Сергей Смирнов - Герои блока смерти

• Название: Герои блока смерти
• Автор: Сергей Смирнов
• Издательство: Госполитиздат
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1963

События, о которых рассказывает в своей книге известный писатель С. С. Смирнов, произошли восемнадцать лет назад. Долгие годы они оставались легендой без подробностей, словно размытое временем предание, дошедшее до нас сквозь пласты веков. Просто некому было рассказать подробности — считалось, что все действующие лица этой героической трагедии погибли. Лишь в последнее время отыскались несколько чудом уцелевших участников событий. С их помощью писателю удалось восстановить картину одного из удивительных массовых подвигов советских людей в гитлеровском лагере смерти Маутхаузен. Каждый, кто прочтет эту книгу, будет поражен мужеством и стойкостью советских воинов, восставших и совершивших массовый побег из страшного блока смерти.

---

Казалось, как могли помышлять о восстании эти люди, истощенные, обессиленные, полуживые, безоружные и беззащитные перед властью своих палачей! Как могли они мечтать о штурме этой трехметровой гранитной стены, гребень которой был защищен колючей проволокой под током высокого напряжения? Что могли они противопоставить спаренным пулеметам, всегда наведенным на них с вышек? Чем они станут сражаться с вооруженной до зубов эсэсовской охраной лагеря, которая будет поднята на ноги при первых выстрелах? Поистине, всякому здравомыслящему человеку должно было показаться, что эта затея в своей основе обречена на провал.

Три важных человеческих качества могли обеспечить успех отчаянно дерзкому замыслу узников блока смерти — изобретательность, организованность и смелость. И сейчас, когда нам становится известной история восстания, мы можем сказать, что эти люди проявили чудеса изобретательности, показали железную организованность и беспредельную смелость.

Как это ни удивительно, они нашли оружие, вернее, то, что могло заменить его. Штаб решил вооружить узников булыжниками, вывороченными из мостовой двора, кусками угля, которые лежали в комнате блокового, кусками хранившегося там же эрзац-мыла, деревянными колодками со своих ног и обломками цементных умывальников: их предполагалось разбить перед побегом. Дождь этих камней и обломков должен был обрушиться на пулеметные вышки. Но самым важным оружием, которое оказалось в распоряжении смертников, были два огнетушителя, висевшие в жилых помещениях барака. К каждому из огнетушителей прикрепили по три человека, самых сильных, вернее, менее истощенных. Они должны были подбежать к основанию вышки, привести огнетушитель в действие и направить струю пены в лицо эсэсовским пулеметчикам, чтобы помешать им вести огонь и дать возможность штурмовой группе забраться на вышку и овладеть пулеметом. А для того чтобы подойти незаметно к пулеметчикам, решено было в вечер восстания начать рыть подкоп из барака к основанию вышки.

Колючую проволоку под током надеялись преодолеть с помощью одеял, находившихся в комнате блокового. Эти одеяла должны были набросить на проволоку и потом постараться замкнуть ее хотя бы тяжестью собственных тел.

Самого блокового необходимо было уничтожить. Его телохранителей — голландцев решили не убивать, а только связать их и заткнуть им рты. Узники — югославы и поляки, когда им сказали о готовящемся восстании, в один голос ответили: «Мы с вами, русские браты!» Сложнее обстояло дело со штубендистами. В их числе были всякие люди, и они могли оказаться серьезным препятствием, тем более что подготовка к восстанию в последний вечер должна была проводиться открыто на их глазах.

Но ведь штубендисты были такими же смертниками, как и остальные, и понимали, что гитлеровцы уничтожат их вместе со всеми или в лучшем случае в последнюю очередь. Восстание давало им единственную возможность спасти свою жизнь. Подпольный штаб решил в открытую поговорить с ними и предложить им участвовать в побеге.

Этот щекотливый разговор поручили провести летчику майору Леонову. Он был назначен старшим той сотни, в которой на проверках строились штубендисты, и формально считался как бы их начальником, хотя и был таким же узником, как и прочие, но никогда не позволял себе никаких действий, направленных против товарищей по несчастью. Улучив момент, он провел этот разговор, и «Мишка-татарин», Адам, Володька и другие штубендисты дали согласие участвовать в побеге и даже взяли на себя уничтожение блокового. У них действительно не было другого выхода.

Восстание назначили на ночь с 28 на 29 января. Для того чтобы определить самый удобный час, было установлено ночное наблюдение за вышками сквозь щели в стенах барака. Выяснилось, что часовые у пулеметов сменяются ровно в полночь. Решено было начинать восстание в час ночи: к этому времени сменившиеся эсэсовцы уже заснут, те, что останутся на вышках, успеют немного устать и промерзнуть и бдительность их притупится, а следующая смена, которая должна заступить в два часа ночи, еще будет спать в казарме.

Восстание готовилось не только организационно. В эти дни проходила и моральная подготовка, весьма своеобразная и необычная, велась своего рода политическая работа, внутренняя мобилизация людей перед их последним, смертным боем.

Был среди узников блока смерти какой-то советский журналист. Никто из оставшихся в живых смертников не помнит его фамилии, как они говорят, все товарищи называли его по имени — Володей. Невысокий, черноволосый, в черных роговых очках, он был, пожалуй, самым образованным человеком здесь, в блоке. Говорят, что до войны он жил в Ленинграде и там окончил исторический факультет университета. Но работал Володя в газете, выходившей в торговом флоте. Перед войной он ушел в плавание на одном из наших судов и оказался в немецком порту. Вместе со всем экипажем журналист был интернирован, заключен в какую-то крепость, откуда бежал, и за побег был приговорен к смерти и послан сюда, в двадцатый блок. Он-то и стал своеобразным комиссаром восстания, заранее готовя к нему людей.

Перед новым годом, выбрав момент, когда блоковой находился в благодушном настроении, Володя уговорил его разрешить по вечерам рассказывать своим товарищам содержание когда-то прочитанных им книг. С тех пор каждый вечер в переполненном бараке часами раздавался его спокойный, негромкий голос. Володя помнил чуть ли не наизусть множество книг и был великолепным рассказчиком. Видимо, не без умысла он всегда выбирал книги героического содержания, в которых речь шла о подвигах, о том, как люди побеждали, казалось бы, неодолимые трудности. Он пересказывал Дюма и Джека Лондона, «Овода» и «Как закалялась сталь». Оставшимся в живых участникам восстания особенно запомнилась одна история, которую Володя рассказывал несколько вечеров подряд. Это была история группы русских моряков, попавших в немецкий плен, заключенных в какую-то крепость и совершивших успешный побег оттуда. И хотя Володя из осторожности делал вид, что он читал об этом, все, кто слушали его, понимали, что речь идет о событиях Великой Отечественной войны и что либо журналист саг пережил эти события, либо узнал о них от кого-то. Историю эту слушали с захватывающим вниманием: она ' была прямой параллелью к событиям, готовившимся в блоке смерти, и ее удачный исход внушал узникам надежду на успех их отчаянного замысла. В последние же вечера перед побегом, тоже умело притворяясь, что речь идет о прочитанной книге, Володя по поручению штаба подробно рассказывал узникам, как будет проходить их восстание и что должен делать каждый из них. Это был инструктаж, ловко облеченный в форму литературного произведения.

Все было готово, как вдруг произошло поистине роковое событие. До сих пор неизвестно, было ли оно результатом предательства или просто трагическим совпадением. В ночь на 25 или 26 января, за два или три дня до восстания, в барак неожиданно нагрянули эсэсовцы. Старший из них громко выкрикнул 25 номеров, и 25 узников один за другим покинули барак, выходя во двор. Среди вызванных оказались главные руководители восстания: Николай Власов, Александр Исупов, Кирилл Чубченков и другие. Их увели, и на другой день стало известно, что они уничтожены в крематории.

Это было тяжелым ударом для всех. Казалось, что теперь восстание парализовано. Но этого не случилось. Другие люди, имен которых мы не знаем, встали на место погибших и стали руководителями готовившегося побега. Рассказывают, что одним из них был майор Леонов. Подготовка продолжалась своим чередом, но восстание пришлось отложить на несколько дней. Оно было назначено теперь на ночь со 2-го на 3 февраля.

И вот она наконец настала, эта долгожданная ночь. Вечером, как только узников загнали в барак и эсэсовская охрана ушла, был уничтожен блоковой. Штубендисты вызвали его под каким-то предлогом в коридор, один из узников накинул ему на голову одеяло, заранее выкраденное из его комнаты, и «Мишка-татарин» заколол своего шефа ножом. Связали обоих голландцев, и они в ожидании решения своей участи лежали на полу с кляпами во рту, такие же, как всегда, флегматичные и равнодушные ко всему. Командиры сформировали четыре штурмовые группы: три для захвата пулеметных вышек и одну, чтобы отразить атаку эсэсовцев со стороны общего лагеря. Люди вооружились камнями, кусками угля, колодками, расхватывали эрзац-мыло, разбивали цементные умывальники. Специальная команда начала рыть в углу барака подкоп в сторону пулеметной вышки. Впрочем, эту работу пришлось вскоре прекратить: грунт оказался очень твердым, каменистым, и стало ясно, что без инструментов выкопать подземный ход до часу ночи будет просто невозможно. Решили штурмовать пулеметные вышки в открытую, выпрыгивая из окон барака.

Около сотни узников не могли принять участия в побеге: они уже были не в состоянии ходить, большинству из них оставалось жить два-три дня. Со слезами на глазах эти люди провожали своих товарищей в последний бой, просили рассказать на родине об их гибели, передать родной земле их прощальный привет. Они знали, что их сразу же уничтожат после побега, но хотели хоть чем-нибудь быть полезными друзьям в этот решительный час и отдали им последнее имущество, которое было у них, — свои колодки и свою одежду, оставшись совершенно голыми. Половину этой одежды, как и половину одеял, хранившихся в комнате блокового, оставили, чтобы набросить на колючую проволоку под током. Другую половину пустили на тряпки — ими участники восстания обматывали свои босые ноги: ведь им предстояло бежать по снегу.