Том Вулф - Костры амбиций

• Название: Костры амбиций
• Автор: Том Вулф
• Издательство: Амфора
• Жанр: Политический детектив
• Год: 2003
• ISBN: 5-94278-432-9

Вы обманываете свою жену? Уверены, что это не будет иметь катастрофических последствий? Тогда эта книга для вас. Преуспевающий брокер с Уолл-Стрит тоже так думал. Читайте, что из этого получилось. Это первое беллетристическое произведение американского писателя и журналиста Тома Вулфа завладевает вниманием читателя благодаря тонко выстроенной интриге и ярко воспроизведенной картине жизни современного Нью-Йорка. Кто-то гибнет в кострах амбиций, а кто-то возрождается из пепла…

---

Рафаэль упер руки в боки и устремил сверху вниз на старика взгляд, в котором досада граничила уже с негодованием. У Фэллоу возникло ощущение, что дрогни у Раскина хотя бы веко, и коротышка метрдотель со своей лакейской вежливой наглостью отчитал бы его на чем свет стоит. Гомон начал вновь нарастать. О мертвом наконец все забыли. Все, кроме Рафаэля: мадам Такайя идет! Официанты беззаботно прыгали через труп, как будто для них это самое привычное дело, как будто тут каждый вечер валяется какой-нибудь труп и ритм прыжков уже вошел в их мышечную память. Но как через эту тушу переправить императрицу Индонезии? Как даже и за стол-то ее посадишь, когда рядом такое безобразие? Какого дьявола не едет полиция?

«Вот вам ваши ребячливые янки, скоты проклятые, — думал Фэллоу. — Кроме того дурня с его маневром Хаймлиха, ни один даже не дернулся помочь бедному старому олуху». Наконец явился полицейский с двумя медиками из бригады «скорой помощи». Шум снова стих: все разглядывали людей в белых халатах — один негр, другой латиноамериканец — и их оборудование, состоявшее из раскладных носилок и кислородной подушки. Ко рту Раскина приставили кислородную маску. По тому, как разговаривали между собой медики, Фэллоу понял, что признаков жизни Раскин не подает. Разложили носилки, подсунули их под тело и пристегнули ремни.

Однако на выходе возникла новая проблема. С носилками через вращающуюся дверь не протиснешься. Начались попытки сложить одну к другой лопасти дверной крестовины, но никто, похоже, не знал, как это делается. Рафаэль твердил: «Поставьте стоймя! Поставьте стоймя! Стоймя пройдет!» Однако ставить вертикально носилки при сердечном приступе по медицинским правилам, видимо, не допускается, и напрашиваться на неприятности медикам не хотелось. Так что в вестибюле остановились и перед статуей «Серебряного вепря» устроили консилиум.

Рафаэль воздевал руки и топал ногами.

— Вы что думаете — я позволю, чтобы такое, — он показал на тело Раскина и помедлил, однако добавлять соответствующее существительное не стал, — чтобы такое оставалось тут в ресторане, на глазах у tout le monde? Я вас умоляю! Вы же сами видите! Здесь парадный вход! Страдает бизнес! У нас посетители! В любой момент может прибыть мадам Такайя!

— О'кей, — отозвался полицейский, — не надо так волноваться. Есть здесь какой-нибудь другой выход?

Шумное обсуждение. Один из официантов предложил женскую уборную, где окно выходит на улицу. Полицейский с Рафаэлем пошли через зал проверять. Вскоре они вернулись, и полицейский сказал:

— О'кей, по-моему, получится.

В результате Рафаэль, старший официант, полицейский, медики с носилками, младший официант, Фэллоу и недвижная глыба тела Артура Раскина снова появились в зале. Они пошли по тому же проходу между боковыми столиками и столом мадам Такайя, по которому какой-нибудь час назад триумфально шествовал Раскин. Он по-прежнему оставался центральной фигурой процессии, даже посмертно. Гомон в зале резко прервался. Посетители не верили собственным глазам. Как, опять это жуткое лицо, это белое брюхо демонстрируют у самых столиков?.. Эти мрачные остатки празднества плоти. Словно чумная зараза вдруг снова появилась среди гостей; они-то думали, с ней покончено, а она тут как тут, да еще и опаснее прежнего.

Процессия втянулась в маленькую дверь в дальнем конце зала. За дверью обнаружился вестибюльчик, из которого вели две двери — в мужскую уборную и в женскую. В женской имелась еще небольшая комната отдыха, где и было окно на улицу. Изрядно повозившись, полицейский с официантом отворили окно. Рафаэль вытащил связку ключей и отпер решетку на петлях, защищавшую окно со стороны улицы. Задул прохладный, пахнущий копотью сквознячок. И весьма кстати. Скопление человеческих тел, живых и мертвых, делало пребывание в маленькой комнатке невыносимым.

Полицейский с одним из медиков выбрались через окно на тротуар. Второй медик и официант высунули им наружу конец носилок — той стороной, где лежала голова Раскина, лицо которого становилось серее и ужаснее с каждой минутой. Последнее, что попало в поле зрения Фэллоу, — это подошвы дорогих английских туфель Артура Раскина, паромщика, перевозившего арабов в Мекку, и его бренные останки исчезли в окне женской уборной ресторана «La Boue d'Argent».

В тот же миг Рафаэль пронесся мимо Фэллоу вон из женской уборной и снова в зал. Фэллоу двинулся следом. На полпути к выходу его перехватил старший официант, в чьем ведении был их с Раскином столик. Он улыбнулся клиенту мрачной улыбкой, как улыбаются людям, только что понесшим горькую утрату.

— Мсье, — сказал он, все еще улыбаясь (этак печально, но по-доброму), и подал Фэллоу листок бумаги. Похоже, что счет.

— Что это?

— L'addition <Счет (франц.).>, мсье. Чек.

— Чек?

— Oui, naturellement <Да, разумеется (франц.).>. Вы заказали обед, мсье, вам его приготовили и подали. Мы очень сожалеем о том, что с вашим другом случилось несчастье… — Затем он понурился и пожал плечами — мол, все это так, но при чем тут мы, жизнь продолжается, и нам надо зарабатывать на хлеб. Такая беспардонность потрясла Фэллоу. Но еще больше его потрясла мысль о том, что этак ему придется платить, да еще в ресторане такого класса.

— Если вы так печетесь о своем 1'addition, — ответил Фэллоу, — думаю, вам следует обратиться к мистеру Раскину. — Протиснувшись мимо официанта, он направился к двери.

— Нет-нет! Как же так! — воскликнул официант. Причем уже не тем, прежним, приторным голосом ресторанного лакея. — Рафаэль! — заорал он и добавил что-то по-французски. В вестибюле дорогу Фэллоу преградил вынырнувший откуда-то Рафаэль. Вид у него был весьма суровый.

— Минуточку, мсье!

Фэллоу просто онемел. Но в этот миг Рафаэль вновь повернулся к двери и расплылся в профессиональной улыбке. Через вращающуюся дверь вошел, грозно стреляя глазами туда-сюда, мрачный плосколицый громадина азиат в строгой пиджачной паре.

Вслед за ним появилась маленькая женщина лет пятидесяти, смуглая, с темно-красными губами и черными волосами, уложенными в высокую прическу, одетая в длинное шелковое манто, из-под которого виднелось длинное, до полу, красное шелковое платье. Ее драгоценности сверкали так, что в зале хоть свет гаси.

— Мадам Такайя! — выдохнул Рафаэль. И вытянул обе руки вперед, словно ловил брошенный ему букет.

На следующий день почти всю первую полосу газеты «Сити лайт» занимали два циклопических слова, набранных самым крупным шрифтом:

СМЕРТЬ ПО-НЬЮ-ЙОРКСКИ

Выше, шрифтом помельче:

ШИКАРНЫЙ РЕСТОРАН — МАГНАТУ: «УМИРАЙТЕ СКОРЕЕ, А ТО ПРИБУДЕТ МАДАМ ТАКАЙЯ»

И понизу страницы: «Только в „Сити лайт“: Питер Фэллоу — наш человек за столиком».

В придачу к основной статье, где злополучный обед описывался в красочных подробностях, не исключая и того, как официанты деловито прыгали через тело Артура Раскина, опубликован был еще и дополнительный материал, который привлек почти такое же внимание. Заголовок гласил:

СЕКРЕТ УМЕРШЕГО МАГНАТА: КОШЕРНЫМИ БОИНГАМИ В МЕККУ

К полудню трескучий рейтеровский телетайп, стоявший в кабинете Мыша в углу, обрушил на редакцию ярость всего мусульманского мира. Мыш улыбался и потирал руки. Еще бы, ведь интервью с Раскинем было его идеей.

И песнь, что он напевал себе под нос, переполненный радостью, какую не купишь и за миллионы, звучала так: «Вот теперь я лихой газетчик, вот теперь я лихой газетчик, вот теперь я лихоооооой газетчик!»

27 Герой улья

Демонстранты исчезли так же внезапно, как появились. Грозить убийством тоже перестали. Вот надолго ли? Теперь Шерману приходилось соразмерять страх смерти с угрозой разорения. Он пошел на компромисс. Через два дня после демонстрации сократил количество телохранителей до двух: одного оставил в квартире и одного в доме родителей.

И тем не менее деньги текли ручьем, он просто истекал ими! Двое телохранителей на круглосуточной вахте — это двадцать пять долларов в час на человека, в сумме 1200 в день и 438000 в год — хлещут, как кровь из жил!

Еще двумя днями позже, собравшись с духом, он решил выполнить обещание, которое дал Джуди чуть ли не месяц назад, — пойти с ней вместе на обед к ди Дуччи.

Верная слову, Джуди делала все, что могла, чтобы ему помочь. Любовь в программу помощи не входила, что тоже соответствовало данному ею слову. Так два подрядчика бывают вынуждены работать вместе, когда у каждого не хватает ресурсов… Что ж, это лучше, чем ничего, видимо… И вот в таком расположении духа они вдвоем планировали свое возвращение в свет.

Теоретической основой (товарищества «Мак-Кой и Мак-Кой») служило предположение, что длинная статья, опубликованная в «Дейли ньюс», сработавшим на Киллиана Фланнаганом, все дело Мак-Коя исчерпывающе объясняет. Стало быть, зачем прятаться? Не лучше ли вернуться к нормальной жизни и сделать это как можно более прилюдно?