наедине расскажешь об идее, подсказанной Лейкандом? - обнимала Марину Кира. - Тип он конечно противный, но - талант же! Наверняка что-то путное придумал. А то у меня с моим другом..." начала она, икая и тараща глаза. "Кира! - заорали в один голос Арон и Жанна. - Выпила, так молчи. Держи себя в руках..." "А шопотом можно?" "На ухо Марине. А она тебе, но не вслух же обо всем..." "Завтра идем в Мариинский театр вечером, - объявил Мухин. - А днем - по музеям. Посмотрите в Эрмитаже выставку русских художников-экспрессионистов тридцатых годов. Золотой век мировой живописи. А в Русском музее я вам покажу, кстати, картину одного их руководителей русского фашизма, но таланливого художника из народа Ивана Матвеева "Очищение России". Впрочем, Арон-то уже видел. В свете политической биографии вашей родины, это более, чем интересно для вас - как одним ударом копыта можно спасти сотни миллионов жизней..."

***

Всю последующую неделю Марина возила гостей по Петрограду, показывая его музеи и его трущобы, магазин мехов Гоги Шелкадзе, где демонстрировала шубы уже другая обаятельная бедолага, штабы большевиков и нацистов, памятник черной кошке, сохранившей Россию неискалеченной. Кошка оказалась довольно симпатичной, даже как бы лукавой. Она стелилась поперек проспекта на специально выделенном скверике посредине проезжей части, как обычная кошка, перебегающая дорогу и знающая, что это кому-то очень не нравится. Но при этом весело косила глазом на подвешенное в нерешительности над ней лошадиное копыто с казацкой подковой. Она словно подзадоривала: слабо, мол, после меня продолжить путь?.. Была уже почти весна, с богатых петроградских карнизов свисали и сочились чистыми каплями блестящие полупрозрачные голубоватые сосульки. Низкое солнце отражалось розовыми пятнами на тающих сугробах Летнего сада среди изящных цилиндрических подогретых, а потому совершенно прозрачных футляров, в которые были упакованы на зиму античные скульпиуры. "А помнишь, какие футляры были У НАС? - спрашивала Жанна, счастливо прижимаясь к Арону и в тысячный раз повторяя это "У НАС", - словно некрашенные деревянные гробы для бездомных..." "Ну, - привычно защищал Арон советскую власть, - положим, о таких гробах тебе вообще посчастливилось только читать у Достоевского. Много ты видела в Ленинграде бездомных?" "Мы сами были бездомными, побирались на Малковом рынке пока не получили прописку и не купили однокомнатную кооперативную квартиру. И никто не хотел нам сдавать комнату потому, что мы были с Кирочкой на руках. Забыл? А я все помню. Жить мы вообще начали только в Израиле... Ты забыл, как мы снимали на Биржевом халупку с печкой в нашу сторону, а топкой - в сторону незнакомых нам соседей? А те вдруг уехали на дачу, прямо среди зимы. И даже не постучали, хотя знали, что за тонкой перегородкой - живые люди... Забыл? Это и был великий советский народ - строитель коммунизма, светлого будущего всего человечества." "Положим, в твоем Израиле мы тоже снимали и снимали, пока не влезли в эту кабалу с машкантой, которую и наши внуки не выплатят. Погоди, а это что? - в очередной раз остановились они напротив нарядной прекрасной церкви, о которой понятия не имели. - Смотри, построено в 1743 году от Рождества Христова. Господи, и эту красоту..." "Снесли просто так твои любимые большевики. И еще десятки соборов в обеих столицах."

***

"Арон, попытайся меня понять и простить, - князь Андрей держал руку друга в своих огромных ладонях, сидя в кресле напротив. - Ты же все время об этом думаешь, а я, как ты догадался, умею читать чужие мысли. Иногда и сам не хочу и не интересуюсь, но читаю. Итак, ты мечтаешь об Израиле в нашем измерении вместо той жалкой подмандатной Палестины, где нас так приветливо принял сэр Джеферсон и его милое семейство..." "Вас. Вас с Мариной, а не меня. Ладно. И что же ты еще вычитал у меня в мозгу?" "Ты бы непрочь переселиться с семьей в такой Израиль из своего. Во всяком случае, ты полагаешь, что в обоих мирах евреи имеют право на свою историческую родину, так?" "Примерно так..." "Я рассказал о тебе вчера Президенту Соединенных Штатов России Юрию Михайловичу Соловьеву. Он ждет нас сегодня в шесть вечера у себя дома. Это тут же, в Рощино, мы к нему прогуляемся на финских санках. Сегодня это самый мощный человек в мире. Если ты убедишь его купить у Британской империи Палестину, он купит. А если докажешь, что России выгодно ее подарить евреям - подарит. Он может все. Господин Соловьев - человек высокого благородства и порядочности. Если он пообещает сохранить ваш разговор в тайне, то можно не сомневаться - сохранит. Мы договорились, что это будет пока сугубо частная беседа. У меня с ним давняя дружба. Пару раз он просил графа Путилова командировать меня с ним на встречи в верхах, в частности с китайцами." "Чтобы ты угадывал тайные замыслы вероломных азиатов?" "Точно! - совсем как Марина взорвался искренним смехом Мухин. - Знаешь, сначала они никак не могли понять, откуда у нашей делегации такая проницательность, но потом стали просто все держать руки за спиной, мы долго смеялись - было-то уже поздно! Так мы присоединили к нам Маньжурию, а я получил орден Андрея Первозванного, над чем в свете тоже долго иронизировали - князь Андрей с Андреем на шее. Кстати, в Харбине мне поставили памятник." "Погоди... а сколько тебе лет, Андрей? Я с русскими этого измерения совсем теряюсь. По нашим понятиям, ты выглядишь едва ли на тридцать." "Увы, на самом деле мне чуть за сорок. Просто у меня благополучная биография." "А Марина?" "О, Мариночка действительно очень молода. Ей нет и двадцати. Ты шокирован?" "Отнюдь, - с удовольствием ввернул Арон полузабытое в его мире русское слово. - Вы прекрасно смотритесь, как ровесники." "И - не врёт! - снова захохотал князь, мельком взглянув на пальцы Арона. - Ты даже не представляешь, как я тебя люблю, Арончик!.."