Вероника Горбачёва - Иная судьба. Книга I

• Название: Иная судьба. Книга I
• Автор: Вероника Горбачёва
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Каждому — своё. Раз уж родился герцогом — тащи бремя власти, держи в твёрдом кулаке свою прекрасную Галлию, воюй, казни и милуй, распутывай интриги, служи королю… Это только простолюдинам кажется, что власть — благо. На самом деле — бремя, да ещё какое. Если ты сирота, да ещё незаконнорожденная — даже любящий дядя, деревенский кузнец, не защитит от насмешливых взглядов и обидных кличек. Впрочем, это ещё цветочки, а вот ягодки… Так что — терпи, девонька. Такова Судьба. А Судьба возьмёт — и сделает странный выверт. Совместит несовместимое. Сведёт тех, кому вовсе не суждено увидеться: всесильного герцога — и простую деревенскую девчонку, дрожащая от страха. Вскоре ждут её пыточная, допрос, позорная казнь… если только не сумеет оправдаться. Сможет ли?

---

— Т-с-с! — Приложил палец к губам. — Спокойно, мэтр. Уж не намекаете ли вы, что наш сиятельный герцог говорит неправду? Закон об оскорблении его светлости всё ещё действует, и кому, как не мне, отслеживать его соблюдение!

Дворецкий сконфуженно умолк. Не то чтобы он опасался капитана — нет, он достаточно его знал; но только что ему намекнули на существенный служебный промах: слова и действия хозяев не обсуждаются. Какой пример он подаёт! Вот матушка Аглая — та молодчина…

Капитан мирно добавил:

— Должно быть, мне показалось. Советую и впредь воздержаться в высказываниях по этому поводу. Помните: никаких разговоров и пересудов, никаких сплетен — ни здесь, ни на кухне, ни в людской. — Посмотрел дворецкому в глаза, как бы закрепляя рекомендацию, и повернулся к женщине. — Пойдёмте, матушка, я вам сейчас всё объясню. Да, мэтр Гийом, учтите: с вами его светлость собирался поговорить особо.

— Винсент!

Женский голос грозно прервал капитана. Дворецкий украдкой перекрестился. Куда только подевались спокойствие и благожелательность матушки Аглаи! Уперев руки в бока, она сверкнула синими глазами.

— Паршивец этакий, отвечай, что здесь происходит? Что вы опять натворили?

— Матушка, ничего такого, чего можно было бы стыдиться. Прошу вас… — Капитан указал глазами на вернувшегося и замершего на посту у дверей лакея. — Не здесь.

— Ах ты… — Домоправительница гневно задышала, взметнула юбками и ринулась к лестнице на третий этаж, где находились комнаты прислуги. Бросила через плечо:

— Марш за мной, негодник, и я заставлю тебя выложить всю правду!

Она даже не оглянулась проверить, спешит ли за ней мужественный капитан рейтаров. Не сомневалась. Дворецкий успел зацепиться и повиснуть на локте военного.

— Господин Винсент! Умоляю! Можно и мне с вами, послушать? Если уж его светлость желает со мной побеседовать особо, я должен знать, что ещё свалится мне на голову! О, мои седины…

— Они в безопасности, клянусь вам. Поспешим, мэтр, ибо моя матушка в подобные минуты представляет большую угрозу, нежели гнев нашей светлости.

— Винс! — донеслось сверху. — Я жду!

Капитан Винсент Модильяни, молочный брат герцога д'Эстре, непревзойдённый фехтовальщик, блестящий офицер, отмеченный наградами Его Величества Генриха, только вздохнул.

— Иду, матушка!

* * *

Марте было неловко так громко стучать башмаками по паркету. Видимо, герцогу это тоже не нравилось, потому что, едва за ними притворилась дверь опочивальни, он споро усадил девушку на низенькую кушетку, опустился на пол и собственноручно разул. Невольно придержал в руках женскую ножку, словно маленького дрожащего зверька. Ступня девушки была чуть меньше его ладони, узкая, изящная, и вид её не портился даже поношенным чулком. Одеть бы её как следует, подумал с внезапной нежностью герцог, обуть, причесать… и запереть, чтобы никто не видел. Только он один. Погладил тонкую щиколотку, оценил узость приятной глазу лодыжки… впрочем, дальнейших исследований не затевал. Всё увиденное и услышанное, касаемое Марты, само по себе давало почву для размышлений.

Брезгливо подхватив двумя пальцами грубые сабо, его светлость соизволил отправить их в незажжённый камин. Марта проводила обувь растерянным взглядом.

— А в чём же мне ходить?

— Найдём в чём, не волнуйся. Босой не останешься.

Герцог оглянулся в некотором раздражении: куда запропастились новые горничные! Впрочем, хорошо, что пока никто не явился, ему нужно будет кое-что объяснить, чтобы впоследствии между ним и Мартой не было недоразумений. Подсел к девушке. Прокашлялся, не зная, как осветить столь деликатный вопрос.

— Послушай, Марта… Не так давно я слегка… разошёлся в комнатах Анны; там сейчас невозможный беспорядок, подождём, пока всё обновят. Тебе какое-то время придётся пожить вместе со мной. Видишь ли, будет подозрительно, если я, столь обрадовавшись возвращённой супруге, поселю её в комнате для гостей. Ты… не возражаешь?

Марта уже привычно изумилась. Всё у него не как у людей. У кого он спрашивает согласия, у простолюдинки?

— Я? Возражаю? Ваша светлость, так ведь супруги и должны спать вместе, как и полагается!

Она даже не подозревала, какую бурю в стакане воды вызвала её простодушная логика. Одна половинка души герцога, более плотоядная, возликовала; другая застыдилась собственной радости.

— Вы что, и впрямь жили раздельно? — поразилась вдруг Марта. — А простите, ваша светлость, этак только у вас в доме заведено, из-за того, что не ладили, или вообще у всех господ?

— Э-э…Видишь ли… Скажем так: это заведено у людей, достаточно обеспеченных, чтобы содержать большой дом со множеством комнат. Это удобно — иметь собственную спальню и собственную кровать, в которой никто не пихается, не толкает в бок. — Герцог задумался. Объяснение показалось ему несколько натянутым. — Марта, в высшем обществе несколько… м-м-м… иное отношение к браку. Понимаешь, женятся и выходят замуж за связи, приданое, будущее наследство, ради хорошей партии, наконец. Кому-то нужно пробиться в свет, а титула нет; зато есть большие деньги, за которые можно сосватать дочь обедневшего дворянина, без гроша, зато с родословной. В таких условиях редко пылают друг к другу искренними чувствами. Иногда мужу и жене лучше всё-таки жить обособленно… раздельно. Меньше склок.

Она кивнула.

— Ты действительно поняла? — недоверчиво уточнил герцог.

— Можно подумать, только господа по расчёту женятся. У нас ведь то же самое: богатый да невзрачный себе всегда молодую невесту купит, а потом каждый выходной пороть будет, за то, что на молодых поглядывает. — Пока его высочество приходил в себя, изумляясь столь оригинальной трактовке, Марта спросила о наболевшем: — А что, и впрямь, каждому-каждому свой угол? Может, и детишкам тоже?

— Для них выделяется особая комната, детская, — медленно сказал герцог. Он вдруг вспомнил крестьянские избы, в которые ему приходилось заглядывать: теснота, скученность… Какая всё-таки пропасть разделяет их миры! — Или несколько, потому что вместе с малышами живут их няни и кормилицы. Когда подрастают — ребёнку выделяется собственная спальня.

Марте всё не верилось. Она хотела узнать, а для чего нужны кормилицы, но постеснялась. Переспросила только:

— Каждому?

— Иногда одна общая для мальчиков, одна для девочек. В зависимости от достатка родителей. У меня, например…

«У нас, например», — вдруг захотелось ему сказать. У нас будет прелестная детская, полная света, игрушек, цветов, книжек, зайдя в которую, можно будет оглохнуть от радостного ребячьего вопля. Чтобы было не меньше трёх… нет, четырёх… неважно, мальчиков или девочек, лишь бы были. Даже если родятся одни дочери — он уговорит Его Величество Генриха пересмотреть закон, дабы возможно было наследовать первенцу, независимо от пола. Он…

Лёгкий дробный топот за дверью прервал его грандиозные замыслы. Две перепуганные горничные протиснулись в полуоткрытую дверь. Герцога всегда раздражала эта манера прислуги — входить боком, через еле видимую глазом щёлочку. С досадой он сделал девушкам знак подойти.

Встал. Бросил коротко:

— Ванну госпоже. Приготовьте постель — она отдохнёт с дороги. Завтрак. И далее не беспокоить, пока не позовёт.

Поспешно присев в книксене, девушки прыснули в стороны. Одна скрылась за дверью, ведущей в ванную комнату, другая резво принялась взбивать подушки и перестилать простыни на… Марта проморгалась. Это вот на этой кровати, что ли, герцогу тесно спать с кем-то вдвоём? Да там десятерых уложить можно! Но всё-таки герцог, не замухрышка какой-нибудь… Украдкой покосилась на тахту. Ничего, она, Марта, маленькая, ей места совсем немного нужно, она как-нибудь и здесь поспит. Дождётся, когда все уйдут — чтобы не судачили потом — и перейдёт…

— Иди-ка сюда, — герцог поднялся, потянув её за собой. — Кое-что объясню. Вот смотри — шнурок над кроватью в изголовье, дёргаешь — и к тебе приходит кто-нибудь из этих милых девушек. Проси всё, что тебе заблагорассудится, делай, что пожелаешь, а если в чём-то сомневаешься или хочешь узнать — спрашивай, не стесняйся, тут везде полно людей. Ты, — он выделил это слово, — ты, Анна, здесь госпожа. И пусть только кто посмеет…

Горничная за его спиной побелела, прижав к груди подушку.

— Не надо, ваша светлость, — Марта робко тронула его за рукав. — Если все здесь так же добры, как и вы… Всё будет хорошо.

У герцога дёрнулась щека.

«Так же добры, как и вы…»

Вошла, наконец, и матушка Аглая, запыхавшаяся, раскрасневшаяся и заметно умягчённая. Уж это-то не стеснялась открыть дверь нараспашку, и недаром: была она тут некоронованной королевой собственного государства — со своими подданными, маленьким войском, дознавателями… и даже, порой, палачами. Нет — экзекуторами, потому как до смертоубийства, конечно, не доходило, боже упаси, но спуску нерадивым и болтливым здесь не давали.