Константин Вулах - Еврейская тетрадь (сборник стихов)

• Название: Еврейская тетрадь (сборник стихов)
• Автор: Константин Вулах
• Жанр: Поэзия

---

Аврам

Аврам халдеем был рожден,

Аврам евреем не был,

Но край родной покинул он

По повеленью неба.

Он шел неведомо куда,

Он износил одежду.

В пути ждала его беда,

Но он питал надежду.

Сквозь жар пустынный он шагал,

Сквозь выжженные степи...

А Ур халдейский угасал

И превращался в пепел.

Аврам халдеем был рожден,

Но стал "иври", евреем,

И волей неба был спасен

Со всей родней своею.

И повторялось так не раз,

Что по веленью Бога

Вдруг открывалась в трудный час

К спасению дорога.

Чего, скажи, евреи вдруг

В поход засобирались?

Еще пируют все вокруг,

И яства не кончались.

А просто чувствуют они

Сквозь горькие сомненья,

Что сочтены уж Ура дни,

Грядут развал и тленье.

Уже давно Аврама нет,

И вымерли халдеи,

Но волей Бога в белый свет

Опять идут евреи.

Жена Лота

Да, трудно праведником слыть,

О Боге непроста забота,

Но все-таки труднее быть

Женою праведника Лота.

Ему награда по трудам,

Не будет Богом он обманут,

Но что награда эта вам,

Коль вас места родные тянут.

Пусть даже прокляты в грехе

И гнева божьего достойны,

Но как от них вам вдалеке

Быть равнодушной и спокойной.

Так неразрывна эта связь,

Что даже зная наказанье

И гнева божьего боясь,

Все ж оглянетесь на прощанье.

И в дальнем далеке потом,

Хоть сведены с минувшим счеты,

Все стынет соляным столпом

Супруга праведника Лота.

Иаков

Судьба не подавала добрых знаков,

Ее он снисхождения не знал,

Но уж таким был праотец Иаков,

Что от судьбы он милости не ждал.

Все брал он сам - и право первородства,

И отчье покровительство, и жен,

И даже в схватке с Богом превосходство,

Не зря был Богоборцем наречен.

Был наречен Израилем навеки,

И в имени своем навеки стал

Знаменьем божьей силы в человеке

И в Боге человеческих начал.

Народ мой - богоборец и воитель,

Не признающий рока и судьбы,

Звездой надежды над тобой в зените

Шестиконечник веры и борьбы.

Ты, жертвы неизбывные оплакав,

Не забываешь, как в изломе сил

Боролся с Богом праотец Иаков

И в этом поединке победил.

Валтасаровы пиры

Все в этом мире до поры,

Что свято и что клято.

И Валтасаровы пиры

Кончаются когда-то.

Еще хмельной туман густой

Колышется, не тает,

А кто-то мудрый и простой

Уже грехи считает.

И строчек огненная вязь

По душам и по стенам:

"Опомнитесь, омойте грязь,

Очиститесь от тлена!"

И к тем, кто дожил до утра,

Чтоб заслужить прощенья,

Придет нелегкая пора

Молитв и очищенья.

А впереди далекий путь,

Дорога непростая,

В которой вечно кто-нибудь

Грехи твои считает.

Вечный еврей

Жизни расклад без докучливой лести,

Издавна выверен странный маршрут:

Тут неугоден ты, там неуместен,

Значит, не нужен ни там и ни тут.

Гонит тебя по земле и по жизни

Туго натянутой злою вожжой.

Тут ты на "родине", там ты в "отчизне",

Что же и тут ты, и там, как чужой?

И если сам пред собою ты честен,

Будь же судьею нескладной судьбе.

Тут неугоден ты, там неуместен

Не потому ль, что причина в тебе?

Сам от себя не находишь спасенья

В тяжком разладе с душою своей,

И потому не дождешься прощенья,

Странник без устали, вечный еврей...

П У Р И М

I

И снова маски пуримшпиля:

Эсфирь, Аман и Мордехай.

Все, как в старинном водевиле

Садись, смотри и отдыхай.

Но что-то заставляет все же

Увидеть в пьесе отблеск дней.

Пускай на водевиль похожа,

Есть привкус вечной драмы в ней.

И ужас лживого навета,

И радость сгинувшей беды,

И мудрость божьего завета,

И память горя и вражды.

И снова будем жить в надежде,

Что правда победит обман,

Что как и прежде, как и прежде,

Наказан будет злой Аман.

Но есть у пьесы продолженье,

И не кончается сюжет...

За поколеньем поколенье

Ждем от судьбы своей ответ.

II

Эсфирь

Царь Артаксеркс ей муж,

Она ему жена,

Ну кто в происхожденье усомнится.

Но почему она

Эсфирью названа,

Хоть в паспорте - персидская царица?

А царь - он был царем,

Не ведал ни о чем

И не искал подвоха и обмана.

Не встал бы тот вопрос

Ни в шутку, ни всерьез,

Когда б не козни подлого Амана.

Но плачет твой народ,

А знать, пришел черед,

И стать самой собою ты посмей-ка.

Преодолев свой страх

И горечь на устах,

Скажи царю, скажи, что ты еврейка.

Столетия бегут,

И долог наш маршрут,

И мы открыты всем царям и людям.

Народ наш так похож

На многие, и все ж

О том, что мы - евреи, не забудем!

III

Лэхаим!

У евреев есть праздник, и каждой весной

Мы с любовью его отмечаем.

Вот тебе шалахмонес, и вместе со мной

Подними свой стаканчик. Лэхаим!

Так давай же споем, ведь у нас за столом

Все, кого мы друзьями считаем,

И сегодня вокруг каждый брат или друг.

Подними свой стаканчик. Лэхаим!

Чтобы наши враги, как и древний Аман,

Не смогли победить Мордехая,

Будь же нынче со всеми и весел, и пьян,

Подними свой стаканчик. Лэхаим!

Будь же верен друзьям, не сдавайся врагам,

Да минет тебя участь лихая.

Помогай тебе Бог, но и сам будь неплох,

Подними свой стаканчик. Лэхаим!

IV

Чего опять хотят Аманы (Так все ж, чего хотят Аманы)

Так неизменно всякий раз?

Чего от века неустанно

И странно требуют от нас?

Что исключительное видят?

Чему учить нас норовят?

И почему так ненавидят?

И в чем все каяться велят?

А мы в неведенье вздыхаем,

Растерянно плечами жмем

И чуда ждем от Мордехая,

И от царя защиты ждем.

И верим в избранность Эсфири,

Что нас в последний миг спасет...

Все повторимо в этом мире,

Как праздник Пурим каждый год.

***

Как глубоко мы ошибаемся,

Когда чужую учим роль,

Зачем мы с масками сживаемся,

Их снять потом - такая боль.

Ведь не находим, как ни мучимся,

Мы счастья на пути чужом,

На чьем-то опыте не учимся,

Лишь на своем, да на своем.

Но как посметь, победы празднуя

Над покоренною судьбой,

Сорвать с души одежды праздные

В попытке стать самим собой.

Мостов сожженных гаснет зарево,

И горек расставаний дым,

Зато весь мир увидим заново,

Пусть незнакомым, но своим.

Г А Л У Т

Опять с тобой мы виноваты,

И снова спрашивают с нас

За все, что сделали когда-то,

За все, что делаем сейчас.

За все, что выродили в муках

И что сумели сохранить,

Что будет жить и в наших внуках,

Коль суждено им в мире жить.

За все: за веру и безверье,

За вечный непокой ума

Тень нелюбви и недоверья,

И неприятья злая тьма.

Все не прощают нам пророчеств,

Ни краха, ни свершенья их,

Чужих имен и наших отчеств,

И всех апостолов святых.

И те, пред кем мы "виноваты",

Уж потому нас не простят,

Что наш народ, святой и клятый,

Лишь перед Богом виноват.

I

История свершила оборот

И вновь, как ничего и не бывало,

Исхоженной дорогою идет,

Опять все начинается сначала.

И вновь навет на вражеских устах,

И ставший нашей сутью за столетья,

Нас тяготит скорее стыд, чем страх

Сквозь горестные вздохи-междометья.

Ни слов опроверженья ни сыскать,

Ни страсти для достойного ответа.

Чего ж нам ждать, коль вновь смогли мы стать

Объектами бредового навета.

И понимаешь избранность свою,

Как знак отличья от живущих рядом,

Как участь жить у бездны на краю

Перед летящим в эту бездну стадом.

Они сорвутся следом за тобой,

Ты просто будешь в этой бездне первый.

Палач и жертва с общею судьбой

Единство, так щекочущее нервы.

Бегут за веком век, за годом год,

И не учась у прошлого нимало,

История свершила оборот,

Опять все начинается сначала.

II

Мне нет нужды твердить, что я - еврей,

И без того об этом всем известно,

И ждать не стоит у чужих дверей

Мне ни наград, ни откровений лестных.

Не нужно обольщаться или льстить

И этим добиваться благ не нужно,

Не нужно славословить и хулить

В едином хоре лживом и натужном.

Имею право быть самим собой,

Без чьей-либо награды и пощады,

Наедине с непраздничной судьбой,

Без глупого лакейского наряда.

Мне все равно, мне это ни к чему,

Оно мне вряд ли чем-нибудь поможет,

А потому лишь Богу одному...

Да и ему не все отдам я тоже.

Оставлю все же главное себе.

Сам - суд и исполнитель приговора.

Упьюсь и ядом в мстительной злобе,

И правотой горячечного спора.